Overkill (группа)
| Overkill | |
 | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Жанр | |
| Годы |
c 1980 по настоящее время |
| Страна | |
| Откуда | |
| Лейблы |
Megaforce Records, Atlantic Records, Bodog Records, Nuclear Blast |
| Состав |
D.D. Verni |
| [wreckingcrew.com/crew gcrew.com/crew] | |
Overkill — американская трэш-метал-группа, основанная в 1980 году в Нью-Джерси. Дискография группы насчитывает 17 студийных альбомов, 2 EP, 2 концертных альбома и 1 альбом каверов. Overkill по праву считаются одними из первопроходцев трэш-метала. Группа является, наряду с Anthrax, наиболее успешной трэш-метал-группой Восточного Побережья США.[1]
Состав группы претерпел неоднократные изменения, и единственными неизменными участниками Overkill с момента основания являются вокалист Bobby «Blitz» Ellsworth и басист D.D. Verni. У группы есть талисман по имени Чали, который нарисован на большинстве обложек их альбомов — череп с костлявыми крыльями летучей мыши и светящимися зелёным глазами.
Содержание
История
Overkill была образована в 1980 году на остатках панк-группы The Lubricunts, в которой участвовали Rat Skates и D.D. Verni (настоящие имена Lee Kundrat и Carlo Verni). Они разместили объявление о поиске вокалиста и гитариста, на которое и отозвался Bobby Ellsworth. Таким образом был сформирован первый состав группы Overkill, однако прежде чем выбрать это название группа перебрала несколько других, например, Virgin Killer. Ранние песни, особенно те, которые группа исполняла под именем Virgin Killer, были каверами таких панк-групп, как The Ramones, The Dead Boys и др. К концу 1980 года группа пополнилась двумя гитаристами и стала исполнять песни группы Motörhead (саму песню Overkill, с которой группа и взяла своё конечное название, половину песен с альбома Ace of Spades), Judas Priest и Riot. Несмотря на то, что группа исполняла панк-каверы, ребята играли с большей скоростью и энергией и другими элементами хэви метала, что позволяет отнести их к одним из первых групп трэш-метала.
В 1983 году группа в составе Rat Skates, D.D. Verni, Bobby Gustafson и Bobby «Blitz» Ellsworth выпустила демозапись Power In Black, которая произвела фурор в андерграундных околомузыкальных кругах (сопоставимых с записями Exodus и Testament). Power In Black дал возможность Overkill появиться на двух сборниках: песня Feel the Fire была включена в сборник «New York Metal '84», а песня Death Rider появилась на пятом сборнике из легендарной серии Metal Massacre. Кроме того группа смогла подписать небольшой контракт со студией Azra/Metal Storm Records, где в 1984 году записала свой EP Overkill с четырьмя песнями, который имел успех и весь выпуск которого был быстро распродан. Это выдвинуло группу в авангард набиравшего силу трэш-метала.
Хотя, как утверждается, участники группы никогда не увидели денег от выпуска EP, пластинка вызвала огромный интерес к группе и привлекла внимание Джона Зазулы, владельца Megaforce Records, одного из наиболее известных метал лейблов. Megaforce Records подписал с группой контракт на несколько альбомов и выпустила в 1985 году их первых полноценный альбом Feel The Fire. Несмотря на преимущественное влияние NWOBHM и спид-метала, этот альбом, часто называется критиками и фанами шедевром трэш-метала, утвердивший группу, как одну из основных коллективов трэш-метала не только на восточном побережье США, но и во всей стране. Группа провела большую часть 1985 и 1986 гг. в турне в поддержку альбома Feel The Fire, начиная тур в США на разогреве у Megadeth, а затем гастролируя по Европе с Anthrax и Agent Steel.
1987 год отмечен выходом второго альбома Overkill Taking Over. Это первый альбом, выпущенный Megaforce в сотрудничестве с крупным лейблом Atlantic Records. В альбоме заметен более высокий уровень написания песен и записи музыки, кроме того, альбом имел более «эпический» стиль, что отражается в таких песнях, как In Union We Stand. Эта песня была выбрана для съёмки первого клипа Overkill, использованного для продвижения популярности группы в новую эру музыкального телевидения. Позже в этом же году последовал новый европейский тур, на этот раз с группой Helloween.
В конце 1987 года вышел новый EP группы под названием !!!Fuck You!!!, состоящий из непосредственно песни «Fuck You», а также нескольких записей в живую, сделанных раннее на концерте в Кливленде. Кроме того в 1987 году из группы ушёл барабанщик Rat Skates, который на несколько выступлений был заменён Марк Арчибол, а потом уже на постоянной основе датчанином Боб «Sid» Фалк из группы экс-вокалиста Iron Maiden Пола Ди’Анно Paul Di'Anno.
В 1988 году Overkill выпускают свой следующий студийный альбом Under the Influence, который отличался от предыдущего более грубым и «забойным» звучанием, потеряв «эпический» стиль альбома Taking Over, поэтому он воспринимается сыроватым и считается, как шаг назад в творчестве группы. Песня «Hello From The Gutter» была выпущенна сингом и клип на эту песню постоянно крутился по MTV. Overkill продолжала постоянно гастролировать по всему миру, укрепляя свою репутацию как одна из лучших метал-групп, играющих в живую.
В 1989 году Overkill выпускает прорывной альбом The Years of Decay, который до сих пор считается лучшим в творчестве группы. В нём сочеталось жёсткое и грубое звучание Under the Influence с более сложными композициями и «эпическими» элементами, как на Taking Over, что привело к появлению более серьёзной музыки и более продолжительным композициям, включая восьмиминутный заглавный трек и десятиминутный «Playing With Spiders/Skullkrusher». Скоростная и жёсткая композиция «Elimination» была выпущена отдельным синглом и постоянно крутилась по MTV в передаче Headbangers Ball. Композиция имела большой успех у поклонников группы и впоследствии постоянно исполнялась на всех концертах даже много лет спустя. На гастроли в поддержку альбома The Years of Decay группа отправилась вместе с группой Testament.
Несмотря на успех The Years of Decay, в конце 1990 года из группы уходит Густафсон из-за разногласий с другими старожилами группы по поводу того, как Overkill должна развиваться в дальнейшем. Бобби Элсуорт на его место решил пригласить сразу двух гитаристов. Роб Каннавино (Rob Cannavino), который был гитарным техником Густафсона, и Мерит Гант (Merit Gant) из группы Faith Or Fear очень удачно вписались в коллектив, который в следующем году предложил публике отличный альбом «Horrorscope», развеяв страхи поклонников насчёт того, что уход Густафсона развалит группу. Новые гитаристы внесли свежую струю в музыкальную концепцию Overkill. Был достигнут более высокий уровень в плотности звучания, возросла напряженность и динамичность саунда. Наряду с альбомами Metallica и Sepultura Horrorscope входит в первую тройку лучших трэш-релизов 1991 года. Название альбома — это просто удачный каламбур, придуманный Верни. Первоначально планировалось назвать пластинку «Bare Bones» («Обнаженные кости»), но потом решили, что «Horrorscope» мрачнее. По технике продюсирования диск не претерпел существенных изменений, это доказывает, что группа всегда знала, к какому звучанию стремилась.
После сопутствующих гастролей ретировался не являвшийся большим фанатом трэша Фальк, и установку занял Тим Малларе из «M.O.D.». В 1993 году «Overkill» вернули в продюсерское кресло Периалеса, и записали диск «I Hear Black». Существенно отличающийся от других опусов хард-роковой направленностью, этот альбом стал наивысшим чартовым достижением группы (№ 122 в «Billboard»).
Впрочем, старым фанатам команды нововведения пришлись не по душе, и на самоспродюсированном «W.F.O.» коллектив вернулся к классическому шустрому трэшу. К сожалению, гранжевые ветры успели сделать такую музыку малопопулярной, и «Overkill» были уволены с «Atlantic». После концертника «Wrecking Your Neck» отбыли Каннавино и Гант, а вместо них гитары подхватили Джо Комю из «Liege Lord» и Себастьян Марино из «Anvil».
Если в «The Killing Kind» группа впрыснула в трэш порцию хардкора, то на «From The Underground And Below» появился индустриальный привкус. В 1999 году вышли сразу две «оверкиллоских» пластинки — оригинальный альбом «Necroshine» и кавер-программа «Coverkill» с песнями оказавших на группу наибольшее влияние исполнителей («Black Sabbath», «Motorhead», «Ramones», «Sex Pistols» и т. д.). Незадолго до релиза «Necroshine» Марино решил посвятить себя семейным делам, а гитарную эстафету от него принял Дэйв Линск. В 2000 году команда гастролировала в компании с «Annihilator», и вскоре к ним ушел Комю, так что на очередные сессии «Overkill» прибыли вчетвером. Если на «Necroshine» коллектив позволял себе кое-какие отклонения от генерального курса, то на «Bloodletting» вновь зазвучал фирменный синеворотничковый трэш. Когда у Верни должен был родиться ребенок, басиста временно подменял Дерек Тэйлер, а по возвращении Ди Ди в строй новобранец остался в штате, но уже в должности второго гитариста.
В 2002-м музыканты заключили контракт со «Spitfire Records», и выпустили на этом лейбле пару «номерных» пластинок, «Killbox 13» и «ReliXIV» (причем особый интерес публики вызвала первая из них, возвращавшая слушателя в эпоху «Feel The Fire»). Сменив Малларе на экс-ударника «Hades» Рона Липницки, команда сделала короткую остановку на лейбле «Bodog», где вышел диск Immortalis. В дальнейшем «Overkill» перебрались под крышу «Nuclear Blast» и дебютировали там с пластинкой Ironbound. Этот альбом, который обозреватели назвали «трэшедевром», впервые со времен «I Hear Black» дал группе возможность побывать в «Billboard Top 200». С тех пор прошло всего два года, как коллектив выдал не менее мощную программу «The Electric Age», занявшую 77 место в чарте «U. S. Billboard 200».
Дискография
Состав
Текущий состав
- Bobby «Blitz» Ellsworth — вокал
- D.D. Verni — бас-гитара
- Dave Linsk — гитара
- Derek Tailer — ритм-гитара
- Ron Lipnicki — ударные
Бывшие участники
- Rat Skates — ударные
- Bobby Gustafson — гитара
- Sid Falck — ударные
- Rob Cannavino — гитара
- Merritt Gant — гитара
- Tim Mallare — ударные
- Joe Comeau — гитара
- Sebastian Marino — гитара
Временная шкала
<timeline> ImageSize = width:1000 height:auto barincrement:20 PlotArea = left:150 bottom:60 top:0 right:20 Alignbars = justify DateFormat = mm/dd/yyyy Period = from:01/01/1980 till:06/01/2016 TimeAxis = orientation:horizontal format:yyyy Legend = orientation:horizontal position:bottom ScaleMajor = increment:2 start:1980 ScaleMinor = increment:2 start:1981
Colors =
id:vocals value:red legend:Вокал id:guitar value:green legend:Гитара id:bass value:blue legend:Бас-гитара id:drums value:purple legend:Ударные id:lines value:black legend:Альбомы id:bars value:gray(0.9)
BackgroundColors = bars:bars
LineData =
at:04/15/1985 color:black layer:back at:03/01/1987 color:black layer:back at:07/05/1988 color:black layer:back at:10/13/1989 color:black layer:back at:11/03/1991 color:black layer:back at:03/09/1993 color:black layer:back at:07/15/1994 color:black layer:back at:03/05/1996 color:black layer:back at:11/30/1997 color:black layer:back at:02/23/1999 color:black layer:back at:10/24/2000 color:black layer:back at:03/25/2003 color:black layer:back at:02/22/2005 color:black layer:back at:10/09/2007 color:black layer:back at:01/29/2010 color:black layer:back at:03/27/2012 color:black layer:back at:07/18/2014 color:black layer:back
BarData =
bar:Blitz text:"Бобби 'Blitz' Эллсворт" bar:Verni text:"D.D. Verni" bar:Robert text:"Роберт 'Riff Thunder' Писарек" bar:Dan text:"Дэн Спитц" bar:Anthony text:"Энтони Аммендола" bar:Rich text:"Rich Conte" bar:Mike text:"Майк Шерри" bar:Bobby text:"Бобби Густавсон" bar:Joes text:"Джо" bar:Rob text:"Роб Каннавино" bar:Merritt text:"Мерритт Гант" bar:Joec text:"Джо Комо" bar:Sebastian text:"Себастьян Марино" bar:Dave text:"Дейв Линск" bar:Derek text:"Дерек 'The Skull' Тайлер" bar:Rat text:"Rat Skates" bar:Mark text:"Mark Archibole" bar:Sid text:"Сид Фэлк" bar:Tim text:"Тим Маллар" bar:Ron text:"Рон Липницки"
PlotData=
width:10 textcolor:black align:left anchor:from shift:(10,-4) bar:Blitz from:01/01/1980 till:end color:vocals bar:Verni from:01/01/1980 till:end color:bass bar:Robert from:01/01/1980 till:04/01/1981 color:guitar bar:Dan from:04/01/1981 till:08/01/1981 color:guitar bar:Anthony from:04/01/1981 till:08/01/1981 color:guitar bar:Rich from:08/01/1981 till:06/01/1982 color:guitar bar:Mike from:08/01/1981 till:06/01/1982 color:guitar bar:Bobby from:06/01/1982 till:06/01/1990 color:guitar bar:Joes from:06/01/1982 till:06/02/1982 color:guitar bar:Rob from:06/01/1990 till:06/01/1995 color:guitar bar:Merritt from:06/01/1990 till:06/01/1995 color:guitar bar:Joec from:06/01/1995 till:12/01/1999 color:guitar bar:Sebastian from:06/01/1995 till:12/01/1999 color:guitar bar:Dave from:12/01/1999 till:end color:guitar bar:Derek from:01/01/2002 till:end color:guitar bar:Rat from:01/01/1980 till:06/01/1987 color:drums bar:Mark from:06/01/1987 till:09/01/1987 color:drums bar:Sid from:09/01/1987 till:06/01/1992 color:drums bar:Tim from:06/01/1992 till:06/01/2005 color:drums bar:Ron from:06/01/2005 till:end color:drums
</timeline>
Напишите отзыв о статье "Overkill (группа)"
Примечания
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи по музыке желательно?:
|
Ссылки
- [wreckingcrew.com/ Официальный сайт Overkill] (англ.)
- [wreckband.narod.ru/ Русский фансайт]
- [www.metal-archives.com/band.php?id=168 Страница Overkill на портале Encyclopaedia Metallum] (англ.)
- [rateyourmusic.com/artist/overkill Overkill] (англ.) на сайте Rate Your Music
- [www.discogs.com/artist/Overkill Overkill] (англ.) на сайте Discogs
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Overkill (группа)
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.
Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.
Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.
Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.
Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
