Pak 40

7,5 cm Pak 40
Калибр, мм	75
Экземпляры	23 303
Расчёт, чел.	8
Скорострельность, выстр/мин	12—15
Скорость возки по шоссе, км/ч	40
Ствол
Длина ствола, мм/клб	3450 / 46
Длина канала ствола, мм/клб	2461 / 40
Масса
Масса в походном положении, кг	1500
Масса в боевом положении, кг	1425
Габариты в походном положении
Длина, мм	5730
Ширина, мм	4100
Высота, мм	1245
Клиренс, мм	320
Углы обстрела
Угол ВН, град	−6…+22°
Угол ГН, град	58°

7,5 cm Pak. 40 (официально полностью 7,5 cm Panzerjägerkanone 40) — германская 75-мм противотанковая пушка периода Второй мировой войны. Индекс "40" у данной пушки указывает на год создания проекта и начала опытных работ. Является второй немецкой пушкой (после 4,2 cm PaK 41), принятой на вооружение под новым термином: "пушка охотников на танки" (нем. Panzerjägerkanone) - вместо "противотанковая пушка" (нем. Panzerabwehkanone). В послевоенной литературе авторы при раскрытии аббревиатуры Pak. 40 используют оба термина.

История создания

Управление вооружений (нем. Heereswaffenamt) в 1938-1939 годах выдало техническое задание на разработку перспективной противотанковой пушки 7,5 cm Panzerabwehrkanone 44 (7,5 cm Pak. 44) двум фирмам: «Рейнметалл» (Rheinmetall-Borsig A.G. - пушка 7,5 cm Pak. 44 Rh) и «Крупп» (Krupp A.G. - пушка 7,5 cm Pak. 44 Kp); индекс "44" указывал на перспективный год создания. Темпы создания изначально были невысокими: только в 1940 году были представлены нестреляющие прототипы орудий, из которых лучшим был признан рейнметалловский, позже (весной 1942 года) переименованный в 7,5 cm Pak. 40; крупповский образец в последующем вылился в создание 7,5 cm PaK 41. Конструктивно Pak.40 была немного увеличенной и упрочнённой Pak.38, с которой её часто путают на фотографиях. По сравнению с уже принятой на вооружение вермахта 37-мм противотанковой пушкой, Pak 40 получилась тяжёлой и не столь мобильной, требуя для транспортировки специализированного артиллерийского тягача, особенно на грунтах со слабой несущей способностью. Она не вписывалась в концепцию «блицкрига», и поэтому заказа на серийное производство в 1940 году не последовало. С другой стороны, бои во Франции с танками союзников S-35, B-1bis и «Матильда», которые имели противоснарядное бронирование, продемонстрировали необходимость орудия с характеристиками Pak 40. Однако в последующих кампаниях вермахта в Югославии и на Крите целей, для которых могла бы понадобиться Pak 40, не нашлось, и ставка была сделана на налаживание серийного производства пушки 5 cm Pak. 38, вопрос об организации серийного выпуска 75-мм противотанковой пушки был отложен на будущее.

Ситуация изменилась после нападения Германии на Советский Союз, когда пришлось столкнуться с новыми советскими танками Т-34 и КВ.

Оценка эффективности пушки

Принятие на вооружение 50-мм противотанковой пушки Pak 38 несколько улучшило возможности вермахта по борьбе с новыми советскими танками, но и это орудие обладало существенными недостатками. К самым важным из них относятся:

• Уверенно пробить броню Т-34 или КВ мог только 50-мм подкалиберный снаряд, причём по отчётам из ЦНИИ-48 заброневое действие металлокерамического сердечника этого снаряда было слабым (он рассыпался в песок, и иной раз штатной куртки танкиста было достаточно для защиты от этого песка). По статистике поражений танка Т-34 в конце 1941 — начале 1942 года фатальными были 50 % попаданий 50-мм снарядов, а вероятность выведения из строя Т-34 или КВ одним попаданием 50-мм снаряда была ещё ниже.
• В качестве материала для металлокерамического сердечника использовался карбид вольфрама, а запасы вольфрама в Третьем рейхе были весьма ограничены.
• Слабое действие Pak 38 по небронированным целям.

Однако пока ещё существовала надежда на «блицкриг», руководство вермахта не спешило с принятием на вооружение Pak 40. Но к концу осени 1941 года немецким военным стало ясно, что дезорганизация советских войск в значительной степени преодолена, и количество Т-34 на всех фронтах начало неуклонно увеличиваться. Это делало их очень опасным противником, и существующие средства для борьбы с ними были официально признаны недостаточными. Как результат, Pak 40 в ноябре 1941 года была принята на вооружение, и первые серийные орудия были поставлены в части противотанковой артиллерии вермахта.

В 1942 году началось постепенное перевооружение всех частей противотанковой артиллерии вермахта на Pak 40, которое окончательно завершилось к началу 1943 года. Рапорты из советских танковых войск начала 1943 года подчёркивают, что основным калибром немецкой противотанковой артиллерии является 75 мм, а процент поражений меньшими калибрами таков, что его можно не принимать во внимание. Все попадания калибра 75 мм в Т-34 были признаны фатальными. Таким образом, Pak 40 положила конец доминированию Т-34 на поле боя.

В 1942—1945 гг. орудие было эффективным средством против любого воевавшего среднего танка союзников, поэтому его производство продолжалось до самого конца Второй мировой войны. Надёжную защиту от его огня удалось реализовать только в танках ИС-2 и Т-44 (последний не принимал участия в боевых действиях). Что касается первого, то статистика по безвозвратно выведенным из строя ИС-2 была такова, что на долю калибра 75 мм приходилось 14 % потерь (остальное — калибр 88 мм и кумулятивные «Фаустпатроны»). У англичан таким танком был Черчилль; в США ими стали M26 «Першинг» и М4А3Е2, которые были устойчивы к огню Pak 40.

Противотанковая пушка Pak 40 поставлялась союзникам Германии — Венгрии, Финляндии, Румынии и Болгарии. С переходом трёх последних в 1944 году в антигитлеровскую коалицию Pak 40 в вооружённых силах этих стран использовались против немцев. Эти орудия состояли на вооружении их армий и после окончания Второй мировой войны. Также трофейные Pak 40 активно использовались в Красной армии.

Производство орудий

Серийное производство удалось наладить в феврале 1942 года. Ежемесячный выпуск орудий постепенно увеличивался: 175 в 1942, 730 в 1943 и 975 в 1944, пик - 1050 пушек в октябре 1944 года. Всего в нацистской Германии выпустили 23 303 буксируемых орудий Pak 40 и ещё около 2600 стволов смонтировали на различных самоходных лафетах (например, Marder II). Это было самое массовое орудие, выпускаемое на территории рейха. Стоимость одного орудия составляла 12 000 рейхсмарок.

Производство буксируемых орудий по годам было следующее:

Производство 75-мм противотанковых пушек 7,5 cm Pak 40
Год	1942	1943	1944	1945	Всего
Выпущено, шт.	2114	8740	11 728	721	23 303

Также пушки устанавливались на некоторых различных типах шасси:

1. Sd.Kfz.135 Marder I — в 1942—1943 годах на базе французского полубронированного тягача Lorraine 37L изготовлено 184 самоходные установки.
2. Sd.Kfz.131 Marder II — в 1942—1943 годах на базе легкого танка Pz.IIA и Pz.IIF изготовлено 531 самоходные установки.
3. Sd.Kfz.139 Marder III — в 1942—1943 годах на шасси чешского танка 38(t) изготовлено 418 установок в варианте «H» (двигатель в корме) и 381 установка в варианте «M» (двигатель в передней части шасси).
4. RSO/Pak 40

Боевое применение

Pak 40 использовалась в подавляющем большинстве случаев как противотанковая пушка, стреляющая по своим целям прямой наводкой. По бронебойному действию Pak 40 превосходила аналогичное советское 76,2-мм орудие ЗИС-3, это было вызвано более мощным пороховым зарядом в выстреле Pak 40 — 2,7 кг (у выстрела ЗИС-3 — 1 кг). Однако Pak 40 имела менее эффективные системы гашения отката, в результате чего при выстреле сильнее "зарывалось" сошниками в грунт, в результате чего сильно проигрывало ЗиС-3 в возможности быстро сменить позицию или перенести огонь.

Ближе к концу войны производству противотанковых орудий в нацистской Германии был присвоен один из наивысших приоритетов. Как следствие, в вермахте стала ощущаться нехватка гаубиц. В результате, Pak 40 стали применять для стрельбы с закрытых позиций по образцу дивизионной пушки ЗИС-3 в Красной армии. В этом решении было ещё одно преимущество — в случае глубокого прорыва и выхода танков к позициям немецкой артиллерии Pak 40 вновь становилась противотанковой пушкой. Однако оценки масштабов боевого применения Pak 40 в таком качестве очень противоречивы.

В начале 1945 года в Шибенике для Народно-освободительной армии Югославии были построены две противотанковых САУ на шасси танка "стюарт", на которые были установлены трофейные немецкие 75-мм противотанковые орудия Pak 40

По завершении Второй мировой войны имевшиеся в большом количестве Pak. 40 были приняты на вооружение во Франции, где было налажено производство боеприпасов для них.

В период после 1959 года в составе Вьетнамской Народной армии были созданы несколько противотанковых артиллерийских дивизионов, вооруженных поставленными из СССР немецкими 75-мм противотанковыми орудиями Pak 40.

Тактико-технические характеристики

• Калибр, мм: 75
• Длина ствола, клб: 46
• Длина с передком, м: 6,20
• Длина, м: 3,45
• Ширина, м: 2,00
• Высота, м: 1,25
• Масса в боевом положении, кг: 1425
• Угол горизонтальной наводки: 65°
• Максимальный угол возвышения: +22°
• Минимальный угол склонения: −5°
• Темп огня, выстрелов в минуту: 14
• Дульная скорость снаряда, м/с:
  • 933 (подкалиберный бронебойный)
  • 792 (калиберный бронебойный)
  • 550 (осколочно-фугасный)
• Дальность прямого выстрела, м: 900—1300 (зависит от типа снаряда)
• Максимальная дальность стрельбы, м: 7678 (по другим данным, около 11,5 км)
• Масса снаряда, кг: от 3,18 до 6,8
• Бронепробиваемость (500 м, угол встречи 90°, гомогенная броня средней твёрдости, мм:
  • 135 (калиберным бронебойным)
  • 154 (подкалиберным бронебойным)

Литература

• Желтов И. Г. и др. Неизвестный Т-34. — М.: Экспринт, 2001. — 184 с. — ISBN 5-94038-013-1.
• Желтов И. Г. и др. Танки ИС. Боевое применение // Танкомастер (спецвыпуск).
• Werner Haupt. Panzerabwehrgeschütze 3,7-cm 5,0-cm 7,5-cm 8,8-cm-Pak 1934-1945 (ohne Selbstfahrlafetten)//Waffen-Arsenal Band 117. — PODZUN-PALLAS-VERLAG, 1989. — ISBN 3-7909-0360-4.
• Wolfgang Fleischer. Die 7,5-cm Panzerjägerkanone 40 // Waffen-Arsenal Sonderband S-54. — PODZUN-PALLAS-VERLAG, 1999. — 52 с. — ISBN 3-7909-0665-4.
• H.Dv. 481/77 Merkblatt fur die Munition der 7,5 cm Panzerjägerkanone 40 (7,5 cm Pak. 40). - OKH Berlin 1942 (описание боеприпасов к пушке 7,5 cm Panzerjägerkanone 40).
• D 393/1 7,5cm Panzerjägerkanone 40.- Heft 1: Beschreibung, Bedienung und Behandlung. — OKH / Heereswaffenamt, Berlin 1.Apr.1942 (описание, эксплуатация и обслуживание).
• H.Dv. 119/324 – Schußtafel für die 7,5 cm Kampfwagenkanone 40 (7,5 cm Kw.K. 40), 7,5 cm Sturmkanone 40 (7,5 cm Stu.k. 40) und 7,5 cm Panzerjägerkanone 40 (7,5 cm Pak 40) mit Deckblättern 1-17, Oktober 1943 (таблицы стрельбы).

Ссылки

• [ww2tanki.ru/artilleriya-vtoroj-mirovoj-vojny/artillery-germaniya/pta-germanija/pak-40 7,5 cm Pak 40 - немецкая противотанковая пушка.] (рус.). ww2tanki.ru. Проверено 15 ноября 2015.
• [lonesentry.com/articles/75mm/index.html New 75-mm antitank gun] (англ.). Lone Sentry. [www.webcitation.org/65JtTSCsm Архивировано из первоисточника 9 февраля 2012].
• [panzerworld.net/75l48.html 7,5 cm Kampfwagenkanone 40 L/48, 7,5 cm Panzerabwehrkanone 40 L/48 and 7,5 cm Sturmkanone 40 L/48] (англ.). Panzerworld. [www.webcitation.org/65JtTzSaN Архивировано из первоисточника 9 февраля 2012].
• [amicale.3emedragons.free.fr/Docs%20materiels%20WW2/Waffen%20Arsenal%20117%20-%20Panzerabwehrgesch%C3%BCtze%201934-1945%28OCR+%29.pdf W.Haupt, Panzerabwehrgeschütze...] (нем.). amicale-fr_pdf. Проверено 15 ноября 2015.

Отрывок, характеризующий Pak 40

– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.