Pentax K-r
Поделись знанием:
Pentax K-rPentax K-r
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
| Pentax K-r | ||
| ||
| Годы выпуска | 2010 — 2011 | |
| Тип | цифровой зеркальный фотоаппарат | |
| Матрица | КМОП APS-C 23,6 × 15,8 мм Kf=1,52 | |
| Разрешение | 12,4 млн пикселов (4288 × 2428) | |
| Объектив | Байонет: «упрощенный» Pentax KAF2. | |
| Затвор | механический шторно-щелевой с электронным управлением и вертикальным ходом штор. Выдержка синхронизации 1/180 с | |
| Диапазон выдержек | 1/6000 — 30 с, B | |
| Экспозиция | TTL-замер при полностью открытой диафрагме с помощью 16 сегментов экспозамера. Диапазон 1-21.5 EV. | |
| Режимы экспозамера | точечный, центрально-взвешенный, по полю | |
| Брекетинг экспозиции | 3 кадра, до ±1,5 EV с шагом 1/2 до ±1,0 EV с шагом 1/3 | |
| Зоны фокусировки | 11 (9 крестообразных) | |
| Режимы автофокуса | фазовый TTL SAFOX IX, ручной | |
| Серийная съёмка | 6 кадров в секунду (до 25 JPEG / 12 RAW в серии) 2 кадра в секунду (до ∞ JPEG/36 Raw в серии) | |
| Видоискатель | пентазеркало с полем зрения: 96 % и увеличением: 0,85, LiveView. | |
| Диапазон ISO | авто, 100 — 25600, с шагом 1, 1/2, 1/3 EV. | |
| Фотовспышка | встроенная P-TTL вспышка ВЧ=11, «горячий башмак». | |
| Баланс белого | авто, предустановки, ручной выбор, по образцу | |
| Съёмка видео | 1280 × 720 25 к/с 16:9 HDTV 640 × 480 25 или 30 к/с | |
| Экран | 3-дюймовый TFT-экран, 920 000 пикселов | |
| Накопитель | SD / SDHC | |
| Габаритные размеры | 125 × 97 × 68 мм | |
| Вес | 598 г (с аккумулятором D-LI109) 625 г (с элементами AA) | |
| Питание | Li-Ion D-LI109 или 4×AA. | |
 Изображения на Викискладе
|
||
Pentax K-r — цифровой зеркальный фотоаппарат, выпущенный компанией Hoya под торговой маркой Pentax. Оснащён 12-мегапиксельной КМОП-матрицей. В фотоаппарате применена механическая система удаления пыли с матрицы «Dust removal» (быстрое перемещение матрицы с помощью электромагнитов), SP-покрытие (на основе фторидов) на низкочастотном фильтре и обнаружение частиц пыли «Dust Alert». Как и в предыдущих моделях фирмы, стабилизация изображения осуществляется сдвигом матрицы, что делает её совместимой с любыми, в том числе и резьбовыми, объективами. Выпускается в корпусах разного цвета. Анонсирован 9 сентября 2010 года. После поглощения бизнеса Pentax компанией Ricoh, было объявлено о прекращении выпуска этой модели. Новообразованная компания Pentax Ricoh Imaging Company прекратит приём заказов на данную модель начиная с 9 декабря 2011 года. Однако будет осуществляться дальнейшая поддержка и сервис данной модели, наравне с другими продуктами марки Pentax.
Особенности
- Лампа подсветки автофокуса.
- Усовершенствованный автофокус SAFOX IX.
- Дисплей 3", 920 000 пикс.
- Возможность использования как фирменного литий-ионного аккумулятора DLi-109, так и AA-батарей (требуется специальная обойма-переходник).
- Чувствительность в диапазоне 200 — 12800 (программно расширяется до 100-25600 в настройках пользователя).
- Серийная съёмка до 6 к/сек (до 25 JPEG / 12 Raw в серии) в быстром режиме и до 2 к/сек (неограниченно JPEG / 36 RAW в серии) в медленном режиме.
Напишите отзыв о статье "Pentax K-r"
Ссылки
- (рус.) [pentax.ru/press/articlehtml/pr_K-r/ Пресс-релиз на сайте официального представителя Pentax.]
- (англ.) [dpreview.com/news/1009/10090910pentaxkr.asp Анонс и характеристики Pentax K-r (dpreview.com).]
- (рус.) [pentax.ru/press/pool/slr/K-r/ Изображения Pentax K-r].
- (рус.) [dphotographer.com.ua/index.php?option=com_content&view=article&id=753:pentax-k-r&catid%20%20%20=29:test&Itemid=125 Тест Pentax K-r]
Примечания
|
Это заготовка статьи о фотографии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Цифровые зеркальные фотоаппараты Pentax
Ранние модели: EI-2000 (2000). Несерийные модели: MZ-D (2000), AP 50th Anniv. (2006) | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Pentax K-r
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
