Opeth

Микаэль Окерфельдт, Мартин Мендес, Мартин Аксенрот, Фредрик Окессон, Йоаким Свальберг
Основная информация
Жанры	Прогрессивный метал Дэт-дум-метал Прогрессивный дэт-метал Прогрессивный рок
Годы	с 1990
Страна	Швеция Швеция
Город	Стокгольм
Лейбл	Candlelight Records Peaceville Records Koch Records Music for Nations Roadrunner Records
Состав	Микаэль Окерфельдт Фредрик Окессон Мартин Мендес Мартин Аксенрот Йоаким Свалберг
[www.opeth.com th.com]

OpethOpeth

Opeth — метал-группа из Швеции. Для музыки Opeth характерно тяжелое дэт-металическое звучание с добавлением мелодичных партий акустической гитары, элементов джаза, блюза и прогрессивного рока 1970-х годов. Вокалист Микаэль Окерфельдт (швед. Mikael Åkerfeldt) использует как чистый вокал, так и гроулинг. Название группы взято из книги Уилбура Смита The Sunbird, где «Opet» было названием вымышленного города.

Микаэль Окерфельдт — вокалист, гитарист и автор песен, является движущей силой Opeth. Группа прочно укоренилась в скандинавских дэт-метал-группах, но со временем Opeth стали использовать прогрессивные, фолковые, блюз-роковые и джазовые партии в своих композициях (в правилах группы играть композиции длиной от 7 до 10 минут). Многие композиции включают акустические гитары и интермедии сильной динамической смены, а также смесь гроулинга и чистого вокала. Группа очень редко гастролировала в поддержку своих первых четырёх альбомов. Свой первый мировой тур группа провела в 2001 году, в поддержку Blackwater Park.

Биография

1990—1993 годы

Шведская команда Opeth была образована в Стокгольме в 1990 году вокалистом Дэвидом Исбергом и несколькими его друзьями. Вскоре он предложил заменить басиста на Микаэля Окерфельта (бывшего гитариста/вокалиста группы Eruption), что в итоге привело к ссоре и уходу из группы всех её участников. За исключением Исберга, состав группы был полностью обновлён: гитаристами стали Окерфельт и Андреас Димео, а чуть позже к Opeth присоединились ударник Андерс Нордин и басист Ник Доринг — бывшие коллеги Микаэля по Eruption. Первоначально Opeth играли дэт/блэк-метал. В феврале 1991-го Opeth отыграли в Стокгольме свой первый концерт, после которого из группы ушли Доринг и Димео. Перед вторым концертом к группе присоединились гитарист Ким Петерссон и басист Йохан ДеФарфалла (оба из группы Crimson Cat), однако последний покинул группу сразу же после этого концерта. На замену ему пришёл Петер Линдгрен, игравший до этого на гитаре в группе Sylt i Krysset. После третьего концерта группу покинул Петерссон, и вместо него вторым гитаристом стал Линдгрен. Потеряв интерес к группе, Исберг покидает группу в 1992 году, ссылаясь на творческие разногласия, обязанности которого взял на себя Окерфельт. Группа стала меньше полагаться на бласт-бит и агрессию, типичную для дэт-метал. В музыку Opeth были включены акустические гитары и гитары гармонии. В дальнейшем это и стало основным звучанием Opeth. Стефан Гутеклинд пришёл в группу в качестве бас-гитариста в 1993 году, но ушёл из группы после подписания его первого контракта с лейблом Candlelight Records в 1994 году. Тогда в группе начал играть бывший участник Йохан ДеФарфалла, в качестве сессионного басиста для записи, но потом начал играть в основном составе, после выхода дебютного альбома Opeth в 1995 году. Но после первого же концерта ДеФарфалла уехал со своей подругой в Германию и был заменён другом Микаэля Питером Линдгреном. Позже ведущий гитарист Питтерссон был заменён Питером Линдгреном.

Orchid, Morningrise и My Arms, Your Hearse (1994—1998)

Opeth записала свой дебютный альбом Orchid, с продюсером Даном Сванё в апреле 1994 года. Из-за проблем распределения с недавно созданной Candlelight Records альбом не был выпущен до 15 мая 1995, только в Европе. Orchid выходил за границы традиционного дэт-метала, благодаря акустической гитаре, фортепиано и чистому вокалу. Allmusic называли Orchid «блестящим», «поразительно уникальным» и «выходящим далеко за рамки прогрессивно-эпического / смертельно чудовищным, источая равные части красоты и жестокости».

После нескольких концертов в Соединенном Королевстве Opeth вернулись в студию в марте 1996 года, чтобы приступить к работе над вторым альбомом, который был спродюсирован Даном Сванё. Morningrise был выпущен в Европе 24 июня 1996 года. В этот альбом вошло 5 песен общей продолжительностью 66 минут, а самой длинной композицией стала «Black Rose Immortal», длившаяся 20 минут. Morningrise имел огромный успех, а музыкальный гид-сервис Allmusic оценил в четыре звезды. Группа начала турне по Великобритании в поддержку Morningrise, а затем и в скандинавских турах с Cradle Of Filth. Во время гастролей Opeth привлекла внимание Century Media Records, с которой они подписали контракт на выпуск двух альбомов, первый из них должен был быть на международном уровне в 1997 году.

После тура Окерфельд и Линдгрен попросили уйти из группы ДэФарфаллу, ссылаясь на личные причины, без согласия его самого. Когда Окерфельд сообщил Нордину, тот был на отдыхе в Бразилии. Нордин покинул группу, и остался в Бразилии. Бывший барабанщик Amon Amarth Мартин Лопес ответил на газетное объявление, которое разместил Окерфельд и вступил в состав Opeth в 1997 году. Лопес дебютировал в Opeth играя кавер-версию Iron Maiden в «Remember Tomorrow», которая была включена в альбом A Call to Irons: A Tribute to Iron Maiden.

С увеличением бюджета группа начала записи с Century Media. Opeth начали работу над своим третьим альбомом, с известным шведским продюсером Фредриком Нордстремом, в Studio Fredman в августе 1997 года. В Группу был приглашен басист Мартин Мендес незадолго до записи, до этого Окерфельд играл на бас-гитаре сам. My Arms, Your Hearse был выпущен и получил одобрение критиков 18 августа 1998 года. Это был первый международный релиз Opeth, альбом показал группу мировой аудитории. My Arms, Your Hearse ознаменовал собой начало изменений в звучании группы, уделяя внимание гитаре и гармонии в большей степени на прогрессивные рифы металла.

Первый прорыв (2000—2004)

В 2000 году группа вновь сменила лейбл — на этот раз на Music for Nations. Пятый альбом — Blackwater Park, спродюсированный Стивеном Уилсоном (Porcupine Tree), — вышел в начале 2001 года. С концертами в поддержку нового альбома Opeth впервые посетили США, отыграв большое турне с Nevermore, выступили на нескольких европейских летних фестивалях, а осенью совершили своё первое собственное турне по Европе. Новый альбом принёс группе значительный успех, позволивший им выйти из андеграунда, в чём была заслуга и самих музыкантов, и продюсера Уилсона, и их звукозаписывающей компании. Сокращённая почти вдвое песня «The Drapery Falls» была выпущена на сингле и имела некоторый успех на радиостанциях США и Европы, а на песню «Harvest» был снят видеоклип. Летом 2002 года группа одновременно записала сразу два альбома. Deliverance был выпущен осенью и представлял собой Opeth в чуть более жёстком прочтении, однако же Damnation, выпущенный весной 2003-го, полностью состоял из меланхоличных полуакустических песен в духе прогрессивного рока 70-х без какого-либо намёка на тяжёлую музыку — на всех альбомах Opeth до этого стабильно было по одной-две таких песен. Альбомы были спродюсированы Стивеном Уилсоном совместно с участниками группы. Конец 2002-го и весь 2003 год группа гастролировала по всему миру, включая США, Канаду, Южную Америку и Австралию, а также выступила на многих фестивалях в Европе. Damnation попал на 193 место в чарте американского журнала «Billboard», что было своего рода достижением для Opeth. Песня «Windowpane» (вновь в урезанном виде) была выпущена на сингле, а также на неё был снят видеоклип.

В 2004 году был выпущен первый DVD Opeth Lamentations, запечатлевший выступление группы в лондонском зале «Shepherd's Bush Empire» 25 сентября 2003-го, а также содержащий полуторачасовой фильм о создании Deliverance и Damnation. Концерт состоял из двух частей — сначала был полностью исполнен альбом Damnation, а также близкая ему песня «Harvest», а после небольшого перерыва группа сыграла 5 более жёстких песен с Blackwater Park и Deliverance. Надо заметить, что такой сет-лист использовался во всем туре в поддержку Damnation, а концерт в американском Провиденсе и вовсе содержал только «мягкие» песни из всех альбомов Opeth. Также в этом турне с группой выступал клавишник Пер Виберг (Spiritual Beggars), который позже присоединился к группе на постоянной основе. Lamentations также стал последним релизом Opeth на Music for Nations, и после долгих поисков лейбла группа заключила контракт с Roadrunner Records.

В 2004 году также было отменено несколько концертов в связи с тяжёлым нервным состоянием Мартина Лопеса, а на последующих выступлениях его заменял легендарный Джин Хоглан (Dark Angel, Death, Strapping Young Lad). К концу тура Лопес снова присоединился к группе.

Мировая известность (2005)

Весной и летом 2005-го Opeth записывали новый, восьмой альбом — Ghost Reveries, который был выпущен в августе. Альбом занял 84 место в чарте «Billboard», укороченная версия песни «The Grand Conjuration» была выпущена в качестве сингла, а также на неё был снят клип. У Мартина Лопеса вновь появились проблемы со здоровьем, а потому в клипе снимался Хоглан. В турне же с группой поехал Мартин Аксенрот (Witchery, Bloodbath). Официально об уходе Лопеса из группы и замены его Аксенротом было объявлено лишь в мае 2006-го. Все это время группа активно гастролировала по всему миру. Осенью Opeth приняли участие в североамериканском турне «Gigantour» вместе с Megadeth, Lamb of God, Arch Enemy, Overkill и др.

Концерт 9 ноября 2006 года в лондонском зале «Roundhouse» был записан для DVD, который вышел осенью 2007. В феврале 2007 группа официально объявила о том, что написана уже значительная часть материала для нового альбома. 17 мая Петер Линдгрен объявил о своем уходе из группы: «Я понял, что не могу отдавать себя группе на все 100 %, а это так или иначе плохо для Opeth». Тогда же было объявлено о замене Линдгрена Фредриком Окессоном (Talisman, Krux, Arch Enemy). 15 июля Opeth сыграли с новым гитаристом первый концерт — на фестивале Ilosaari Rock. 2 ноября 2007 года группа начала запись нового альбома Watershed в стокгольмской студии Fascination Street, а к февралю 2008-го работа над альбомом была полностью окончена. 5 февраля было объявлено название альбома, его трек-лист, а также дата выхода — 3 июня. 8 марта группа выступила на фестивале Melloboat — это было второе выступление Opeth в новом составе. На этом концерте впервые была исполнена песня с нового альбома — «Heir Apparent».

К записи своего десятого по счету студийного альбома Opeth приступят 31 января 2011. Ребята уже договорились с хозяевами легендарной студии звукозаписи Atlantis studios (ex Metronome studios, Стокгольм, Швеция), а также с Jens Bogren, который также поучаствует в процессе работы над записью. Сведением же займется Steven Wilson (Porcupine Tree). На данный момент релиз запланирован на осень 2011, выпуском займется Roadrunner Records. Альбом был выпущен 14 сентября 2011 года. На этом альбоме Opeth активно экспериментировали со звучанием в стиле классического прогрессивного рока образца начала 70-х.

Состав

Текущий состав

• Микаэль Окерфельдт — ритм-и лидер гитары (с 1990), вокал (с 1992), акустическая гитара, бас-гитара, sound effects, mixing, engineering, production, гранд пиано, меллотрон
• Фредрик Окессон — гитара, акустическая гитара (2007)
• Мартин Мендес — бас-гитара, upright bass (с 1997)
• Мартин Аксенрот ("Axe") — ударные, перкуссия (с 2006)
• Йоаким Свалберг — клавишные, пианино, меллотрон, синтезатор, бэк-вокал, перкуссия (с 2011)

Бывшие участники

• Петер Линдгрен — гитара (1991—2007)
• Мартин Лопес — ударные (1997—2005)
• Андерс Нордин — ударные (1990—1997)
• Йохан ДеФарфалла — бас-гитара (1991, 1994—1996)
• Дэвид Исберг — вокал (1990—1992)
• Стефан Гутеклинт — бас-гитара (1992—1993)
• Ник Доринг — бас-гитара (1990—1991)
• Андреас Димео — гитара (1991)
• Ким Петерссон — бас-гитара (1991)
• Пер Виберг — клавишные, бэк-вокал (2005—2011)

Дискография

Номерные альбомы

• Orchid (1995, Candlelight Records)
• Morningrise (1996, Candlelight Records)
• My Arms, Your Hearse (1998, Candlelight Records)
• Still Life (1999, Peaceville Records)
• Blackwater Park (2001, Music for Nations)
• Deliverance (2002, Music for Nations)
• Damnation (2003, Music for Nations)
• Ghost Reveries (2005, Roadrunner Records)
• Watershed (2008, Roadrunner Records)
• Heritage (2011, Roadrunner Records)
• Pale Communion (2014, Roadrunner Records)
• Sorceress (2016, Nuclear Blast)

Концертные альбомы

• The Roundhouse Tapes (2007, Peaceville Records)

EP

• Still Day Beneath The Sun (2003)
• Burden (2008)
• The Devil's Orchard — Live At Rock Hard Festival (2011)

Синглы

• Hope Leaves (2003)
• Selections From Ghost Reveries (2005)
• Mellotron Heart (2008)
• Watershed Radio Sampler (2008)
• The Throat Of Winter (2010)

Видео

• Lamentations DVD (2004, Music for Nations)
• Live At Academy DVD (2006, Manchester, Uk 2006-11-10)
• The Roundhouse Tapes DVD (2008, Peaceville Records)
• In Live Concert at The Royal Albert Hall DVD (2010)

Другое

• Collector's Edition Slipcase 5 CDs (2006, Koch Records)

Ссылки

• [www.opeth.com Официальный сайт]
• [www.opethfanclub.se/ Сайт официального фан-клуба]
• [www.opeth.ru Сайт российского фан-клуба]
• [community.livejournal.com/ru_opeth/profile Сообщество российских поклонников Opeth в Живом Журнале]
• [www.ultimatemetal.com/forum/forumdisplay.php?f=23 Официальный форум]
• [roadrunnerrecords.com/artists/Opeth/ Сайт Roadrunner Records]
• [www.metal-archives.com/band.php?id=38 Страница Opeth на портале Encyclopaedia Metallum]

Отрывок, характеризующий Opeth

– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?