Склейтер, Филип Латли

Филип Латли Склейтер
Philip Lutley Sclater
Дата рождения:	4 ноября 1829(1829-11-04)
Место рождения:	Tangier Park, Хэмпшир
Дата смерти:	27 июня 1913(1913-06-27) (83 года)
Научная сфера:	зоология

Систематик живой природы

Исследователь, описавший ряд зоологических таксонов. Для указания авторства, названия этих таксонов сопровождают обозначением «Sclater».

Филип Латли Склейтер (Склетер, также Склэтер англ. Philip Lutley Sclater; 4 ноября 1829, Хэмпшир — 27 июня 1913) — британский адвокат и зоолог.

Жизнь и деятельность

Склейтер посещал пользующуюся хорошей репутацией частную школу Winchester College, учился в колледже Крайст-Чёрч Оксфордского университета. Там он изучал орнитологию у Хью Эдвина Стрикленда.

В декабре 1857 года он был первым учёным, который в представленном Лондонскому Линнеевскому обществу докладе указал на существование биогеографической разграничительной линии между азиатской и австралийской флорой и фауной в области Индонезийского архипелага. Эта линия была позднее названа линией Уоллеса в честь натуралиста Альфреда Рассела Уоллеса, который сформировал общепринятую теорию.

В 1858 году Склейтер опубликовал статью в журнале Proceedings of the Linnean Society. Он составил 6 зоологических регионов, которые он назвал палеарктический, эфиопский, индийский, австралийский, неарктический и неотропический. Эти зоологические регионы всё ещё действительны, хотя и уточнены Альфредом Расселом Уоллесом.

Он был учредителем и издателем журнала «Ибис» Британского союза орнитологов. С 1860 по 1903 годы он был секретарём Зоологического общества Лондона.

К самым важным работам Склейтера принадлежат «Экзотическая орнитология» (Exotic Ornithology) (1866-1869) и Nomenclator Avium (1873), обе написаны совместно с Осбертом Сэльвином, «Аргентинская орнитология» (Argentine Ornithology) (1888-1889) совместно с Уильямом Генри Хадсоном и «Книга антилоп» (The Book of Antelopes) (1894-1900) совместно с Олдфилдом Томасом.

Несколько видов животных названы в честь Филипа Склейтера (в видовом названии присутствует sclateri или sclateriana), напр., большой хохлатый пингвин (Eudyptes sclateri), чёрный лемур Склейтера (Eulemur flavifrons), темноклювый воробьиный попугайчик (Forpus sclateri), эквадорский чёрный кассик (Cacicus sclateri), мексиканская гаичка (Poecile sclateri), Doliornis sclateri и монал Склейтера (Lophophorus sclateri), дятловый попугайчик Склэтера (Micropsitta pusio).

Ссылки

• [elibrary.unm.edu/sora/Auk/v031n01/p0001-p0012.pdf In memoriam: Philip Lutley Sclater] (engl.) THE AUK: A QUARTERLY JOURNAL OF ORNITHOLOGY. VoL. xxxL JANUARY, 1914. No. 1

Отрывок, характеризующий Склейтер, Филип Латли

Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.