ORP Wicher (1928)
ORP «Wicher» (польск. КРП «Вихрь»[1]) — польский эскадренный миноносец, служивший в составе ВМС Польши с 1930 по 1939 годы. Выполнял функции флагманского корабля эскадренных миноносцев Польши. Единственный польский корабль, который оказал упорное сопротивление немецким войскам в ходе сентябрьской кампании (во время обороны побережья). Потоплен немецкой авиацией 3 сентября 1939 года.
Содержание
Строительство корабля
После того, как правительство Владислава Грабовского подтвердило принятие решения о взятии финансового кредита у Франции, возглавлявший министерство обороны генерал Владислав Сикорский вместе с контр-адмиралом Юрием Свирским на конференции в Иновроцлаве 7 сентября 1925 года предложили построить два новых эсминца[2]. Согласно условиям предоставления кредита, корабли строились на французской верфи «Шантье Наваль Франсэ» в Бленвиле. Подобное условие поставили некоторые члены французского правительства[3]. Переговоры с верфью шли с ноября 1925 года и завершились подписанием контракта 2 апреля 1926 года. По контракту французы обязались построить эсминцы наподобие кораблей типа «Бурраск»[4]. По своему классу корабли должны были стать самыми сильными судами в Балтийском море[5]. Стоимость контракта составила 1 202 100 долларов. На строительство первого корабля — «Вихера» — ушло 27 месяцев, а на строительство «Бужи» — 39 месяцев[4].
Торжественная закладка «Вихера» состоялась 19 февраля 1927 года. Первые символические заклёпки вбили посол Польши во Франции Альфред Хлаповский и адмирал Юрий Свирский. Спуск судна на воду состоялся 10 июля 1928 года и был сопряжён с трудностями: корабль застрял на стапеле, и для его спуска понадобились буксиры. Крёстной матерью корабля стала Елена Хлаповская, жена Альфреда Хлаповского. В ходе строительства у французских кораблестроителей возникали серьёзные организационные трудности: во-первых, опыта строительства таких эсминцев у руководства вообще не было; во-вторых, на французских верфях долгое время продолжалась забастовка[4]; в-третьих, по ходу строительства Председатель Наблюдательного совета, командор Ксаверий Черницкий ужесточил требования к кораблю, в результате чего работы затянулись ещё на полгода[6].
8 июля 1930 года «Вихер» вошёл в состав ВМС Польши[7]. Первым командиром корабля стал капитан 3-го ранга Тадеуш Моргенштерн-Подъязд, который за семь дней привёл судно в Гдыню[8].
Описание конструкции
«Вихер» обладал следующими размерениями: длина 106,9 м (из них 100,9 м — между перпендикулярами), ширина 10,5 м и осадка 3,3 м (по чертежам 2,9 м и максимальная 3,8 м)[2]. Стандартное водоизмещение эсминца составляло 1400 метрических тонн, нормальное — 1540 тонн, полное — 1910 тонн[2]. Двигателями являлись две паровые турбины «Парсонс» мощностью 35 000 лошадиных сил, работавшие на два винта. Пар для турбин обеспечивали три водотрубных котла типа Yarrow-Normand, располагавшиеся в двух котельных. Турбины и котлы были изготовлены на заводе «Ателье е Шантье де ля Луар» в Сен-Назере. Запас нефтяного топлива составлял 330 тонн и позволял эсминцу преодолеть 3 тысячи морских миль со скоростью 15 узлов. Проектная скорость составляла 33 узла, но в ходе морских испытаний оказалась немного больше — 33,8 узла[9].
Главный калибр эскадренного миноносца состоял из четырёх 130-мм корабельных орудий модели Шнайдера-Крёзо образца 1924 года в одноорудийных башенных установках. Две из них размещались на носу и две в корме, все — в суперпозициях. Максимальный угол стрельбы этих орудий составлял 35°, а снаряд массой 32,5 кг мог пролететь расстояние чуть более 18 км при всей массе орудия в 12,7 т[10]. Зенитная артиллерия корабля состояла из двух индивидуальных орудий Mark II марки Vickers калибром 40 мм, максимальный угол подъёма их составлял 85°, а скорострельность — 120 выстрелов в минуту (при 200 выстрелах теоретически). Дальность стрельбы в горизонтальном положении составляла 5700 м, в вертикальном — 3980 м. С 1935 года к ним прибавились два пулемёта Hotchkiss образца 1930 года калибром 13,2 мм[11]. Орудия Vickers были установлены на корме по одному на каждый борт, а пулемёты — над капитанским мостиком[9].
Два строенных торпедных аппарата калибром 550 мм с отделениями для торпед калибром 533 и 450 мм были размещены в корме симметрично относительно диаметральной плоскости корабля. Над ними находились ещё несколько прожекторов. Два бомбовых люка с запасом 20 глубинных бомб по 200 кг были установлены в специальных кормовых отделениях. До 1934 года на корабле были автоматические сбрасыватели бомб Thornycroft с шесть бомбами по 100 кг каждая. Вооружение предоставил арсенал в Шербуре[2]. Также на миноносце была специально проведена работа по отладке радиооборудования: установили основную радиостанцию SM1K, коротковолновую радиостанцию RKD/K и радиоперехватчик R-J[2]. В экипаж входили от 10 до 12 офицеров и 150 матросов[9].
История службы
Межвоенные годы
В начале службы под польским флагом «Вихер» стал флагманом дивизии миноносцев под командованием капитана 2 ранга Романа Станкевича. С 8 по 13 августа 1930 года эсминец сопровождал пассажирское судно «Полония», на котором президент Игнаций Мосцицкий совершал визит в Таллин. В марте следующего года «Вихер» совершил путешествие через Лиссабон к Фуншалу, откуда затем с Юзефом Пилсудским на борту направился в Гдыню (Пилсудский проходил курс лечения на курортах Мадейры)[4]. Первый подобный рейс боевого корабля в истории морского флота был описан капитаном судна Конрадом Намесьнёвским[12].
В июне 1932 года личный состав «Вихера» сыграл важную роль в так называемом Гданьском кризисе 1932 года, когда Сенат Вольного города Гданьска с большим трудом согласился предоставить полякам право на использование портов и размещение военно-морской базы в городе[3]. В августе того же года группа польских судов во главе с «Вихером» и его капитаном Йозефом Унругом нанесла визит вежливости в Стокгольм. После ввода в эксплуатацию «Бурзы» 19 августа 1932 был создан ещё один дивизион миноносцев. В июле 1934 года корабли первый и единственный раз перед началом мировой войны нанесли визит вежливости в Ленинград[4][13].
В качестве представителей польского флота дивизион эсминцев побывал в последующие годы с официальными и неофициальным визитами в таких городах, как Копенгаген, Киль, Хельсинки и Лиепая. Визит в Киль был нанесён по приглашению адмирала Эриха Редера, который с группой польских офицеров вылетел в Берлин и принял участие в банкете у Адольфа Гитлера[14]. В Лиепае «Вихер» прошёл небольшой осмотр и ремонт. В 1935 году использовался для съёмок в фильме «Балтийская рапсодия». В мае 1937 года флаг главного корабля эскадры эсминцев был передан «Грому». Последние визиты «Вихер» наносил в Таллинн и Ригу в августе 1937 года[4].
На рубеже 1937−1938 годов на «Вихере» и «Бурзе» провели модернизацию и реконструкцию. Был добавлен тактический знак в форме буквы W, которую изобразили в носовой части корабля по обоим бортам. Планировалось в будущем отстроить эти корабли и оснастить их орудиями Bofors калибра 120 мм (как на «Громе» и «Грифе»), усилить зенитную артиллерию и даже соединить три трубы в котельной части в одну, чтобы улучшить динамические показатели эсминцев. Из-за отсутствия средств и надвигавшейся войны планы реализовать не удалось[15]. Последним командиром кораблям был капитан 3-го ранга Стефан де Вальден (с 1 апреля 1939 — капитан 2-го ранга)[16].
В первой половине 1939 года планировалось провести ещё один осмотр эсминца, однако его экипаж был приведён в полную боевую готовность и без осмотра. Ещё до войны согласно плану операции «Пекин» три корабля планировалось отправить в Великобританию, чтобы спасти польский флот от полного уничтожения в случае конфликта. «Вихер» решено было оставить для обороны побережья[17]. С 18 марта экипажи кораблей были в полной боеготовности, поскольку война с Германией уже была неизбежна — Гитлер захватил Клайпеду и собирался отобрать Гданьск[18]. Флот был мобилизован в конце августа в полном составе. Для корабля были доставлены дополнительные боеприпасы, а экипаж пополнился. Капитану вручили 11 тысяч долларов США, которые пригодились бы ему в случае визита в иностранный порт[19].
Оборона польского побережья
После того, как 30 августа 1939 года «Гром», «Блыскавица» и «Бурза» отправились в Великобританию, в гавани остался только «Вихер». В ночь с 31 августа на 1 сентября 1939 года корабль направлялся в Гдыню. Около 7 часов утра были обнаружены недалеко отсюда три гидросамолёта Heinkel He 59. По ошибке поляки сначала приняли их за свои самолёты, основываясь на переданной ранее радиограмме (по предположению польских историков, это была немецкая ложная радиопередача[20]. Но затем командир артиллерийской группы Збигнев Ковальский отдал приказ открыть огонь[14]. По словам некоторых свидетелей, немцы первыми начали стрелять[20].
В соответствии с приготовленным в конце 1938—начале 1939 планом по обороне Гданьска в ночь с 1 на 2 сентября 1939 польскому флоту было поручено проведение операции «Рурка». Она заключалась в установке минных заграждений на линии Хель — Сопот, которые должны были задержать немцев и не позволить им высадиться на побережье. «Вихеру» предстояло прикрыть минный заградитель «Гриф», который выходил из Пиллау[21]. После загрузки запаса морских мин на «Гриф» поляки отправились в путь и столкнулись во второй половине дня близ Хеля с пикирующими бомбардировщиками Junkers Ju 87 IV из 1-го учебного авиаполка[6][22]. Они попытались потопить и эсминец, и заградитель. Своевременные меры, предпринятые де Вальденом, позволили «Вихеру» избежать попадания авиабомб[23], однако сохранить целым «Гриф» не удалось — от взрыва бомбы на корме погибли пять членов экипажа во главе с командиром Стефаном Квятковским. Заместитель командира, капитан Виктор Ломидзе, опасаясь дальнейших авианалётов, немедленно приказал сбросить за борт мины, которые ещё не были подготовлены[3]. Операцию пришлось отменить, но об этом экипаж «Вихера», отправившийся на запад от Пиллау, не был проинформирован.[4]
Той же ночью поляками были обнаружены приблизительно на расстоянии 4500 м два немецких эсминца. По предположению историков, это были «Георг Тиле» и «Рихард Битзен». Вскоре поляки обнаружили ещё и третье судно: по одной версии, это был лёгкий крейсер «Лейпциг», по другой версии — эсминец «Вольфганг Зенкер»[5][24]. Так и не получивший распоряжение об отмене операции командир судна решил не открывать огонь, дабы не привлекать к себе внимания. Позднее де Вальден писал, что это была серьёзная ошибка: немецкие корабли были очень хорошо видны полякам и были уязвимы для артиллерийского огня и торпед, а вот немцы польские суда заметить не могли[14]. Впрочем, историками опровергается подобный тезис: де Вальден к тому моменту уже получил приказ об отмене операции и направился обратно в Пиллау[5].
2 сентября около 5 часов утра «Вихер» вернулся в Хель. Согласно приказу Командования Флота, «Вихер» превратился в плавучую батарею близ Хеля и встал на якорь, как и «Гриф». Сам де Вальден уговаривал командование не принимать подобное решение и просил разрешения на уход в сторону Дании[5], однако его не стали слушать. С корабля сняли торпедные аппараты и убрали люки для глубинных бомб, также были демонтированы несколько корабельных механизмов и основные котлы. В тот же день экипаж эсминца принял участие в отражении авианалёта и, по некоторым данным, сбил один самолёт[25].
Авианалёты на Хель, которые организовывала 506-я эскадрилья береговой обороны люфтваффе[22], не прекращались в течение всей ночи со 2 на 3 сентября. Хотя многие из них были безуспешными, экипаж польского корабля серьёзно устал и не мог спокойно поспать, а поблизости дружественных кораблей не было обнаружено[26]. На рассвете к Хелю приблизились два эсминца — «Леберехт Маасс» и «Вольфганг Зенкер». Они открыли огонь с большого расстояния примерно в 6:55[27]. Поляки ответили встречным огнём, который усиливался по мере приближения немцев. Вскоре к ним присоединилась 31-я береговая батарея имени Элиодора Ласковского с четырьмя орудиями калибра 152 мм. Польские артиллеристы (предположительно, расчёт второго главного орудия с судна «Гриф»[6]) после нескольких залпов обнаружили, что со стороны «Леберехта Маасса» пошёл дым. Как оказалось, немцы поставили немедленно дымовую завесу и отошли подальше от позиций поляков[3][14]. Впрочем, на «Грифе» потерь избежать не удалось — были убиты некоторые члены расчётов зенитных орудий[27].
Около 9:00 над портом снова появились немецкие самолёты: на этот раз «Юнкерсы» представляли 186-ю авиаударную группу с недостроенного авианосца «Граф Цеппелин»[22]. С огромной высоты бомбардировщики начали атаковать оба корабля. «Гриф» получил серьёзные повреждения, на которые и обращали внимания немецкие лётчики, а «Вихер» снова сумел избежать прямых попаданий[26]. Авианалёт прекратился только в два часа дня[6], и по его итогам у немцев был сбит ещё один самолёт J9+ML с экипажем из унтерофицеров Вильгельма Чупрына и Эриха Райнхарда[26].
Ещё один авианалёт утром 3 сентября стал для «Вихера» роковым. На горизонте были обнаружены самолёты 506-й и 706-й эскадрилий береговой обороны люфтваффе, которые и привлекли внимание экипажа. Однако в тот же момент основной удар нанесли четыре самолёта 186-й авиаударной группы под командованием капитана Эриха Блаттнера. Атака началась приблизительно в 15:00[26]. С невероятной скоростью самолёты сбросили четыре бомбы на «Вихер». Взрывы от этих бомб пробили палубу и борта. Двумя из этих бомбардировщиков командовали оберлейтенанты Ганс Руммель и Карл-Германн Лион[6][26]. Погиб один человек (старший матрос Эдуард Квятковский)[28], ещё около 20 человек (от 17 до 22 по разным данным) были ранены[26]. Корабль накренился на правый борт и затонул на мелководье у причала в гавани[4]. По словам некоторых свидетелей, поляки отстреливались из зенитных орудий, но так и не смогли сбить ни один самолёт[14][28]. Большинство моряков впоследствии участвовали в сухопутной обороне Польши, пока она не капитулировала 2 октября 1939 года[14].
После захвата Хеля корабль был поднят со дна. Планировалось отремонтировать корабль и ввести его в состав Кригсмарине под именем «Зеерозе» (нем. Seerose / Морская роза)[29] В итоге корабль отбуксировали за пределы порта, где он снова затонул на мелководье. Над уровнем моря выступали некоторые его надстройки и трубы[6]. После войны он использовался в качестве учебной мишени для польской морской авиации. В 1963 году часть судна была поднята со дна и утилизирована. Останки эсминца покоятся на дне Гданьского залива около Хели. Морское бюро в Гдыне в настоящее время предоставляет некоторым дайверам разрешение на обследование корабля[29].
Командиры корабля
- С 8 июля 1930: капитан 3-го ранга Тадеуш Моргенштерн-Подъязд
- С 1 апреля 1933: капитан 3-го ранга Влодзимерж Кодренбский
- С 23 июня 1935: капитан 3-го ранга Людвик Зембицкий
- С июня 1936: капитан 2-го ранга Станислав Грыневецкий
- С 26 мая 1937: капитан 3-го ранга Мечислав Адамович
- С апреля 1938: капитан 2-го ранга Стефан де Вальден[30]
Напишите отзыв о статье "ORP Wicher (1928)"
Примечания
- ↑ ORP — сокращение от Okręt Rzeczypospolitej Polskiej, что буквально переводится как «Корабль Республики Польской»
- ↑ 1 2 3 4 5 Przemysław Budzbon Kontrtorpedowiec typu Wicher // Plany Modelarskie. — 1988. — Вып. 143. — № 4.
- ↑ 1 2 3 4 Wojciech Zawadzki Polska Marynarka Wojenna w latach 1918−1939 // Morza, Statki i Okręty. — 1998. — № 3. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1426-529X&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1426-529X].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Łukasz Jasiński ORP Wicher – pierwszy nowoczesny okręt Polski odrodzonej // Mundur i Broń. — № 10. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1508-6712&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1508-6712].
- ↑ 1 2 3 4 Paweł Wieczorkiewicz Polska Marynarka Wojenna w latach II wojny światowej − stan, perspektywy badań i próba oceny // Morza, Statki i Okręty. — 1998. — № 3. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1426-529X&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1426-529X].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Krzysztof Janowicz ORP „Wicher”: Pierwszy muszkieter Polskiej Marynarki Wojennej // Bandera. — 2006. — № 5. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0209-1070&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0209-1070].
- ↑ [www.sbc.org.pl/dlibra/doccontent?id=14949 Dziennik Rozkazów M.S.Wojsk. Nr 31 z 23 września 1930] (польск.). Проверено 6 июня 2012. [www.webcitation.org/6AvFLJJbx Архивировано из первоисточника 24 сентября 2012].
- ↑ Stanisław M. Piaskowski. Okręty Rzeczypospolitej Polskiej. — С. 34.
- ↑ 1 2 3 Stanisław M. Piaskowski. Okręty Rzeczypospolitej Polskiej. — С. 35.
- ↑ Stanisław M. Piaskowski. Okręty Rzeczypospolitej Polskiej. — С. 99.
- ↑ Stanisław M. Piaskowski. Okręty Rzeczypospolitej Polskiej. — С. 96–97.
- ↑ Andrzej S. Bartelski. [www.martola.com.pl/biuletyn-dws-2010-08.pdf Pierwszy Marszałek wraca z Madery] (польск.). Konrad Namieśniowski. DWS.org.pl (весна 2010). Проверено 6 июня 2012. [www.webcitation.org/6B8W7AXU5 Архивировано из первоисточника 3 октября 2012].
- ↑ [pvrf.narod.ru/lib/16_26.html На стороже Руси стояти: пограничные войска России] (рус.). Проверено 6 июня 2012. [www.webcitation.org/6AvFO9cGi Архивировано из первоисточника 24 сентября 2012].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Tomasz Miegoń Artylerzysta z „Wichra” // Militaria XX wieku. — 2008. — № 4 (25). — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1732-4491&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1732-4491].
- ↑ Józef W. Dyskant. 1 // Polska Marynarka Wojenna w 1939 roku. — С. 21–22.
- ↑ Józef W. Dyskant. 1 // Polska Marynarka Wojenna w 1939 roku. — С. 30.
- ↑ Józef W. Dyskant. 1 // Polska Marynarka Wojenna w 1939 roku. — С. 52–53, 77.
- ↑ Józef W. Dyskant. 1 // Polska Marynarka Wojenna w 1939 roku. — С. 27–28.
- ↑ Józef W. Dyskant. 1 // Polska Marynarka Wojenna w 1939 roku. — С. 146–147.
- ↑ 1 2 Andrzej Olejko Pierwszy dzień... czyli Mała Flota kontra Luftwaffe. Cz. I // Przegląd Morski. — 2008. — № 11. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1897-8436&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1897-8436].
- ↑ Józef W. Dyskant. 1 // Polska Marynarka Wojenna w 1939 roku. — С. 87.
- ↑ 1 2 3 Marek J. Murawski. Samoloty Luftwaffe 1933–1945. — Warszawa, 1996. — Т. I. — ISBN 83-86776-01-3.
- ↑ Andrzej Olejko Pierwszy dzień... czyli Mała Flota kontra Luftwaffe. Cz. II // Przegląd Morski. — 2008. — № 12. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1897-8436&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1897-8436].
- ↑ Andrzej Perepeczko. Burza nad Atlantykiem. — Т. I. — С. 64–65.
- ↑ Andrzej Perepeczko. Burza nad Atlantykiem. — Т. I. — С. 66.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Andrzej Olejko Tajemnice zatopienia „Wichra” i „Gryfa” // Przegląd Morski. — 2008. — № 6. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1897-8436&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1897-8436].
- ↑ 1 2 Andrzej Perepeczko. Burza nad Atlantykiem. — Т. I. — С. 68.
- ↑ 1 2 Andrzej Perepeczko. Burza nad Atlantykiem. — Т. I. — С. 69.
- ↑ 1 2 Mirosław Zbigniew Skwiot Wrak ORP „Wicher” // Militaria XX wieku. — 2006. — № 6 (15). — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1732-4491&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1732-4491].
- ↑ Jan Kazimierz Sawicki. [Korpus Oficerów 1918−1947 1] // Kadry morskie Rzeczypospolitej. — Gdynia, 1996. — Т. II: Polska Marynarka Wojenna. — С. 303, 359, 395, 457, 475. — ISBN 83-86703-50-4.
Литература
- Józef Wiesław Dyskant. [W przededniu wojny 1] // Polska Marynarka Wojenna w 1939 roku. — Gdańsk, 2000. — ISBN 83-7237-044-3.
- Andrzej Perepeczko. Burza nad Atlantykiem. — Warszawa: Lampart, 1999. — Т. I. — ISBN 83-86776-45-5.
- Stanisław M. Piaskowski. Okręty Rzeczypospolitej Polskiej 1920-1946. — Warszawa, 1996. — ISBN 83-900217-2-3.
| |||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий ORP Wicher (1928)
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.
Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.
Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.
В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
