Pokémon FireRed и LeafGreen

Pokémon FireRed и LeafGreen
Обложка Pokémon FireRed Обложка Pokémon LeafGreen
Разработчик	Game Freak
Издатели	Nintendo The Pokémon Company
Создатели Руководитель Дзюнъити Масуда Продюсер Сатоси Тадзири (исполнительный продюсер) Художник Кэн Сугимори Композиторы Дзюнъити Масуда Го Итиносэ Морикадзу Аоки
Часть серии	Pokémon
Даты выпуска	29 января 2004 года 7 сентября 2004 года 23 сентября 2004 года 1 октября 2004 года
Жанр	Японская ролевая игра
Возрастные рейтинги	ESRB: RP — Rating Pending OFLC (A): G8+ PEGI: 3+
Платформа	Game Boy Advance
Игровой движок	Сильно модифицированный движок Pokémon Ruby и Sapphire
Режимы игры	Однопользовательская игра Многопользовательская игра
Носитель	128-мегабитный картридж
Сайт	[web.archive.org/web/20100117055532/www.pokemon.com/us/games/videogame-pokemontm-firered-version-and-pokemontm-leafgreen-version Официальный сайт]

Pokémon FireRed Version и LeafGreen Version (яп. ポケットモンスター ファイアレッド・リーフグリーン Покэтто Монсута: Файарэддо Ри:фугури:н, «Покемон: Огненно-Красная и Лиственно-Зелёная версия») — компьютерные игры в жанре японской ролевой игры, разработанные Game Freak и выпущенные Nintendo для портативной игровой консоли Game Boy Advance. Pokémon FireRed и LeafGreen — ремейки игр Pokémon Red и Blue, вышедших в 1996 году. Игры совместимы с Game Boy Advance Wireless Adapter — беспроводным адаптером для Game Boy Advance, который первоначально поставлялся в комплекте с играми. FireRed и LeafGreen впервые были выпущены в Японии в январе 2004 года, а затем и в Америке и Европе в сентябре и октябре соответственно. Примерно через два года после релиза Nintendo выпустила их в составе серии «Player’s Choice» (рус. Выбор игроков).

FireRed и LeafGreen являются частью серии ролевых игр Pokémon. Как и в предыдущих играх серии, в распоряжение игроку даётся игровой персонаж, который путешествует по миру и участвует в боях в пошаговом режиме. Были добавлены некоторые нововведения, такие как контекстное меню помощи и новые регионы, в которые может путешествовать персонаж. На протяжении игры игрок ловит и тренирует покемонов для использования их в бою.

Игры получили в основном хорошие отзывы: на сайте Metacritic Pokémon FireRed и LeafGreen получили 81 процент. Многие рецензенты хвалили игры за то, что они сохранили дух оригинала, но при этом в них были представлены нововведения. Графику и музыку оценивали по-разному, некоторые рецензенты утверждали, что они мало отошли от предыдущих игр серии, Pokémon Ruby и Sapphire. FireRed и LeafGreen были коммерчески успешными: по всему миру было продано около 12 миллионов копий.

Геймплей

Игровой процесс происходит на трёх игровых экранах. Первый экран — карта мира, где игрок путешествует по игровому миру, меню, где игрок использует предметы, организует свою команду покемонов и настраивает игровой процесс, и экран боя, где и происходят сражения. Когда на игрока нападает дикий покемон или игрока вызывает на поединок тренер покемонов, то появляется экран битвы. Сама битва проходит в пошаговом режиме. Во время боя игрок может приказать покемону использовать атаку или способность, вызвать другого покемона, использовать предмет из своего инвентаря или убежать из битвы. Убежать невозможно в том случае, если с игроком сражается тренер покемонов. У всех покемонов есть очки здоровья; когда у покемона их не осталось, игрок не может использовать этого покемона, пока не вылечит его. Когда покемон выигрывает в битве, он получает очки опыта. Накопив определённое количество очков опыта, покемон может подняться на новый уровень и таким образом повысить свои характеристики и выучить новые способности. Некоторые покемоны при достижении определённого уровня эволюционируют — развиваются в более совершенные формы.

Достаточно важным элементом геймплея является поимка новых покемонов. Во время боя с диким покемоном игрок может использовать на дикого покемона (покемонов других тренеров поймать нельзя) покебол — портативное устройство в форме шара для поимки и переноски покемонов самых разных размеров. Если у дикого покемона осталось слишком мало очков здоровья, то он может остаться в покеболе и перейти к игроку. Кроме количества очков здоровья также играют роль сила самого дикого покемона и размер коэффициента поимки покебола, который использует игрок.

В FireRed и LeafGreen представлены новые возможности, которых не было в Red и Blue, например, инструкция по игровому процессу. Также, когда игрок продолжает сохранённую игру, игра показывает ему последние четыре действия, которые он совершил перед сохранением, чтобы помочь ему вспомнить, что он хотел сделать. Игры поддерживают связь с другими играми третьего поколения: игроки могут через кабель для Game Boy Advance сражаться друг с другом или обмениваться покемонами — обмениваясь покемонами с обладателями Pokémon Ruby, Sapphire, и Pokémon Colosseum, можно получить около 350 видов покемонов (всего в игре доступно 386 видов). Кроме того, существует возможность хранить покемонов из FireRed и LeafGreen на карте памяти Nintendo GameCube с помощью Pokémon Box Ruby & Sapphire. FireRed и LeafGreen также являются первыми играми серии, поддерживающими беспроводную связь с помощью Game Boy Advance Wireless Adapter, продающимся в комплекте с играми. Адаптер, будучи подключённым к Game Boy Advance, позволяет играть на максимальном расстоянии 9-15 метров. Специально для этой беспроводной связи в игре есть локация — так называемая «Комната единения» (англ. Union Room), где игроки могут сражаться, обмениваться покемонами или общаться в чате. В Японии Nintendo обустроила специальные точки доступа для беспроводной связи .

Концепция

Сеттинг

Вымышленная вселенная игры представляет собой альтернативную современность, но вместо животных в нём обитают существа, внешне похожие на обычных зверей и обладающие при этом сверхъестественными способностями, — покемоны. Люди, называющиеся тренерами покемонов, ловят их и тренируют для участия в боях. В боях тренеры не участвуют, сражаются лишь покемоны соперников — тренеры лишь дают им команды, какую атаку или способность им применить. Бои проходят до момента, пока один из покемонов не падает без сознания или его тренер не сдаётся — до смерти схватки не происходят никогда. Как правило, сильные и опытные тренеры покемонов пользуются уважением.

Большая часть игр Pokémon FireRed и LeafGreen проходит в вымышленном регионе Канто (англ. Kanto), прототипом которого стала одноимённая провинция Японии. Канто состоит из десяти городов, соединённых между собой маршрутами (англ. Routes). Новые места и маршруты открываются игроку после выполнения им определённых условий. Ближе к концу игры игроку становятся доступны Острова Севии (англ. Sevii Islands), место, которого не было в Pokémon Red и Blue. Острова Севии — это архипелаг, состоящий из семи островов. После завершения цепочки квестов на островах Севии открывается доступ к обмену с играми Ruby, Sapphire, Emerald, XD: Gale of Darkness и Colosseum.

Сюжет

Главный герой игры (игрок сам выбирает ему пол и имя) живёт в маленьком городке в регионе Канто под названием Паллет (англ. Pallet Town). В самом начале игры, когда он пытается выйти из города через заросли высокой травы, его останавливает профессор Оук (англ. Professor Oak). Оук объясняет герою, что в высокой траве может быть очень опасно, так как там часто живут дикие покемоны. Он приглашает героя к себе в лабораторию, где их ждёт внук профессора (ему также можно дать имя) — соперник главного героя, который тоже мечтает стать тренером покемонов. Профессор Оук даёт им по покемону. Внук профессора вызывает главного героя на поединок покемонов, и с тех пор они будут сражаться друг с другом на определённых моментах игры.

Когда игрок доходит до следующего города, Виридиана (англ. Viridian City), его просят доставить посылку профессору Оуку. Вернувшись в лабораторию, игрок получает Покедекс (англ. Pokédex) — карманную электронную энциклопедию о покемонах. Если игрок встречается с покемоном, тот отмечается в Покедексе. Чтобы покедекс получил полную информацию о покемоне, игроку нужно его поймать. Оук просит игрока, чтобы тот исполнил его мечту заполнить весь Покедекс информацией о каждом покемоне.

В некоторых городах игрок посещает так называемые стадионы (англ. Gyms). Внутри них — лидеры стадионов (англ. Gym Leader), сильные тренеры покемонов, которых игрок должен победить и получить в знак подтверждения победы над ними их значки. Всего в регионе Канто восемь стадионов, и, соответственно, восемь значков. Если игрок собрал все восемь значков, то он имеет право вступить в Лигу покемонов (англ. Pokémon League), состоящую из самых сильных тренеров Канто. Затем игрок сражается с Элитной Четвёркой (англ. Elite Four) за звание чемпиона региона. Сюжетная линия также включает в себя борьбу с Командой R (англ. Team Rocket), могущественной криминальной организацией, занимающейся кражей редких покемонов для своего босса — Джиованни.

После вступления в Лигу покемонов игрок обнаруживает, что одна из членов Элитной Четвёрки, Лорелей (англ. Lorelei), исчезла. Отправившись на Острова Севии, игрок убеждает Лорелей вернуться в Лигу покемонов. Кроме того, на Островах Севии игрок должен сорвать планы Команды R и найти два артефакта, Рубин (англ. Ruby) и Сапфир (англ. Sapphire). После этого в FireRed и LeafGreen открывается возможность обмена с другими играми третьего поколения.

Разработка

FireRed и LeafGreen были анонсированы в 2004 году как ремейки первых игр серии Pokémon — Pocket Monsters Red и Pocket Monsters Green. Руководитель проекта, Дзюнъити Масуда, заявил, что разработка игр не будет сложной, так как движок игры представляет собой чуть изменённый движок Pokémon Ruby и Sapphire. FireRed и LeafGreen также получили полную совместимость с Ruby и Sapphire, позволяя игрокам разных игр сражаться и обмениваться покемонами между собой.

Сатору Ивата, президент Nintendo, объявил, что совместимость FireRed и LeafGreen с Game Boy Advance Wireless Adapter способна «улучшить бои между игроками, обмен информацией с другими людьми». Была добавлена внутриигровая инструкция, которую игрок мог вызвать в любое время игры. Президент The Pokémon Company Цунэкадзу Исихара заявил: «мы вообще не воспринимаем эти игры как ремейк. Мы воспринимаем это как новую игру с технологией беспроводного соединения».

Музыка была взята из оригинальных Red и Blue и аранжирована Го Итиносэ: Масуда и Итиносэ решили не менять музыку из оригинала — они просто добавили новые музыкальные темы. Музыкальный альбом GBA Pokémon FireRed & LeafGreen Super Complete, состоящий из двух дисков, содержит в себе музыку из игр, причём на первом диске записана музыка из самой игры, а на втором диске — оркестровые аранжировки.

Несмотря на успех Ruby и Sapphire, в начале продаж в магазины было отгружено всего 500 000 копий. Игровая пресса связывала это с тем, что или Nintendo не рассчитывает на успех игр, или у неё просто пока нет достаточного количества беспроводных адаптеров. В Америке FireRed и LeafGreen были анонсированы на игровой выставке DICE в 2004 году. Хотя в Америке японские игры Pokémon Red и Green вышли под названиями Pokémon Red и Blue, названия ремейков решили не менять. Дзюнъити Масуда отметил, что он подобрал название LeafGreen, потому что название WaterBlue (англ. Water — вода) вызвало бы ощущение конфликта между FireRed (англ. Fire — огонь) и WaterBlue, в то время как лист (англ. Leaf — лист)— символ мира.

Отзывы и популярность

Рецензии
Рейтинг на основании нескольких рецензий
Агрегатор	Оценка
GameRankings	82.14 % (основано на 37 рецензиях)
Metacritic	81/100 (основано на 38 рецензиях)
Иноязычные издания
Издание	Оценка
AllGame
GamePro
GameSpot	8.4/10
GameSpy
IGN	9.0/10
Nintendo Power

За первую неделю релиза было продано в Японии 885 039 копий, что намного меньше, чем продажи Ruby и Sapphire за тот же период. IGN предположил, что продажи ниже потому, что игры являются ремейками. В первой половине августа FireRed и LeafGreen вышли в США. До выхода игр в свет в США было получено более 150 тысяч предварительных заказов на игру, что в два раза больше, чем количество предварительных заказов на Ruby и Sapphire. По мнению сотрудника Nintendo Джорджа Харрисона, «преддзаказы показывают, что интерес игроков возрос более, чем в два раза!». Более одного миллиона копий было продано менее, чем за месяц после релиза. На момент 31 марта 2008 года было продано около 11,82 миллиона копий по всему миру. Позже игры вошли в список Nintendo «Player’s Choise» (рус. Выбор игроков) в Северной Америке как одни из самых успешных игр и начали продаваться по сниженной цене. Издание «Player’s Choise» не включало в себя Game Boy Advance Wireless Adapter.

Отзывы

Pokémon FireRed и LeafGreen получили в основном хорошие отзывы, на момент 2008 года игры имеют 81 % на сайте Metacritic. Крэйг Харрис, рецензент IGN, дал играм оценку 9.0/10, похвалив разработчиков за то, что они создали игры, которые «отлично идут на рынке портативных консолей. Может быть, в них не так много изменений, как в Ruby и в Sapphire, но тем не менее, они очень радуют». Харрис не так хорошо отозвался о графике, сочтя её «ограниченной» и «примитивной». Журналист GameSpot Грег Касавин, давший играм 8.4/10, прокомментировал, что «хотя серия игр Pokémon могла получить что-то новое за все эти годы, FireRed и LeafGreen — хорошие ролевые игры по своим меркам, в них есть больше содержимого и сложных испытаний, чем в Ruby и Sapphire, и они предлагают затягивающий геймплей, интересный игрокам всех возрастов». В отличие от Харриса, Касавин похвалил графику игр за «яркие, красивые и милые дизайны персонажей, чем серия известна». Обозреватель GameSpy дал играм четыре звезды из пяти возможных, заключив: «игра зацепила меня до того, когда я это понял. Слишком сложно устоять перед простым геймплеем и более стратегической, чем кажется на первый взгляд, боевой системой. И ещё, рекламный трюк „поймай их всех“ всё ещё работает, не говоря уже о том, что нужно собрать сбалансированную команду покемонов. Здесь есть что-то захватывающее, поглощающее, и тренировка покемонов действительно затягивает в игровой мир». GameSpy также сравнил графику игр с «уродливой» графикой Red и Blue. Кроме того, GameSpy похвалил игры за внутриигровую инструкцию, беспроводную связь и за напоминания после загрузки сохранённой игры. Игровой журнал Nintendo Power, давший играм 4,5 баллов из пяти максимальных, подметил, что «за всей симпатичностью Пикачу скрывается великая игра, стоит только в неё поиграть, и вы поймёте, что оторваться невозможно».

Ссылки

• [pokemon.com/ Официальный сайт серии] (англ.)
• [www.pokemon.com/us/games/videogame-pokemontm-firered-version-and-pokemontm-leafgreen-version/ Раздел на официальном сайте, посвящённый FireRed и LeafGreen] (англ.)
• [shedevr.org.ru/cgi-bin/gamez.cgi?n=142 Ссылка] на любительский перевод Pokémon FireRed на русский язык, распространяемый в форме патча.
• [shedevr.org.ru/cgi-bin/gamez.cgi?n=145 Ссылка] на любительский перевод Pokémon LeafGreen на русский язык, распространяемый в форме патча.

Компьютерные игры   Покемон

Отрывок, характеризующий Pokémon FireRed и LeafGreen

– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.


В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.


Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.