Optatam Totius

Optatam Totius — декрет Второго Ватиканского собора Католической церкви, посвящённый духовному образованию и подготовке священства. Утверждён папой Павлом VI 28 октября 1965 года, после того как он был одобрен на соборе. За финальный вариант документа высказалось 2 318 участников собора, против — 3. Своё название получил по принятой в католицизме практике по двум первым словам первой фразы — «Optatam Totius Ecclesiae renovationem probe noscens Sancta» (Ясно сознавая, что желанное обновление всей Церкви).

Декрет Optatam Totius — один из девяти декретов Второго Ватиканского собора. Декрет состоит из 22 статей, разделённых на 7 глав, вступления и заключения.

Структура

1. Вступление
2. О Программе подготовки ко священству, которую предстоит разработать в каждой отдельной стране (статья 1)
3. О более усердном поощрении призваний ко священству (статьи 2-3)
4. Об организации высших семинарий (статьи 4-7)
5. О более тщательной духовной подготовке (статьи 8-12)
6. О необходимости пересмотреть преподавание церковных дисциплин (статьи 13-18)
7. О развитии пастырской подготовки в строгом смысле слова (статьи 19-21)
8. О продолжении подготовки после периода обучения (статьи 21-22)
9. Заключение

Содержание

Декрет посвящён подготовке священников в современных условиях. Как подчёркивает декрет в своей преамбуле «Святой Собор заявляет о чрезвычайной важности подготовки ко священству и провозглашает некоторые основополагающие принципы, служащие подтверждением законов, уже проверенных вековым опытом, и вводит в них определённые новшества, отвечающие Конституциям и Декретам настоящего Святого Собора, а также изменившимся условиям времени».

Декрет подчёркивает, что при таком разнообразии народов, входящих в Церковь, возможно дать лишь общие нормы подготовки священства, обязательные для всех. Более частные моменты должны быть предусмотрены в «программе подготовки к священству», которую должна принимать Конференция католических епископов каждой страны и каждого литургического обряда.

Особое внимание декрет уделяет необходимости поощрения призваний к священству и духовной подготовке кандидатов. Значительная часть декрета посвящена принципам устройства и управления семинариями, а также дисциплинам, преподаваемым в них. Воспитанники семинарий помимо собственно церковных дисциплин должны получить гуманитарное и естественнонаучное образование, которое позволяет молодежи в их стране получить доступ к высшему образованию. Среди церковных предметов, обязательных к изучению, называются латинский язык, литургический язык данной страны и обряда, философские дисциплины, включая историю философии, догматическое богословие, экзегетика, нравственное богословие, церковная история, каноническое право. Поощряется изучение языков Священного Писания и Предания, а также изучение некатолических конфессий и религий, распространённых в данной стране.

В заключительной части декрет даёт наставления в области пастырской подготовки будущих священников, подчёркивая, что кроме суммы определённых знаний семинаристы должны учиться «искусству руководить душами».

Заключение декрета гласит:

Отцы настоящего Святого Собора, продолжая дело, начатое Тридентским Собором, с доверием поручая настоятелям и преподавателям семинарий обязанность воспитывать будущих священников Христовых в духе обновления, поддерживаемого этим Священным Собором, настоятельно призывают тех, кто готовится ко священническому служению, в полной мере сознавать, что им поручается надежда Церкви и спасение душ. Пусть они, с готовностью принимая нормы настоящего Декрета, принесут обильнейшие плоды, которые пребудут вечно.

Ссылки

• [www.vatican.va/archive/hist_councils/ii_vatican_council/documents/vat-ii_decree_19651028_optatam-totius_en.html Optatam Totius на официальном сайте Ватикана  (англ.)]
• [krotov.info/acts/20/2vatican/dcmnt201.html Optatam Totius на русском языке]

Отрывок, характеризующий Optatam Totius

Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.