Pokémon Yellow

Pokémon Yellow
Обложка североамериканского издания игры
Разработчик	Game Freak
Издатель	Nintendo
Создатели Руководитель Сатоси Тадзири Художник Кэн Сугимори Композитор Дзюнъити Масуда
Часть серии	Pokémon
Даты выпуска	12 сентября 1998 года 19 октября 1999 года 7 июля 2000 года
Жанр	Японская ролевая игра
Возрастные рейтинги	ACB: G — General ESRB: E — Everyone
Платформа	Game Boy (с поддержкой SGB и GBC)
Игровой движок	Модифицированный движок Red/Green/Blue
Режим игры	Однопользовательская игра Многопользовательская игра
Носитель	4-мегабитный картридж

Pokémon Yellow Version: Special Pikachu Edition (яп. ポケットモンスターピカチュウ Покэтто Монсута: Пикатю, «Покемон: Жёлтая версия — специальное издание Пикачу», в Японии «Карманные монстры: Пикачу») — японская ролевая игра на портативную игровую консоль Game Boy, разработанная студией Game Freak и изданная Nintendo. Она вышла 12 сентября 1998 года в Японии, 19 октября 1999 года в США и 7 июля 2000 года в Европе. Игра является специальным изданием Pokémon Red и Blue, максимально приближенном к аниме по мотивам игр. Кроме того, были добавлены мини-игры, которых не было в Red и Blue.

Геймплей

Геймплей Pokémon Yellow представляет собой чуть изменённый геймплей Pokémon Red и Blue. В игре используется вид от третьего лица. Игровой процесс проходит на трёх игровых экранах: игровой мир, по которому путешествует игрок, меню, где игрок организовывает свой инвентарь, свою команду покемонов и настраивает игровой процесс, и экран, где происходят пошаговые бои.

Игрок использует своих покемонов для сражений с другими покемонами. Когда на игрока нападает дикий покемон или его вызывает на поединок другой тренер, появляется экран боя. Во время боя игрок может приказать своему покемону использовать ту или иную способность в бою, использовать на покемона предмет, сменить сражающегося покемона на другого или убежать из боя (убегать нельзя, если игрок сражается с тренером). У покемонов есть очки здоровья, когда у покемона они заканчиваются, то он не может сражаться, пока игрок его не вылечит. Победив в бою другого покемона, покемон игрока может получить очки опыта. При достижении определённого количества очков опыта покемон может подняться на новый уровень. От уровня зависит сила покемона, кроме того, при достижении того уровня покемон может выучить новые способности или эволюционировать (англ. Evolve) — преобразоваться в более совершенную форму.

Ловля покемонов — важная часть игрового процесса. Когда на игрока нападает дикий покемон, игрок может бросить в него покебол (англ. Poké Ball) — карманное устройство в форме шара для переноски покемонов любых размеров. Если дикий покемон не вырывается из покебола, то он становится покемоном игрока. Успех поимки зависит от того, насколько силён дикий покемон сам по себе, сколько у дикого покемона осталось очков здоровья и сила покебола. Конечная цель игры — завершить покедекс, электронную энциклопедию про покемонов. Если игрок ловит новый вид покемонов, то информация о нём попадает в покедекс. Эволюционировавшие (развитые) формы покемонов также считаются как отдельный вид от своих предыдущих форм, поэтому некоторые виды покемонов можно достать только с помощью эволюции. Всего в покедексе 151 вид покемонов. Заполнить весь покедекс — одна из основных целей игры. Есть функция обмена покемонами с игроками Red, Blue и Yellow. В Pokémon Yellow можно поймать не всех покемонов, и, чтобы заполнить весь покедекс, игрок должен обмениваться покемонами с обладателями Red и Blue.

Изменения в геймплее

В отличие от Red и Blue, Yellow сделан более приближенным к аниме по мотивам игр. Игроку с самого начала даётся первый покемон — Пикачу (в Red и Blue был Чармандер, Сквиртл и Бульбазавр). Как и в аниме, Пикачу следует за главным героем — с Пикачу можно «говорить», таким образом узнавая его отношение к игроку и настроение. В начале игры Пикачу равнодушен к игроку, и в зависимости от его действий, Пикачу будет любить игрока или, наоборот, ненавидеть; если Пикачу время от времени будет подниматься на новые уровни, он будет чувствовать себя счастливым, а если он часто теряет сознание в боях, его отношение к игроку ухудшится. Возможность держать покемона вне покебола была добавлена и в более поздней игре — Pokémon HeartGold и SoulSilver, ремейке Pokémon Gold и Silver. Добавлена мини-игра, где игрок играет за Пикачу на доске для сёрфинга и цель мини-игры — пройти через волны как можно дальше. Чтобы открыть мини-игру, игрок должен научить своего Пикачу способности «сёрфинг» (англ. Surf) — сделать это можно только с помощью игры Pokémon Stadium. Появилась возможность печатать записи из Покедекса на бумагу с помощью устройства Game Boy Printer.

Концепция

Сеттинг

Вымышленная вселенная игры напоминает наш мир, но вместо животных в нём обитают существа, внешне похожие на обычных животных и обладающие при этом сверхъестественными способностями, — покемоны. Люди, называющиеся тренерами покемонов, ловят их и тренируют для участия в боях — бои покемонов в определённой степени напоминают спортивные состязания. В боях тренеры не участвуют, сражаются лишь покемоны соперников — тренеры лишь дают им команды, какую атаку или способность им применить. Бои проходят до момента, пока один из соперников не падает без сознания или не сдаётся — до смерти схватки не происходят никогда. Как правило, сильные и опытные тренеры покемонов пользуются уважением.

Действие игры происходит в вымышленном регионе Канто, основанном на реально существующей одноимённой провинции Японии. В Канто находятся десять городов, соединённых между собой дорогами-маршрутами (англ. Routes). Некоторые места в игре становятся доступными игроку только при достижении определённых условий. По всему Канто обитают разные виды покемонов.

Сюжет

Сюжет представляет собой чуть изменённый сюжет Red и Blue. В начале игры игроку не дают выбора из трёх стартовых покемонов — игроку дают Пикачу, а его сопернику — Иви. Продвигаясь по сюжету, игрок может встретить таких персонажей аниме, как офицер Дженни, Джесси, Джеймса и Мяута. Пикачу, которого игроку дают в самом начале игры, нельзя отпустить или заставить эволюционировать. Как и Эш Кетчум — главный герой аниме по играм, игрок может получить всех трёх стартовых покемонов из Red и Blue. Задача игрока заключается в том, чтобы собрать как можно больше покемонов и с их помощью победить всех лидеров стадионов (англ. Gym Leaders), а затем и Элитную Четвёрку (англ. Elite Four), попутно противостоя Команде R (англ. Team Rocket) — могущественной преступной организацией, отлавливающей и ворующей редких покемонов для того, чтобы стать сильнее.

Разработка

Разработка игры началась сразу же после окончания разработки Pokémon Blue. Разработчики старались успеть доделать игру к выходу полнометражного аниме «Покемон: Мьюту против Мью». Президент Nintendo, Сатору Ивата, предположил, что продажи Yellow не будут такими большими, так как скоро выходят следующие игры, Pokémon Gold и Silver. Pokémon Yellow вышла 12 сентября 1998 года в Японии, 3 сентября 1999 года в Австралии, 19 октября 1999 года в Америке и 7 июля 2000 года в Европе. В поддержку игры вышло специальное издание Game Boy Color с изображённым на нём Пикачу. В целях продвижения игры между Volkswagen и Nintendo было подписано соглашение о выпуске одного уникального жёлтого Volkswagen New Beetle, стилизованного под пикачу. Nintendo World Report назвал Pokémon Yellow одной из самых примечательных игр на портативных консолях в 1999 году.

Отзывы и популярность

Рецензии
Рейтинг на основании нескольких рецензий
Агрегатор	Оценка
GameRankings	85.47%
Иноязычные издания
Издание	Оценка
EGM	8.5/10
Game Informer	6.5/10
GameSpot	8.9/10
IGN	10/10
Nintendo Power	4/5

Pokémon Yellow была тепло встречена игровой прессой, собрав 85,47 % на сайте Game Rankings, при этом став пятой лучшей игрой на Game Boy и 1,017-й лучшей игрой всех времён. Журнал Nintendo Power дал игре восемь баллов из десяти возможных, в то время как Game Informer дал игре 6,5 баллов из десяти. Electric Playground дал игре 7.5 из 10. Газета Sarasota Herald-Tribune рекомендовала Yellow как очень хорошую игру для детей. Из десяти опрошенных детей девять назвали игру «очень хорошей» или «отличной», но только пять из них рекомендовали игру к приобретению. Сайт RPGFan назвал игру «вызывающей такое большое привыкание, что у игроков нет выбора кроме как „поймать их всех“». Также он назвал игру «оскорбляющей» из-за того, что там было мало дополнений из Red и Blue. Обозреватель IGN, Крэйг Харрис, похвалил нововведения в игре, посчитав, что начинающим игрокам лучше всего брать Yellow, а не Red или Blue. Он дал игре максимальную оценку в десять из десяти баллов.

Кэмерон Дэвис, журналист GameSpot, назвал игру «передышкой» для фанатов, ожидающих выхода Gold и Silver, прокомментировав это тем, что «новых задач хватит только на то, чтобы заполнить пробел — но не больше». Брэд Кук, обозреватель Allgame, отметил, что тем, кто не играл в Red и Blue, Yellow может показаться отличной игрой, игравшим же в Red и Blue он советовал дождаться Gold и Silver. Стив Боксер, журналист The Daily Telegraph, прокомментировал, что игра имеет хорошую механику геймплея, но у неё нет возможностей развернуться. Описывая политику Nintendo как скупую, он прокомментировал, что Yellow «отмечает пункт, где серия Pokémon перестаёт быть игрой и становится маркетинговым ходом».

Продажи

Pokémon Yellow была коммерчески успешной и хорошо продавалась. Перед релизом Nintendo рассчитала, что суммарная прибыль от продаж к началу 2000 года составит 75 миллионов долларов США. Предполагалось, что бандл Game Boy Color и Pokémon Yellow станет второй по объёму продаж игрушкой в новогодний сезон. Сотрудник Nintendo, Джордж Харрисон, предсказал, что будет продано более трёх миллионов экземпляров игры, и что она обойдёт по количеству проданных экземпляров даже Donkey Kong 64. В Америке было сделано приблизительно 150.000 предзаказов на игру. В первую неделю релиза Pokémon Yellow стала второй продаваемой компьютерной игрой, на вторую неделю она заняла первое место. В декабре по количеству продаж игру обогнали Donkey Kong 64 и Gran Turismo 2. В ходе опроса, проведённого CNET, выяснилось, что ни у одного из опрошенных магазинов уже не было Yellow в наличии. Продажи обычного картриджа с игрой за первую неделю набрали 600.000 экземпляров, а за вторую неделю объём продаж увеличился более чем на миллион экземпляров, сделав тем самым Pokémon Yellow самой быстрораскупаемой игрой всех времён на момент релиза. Примерно в это же время вышло первое полнометражное аниме о покемонах — «Покемон: Мьюту против Мью», призванное увеличить продажи игры. Также представители Nintendo отмечали высокие продажи Game Boy Color в течение рождественского сезона 1999 года, связывая это с выходом Yellow.

Гвенн Фрисс из Cape Cod Times назвала игру одним из самых горячих товаров рождественского сезона 1999 года, сравнивая её с популярными игрушками предыдущих годов, такими как Фёрби и Tickle Me Elmo. Томас Контент из USA Today тоже сравнивал игрушки, прокомментировав, что он «был готов топтать» их. Также он добавил, что Yellow наряду с Red и Blue являются причиной того, что продажи Game Boy подскочили с 3,5 миллионов в 1998 году до 8 в 1999. Yellow была на третьем месте среди игр-бестселлеров в Северной Америке, другие места также были заняты играми серии Pokémon. Спрос на Yellow привёл к тому, что Target была вынуждена извиниться перед покупателями за то, что она не в состоянии удовлетворить «беспрецедентный спрос». Представители FuncoLand отчитались о дыре по продажам Game Boy Color и Pokémon Yellow, вызванной их дефицитом. Также Yellow осталась самой быстрораскупаемой игрой серии Pokémon в Великобритании. Только Wii Fit для Wii смог сравняться с Yellow в английском списке бестселлеров. Газета Idaho Statesman назвала Yellow «новым горячим хитом для Game Boy Color».

Ссылки

• [www.nintendo.co.jp/n02/dmg/apsj/index.html Pocket Monsters Yellow на официальном японском сайте Nintendo] (яп.)
• [pokemon.com/ Официальный сайт серии] (англ.)
• [www.pokemon.com/us/games/videogame-pokemontm-yellow-special-pikachu-edition/ Раздел на официальном сайте, посвящённый Yellow] (англ.)

Отрывок, характеризующий Pokémon Yellow

– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…