Префект города

Префект города (лат. Praefectus urbi) — римское должностное лицо, которое назначалось для управления Римом (позже и Константинополем) в отсутствие консулов или, позднее, императора. Должность возникла в царский период, существовала во времена республики и империи. Префект города имел большое значение в поздней античности; именно ему подчинялись городские когорты. Эта служба пережила распад Западной Римской империи и просуществовала до XIII века в Константинополе.

Царский период

В 753 году до н. э. Ромул основал город Рим и учредил монархию. Он также создал службу Custos Urbis (опекун города) в качестве заместителя царя в его отсутствие. Как второе по значению должностное лицо в государстве, Custos Urbis был личным представителем царя. В отсутствие царя Custos Urbis осуществлял все его полномочия, включая полномочия созывать сенат, народные собрания и применение силы в случае возникновения чрезвычайной ситуации. Тем не менее, абсолютная власть у него была действительна только в пределах стен Рима. Ромул назначил Дентера Ромулия в качестве первого Custos Urbis, третий царь Тулл Гостилий назначил на эту должность Нуму Марция, а седьмой царь Тарквиний Гордый назначил Спурия Лукреция Триципитина.

Республиканский период

После изгнания Тарквиния Гордого в 510 году до н. э. и образования Республики в 509 году до н. э. обязанности Custos Urbis оставались неизменными: наличие власти только в пределах города Рима и пожизненно назначаемые консулами. Custos Urbis осуществлял бы все полномочия консулов, если бы они были изгнаны из Рима. Эти полномочия включали созыв сената и куриатных комиций, а во время войны — главенство над армией. Первое крупное изменение в должности произошло в 487 году до н. э., когда служба стала выборной магистратурой. Custos Urbis избирался теперь куриатными комициями, и им мог стать только бывший консул. Около 450 года до н. э., с приходом к власти децемвиров, должность Custos Urbis была переименована в praefectus urbi (префект города Рима). Префект города, лишённый большей части своих полномочий и обязанностей, стал играть лишь церемониальную роль. Большинство полномочий и обязанностей префекта были переданы претору. Префект города избирался каждый год с разрешения консула, чтобы отпраздновать праздник латинов. Префект города долго не имел право созывать сенат и заседать в нём.

Императорский период

Рим

Когда первый римский император Октавиан Август превратил Римскую республику в Римскую империю в 27 году до н. э., он реформировал службу префекта по предложению своего друга Мецената. Август предоставил префекту города все полномочия, необходимые для поддержания порядка в городе. Власть префекта города выходит за пределы Рима в порт Остия, а также в зону 140 километров вокруг Рима. Выступая в качестве начальника Рима, префект был начальником всех цехов и коллегий, нес ответственность (через префекта анноны) в обеспечении города зерном из-за границы, контролировал должностных лиц, ответственных за осушение Тибра и поддержание городской канализации и системы водоснабжения, а также памятников. Когда префект не мог обеспечить достаточные запасы, часто вспыхивали бунты. Для подавления их префекту передали под управление римскую полицию с их начальником. В обязанности префекта входило также издание законов, принятых императором. Постепенно судебные полномочия префекта были расширены, ему были отданы обязанности, раннее отнятые. Даже наместники провинций подвергались суду префекта. Префект также обладал судебной властью по уголовным делам. Первоначально эти полномочия осуществлялись совместно с квесторами, а в третьем веке они уже осуществлялись одним префектом. В поздней империи префекту было предоставлено много власти в связи с удалением императорского двора из Рима. Городская префектура пережила падение Западной Римской империи. Последнее упоминание о римских городских префектах приходится на 879 год.

Константинополь

Когда император Константин I Великий основал Константинополь, он сделал начальником над городом префекта. В конце 359 года Констанций II расширил полномочия константинопольского префекта до равных с римским. Таким образом, префект стал обладать большим авторитетом и широкими полномочиями. Префект также являлся формальным руководителем Сената, он председательствовал на его заседаниях. Кандидатура префекта утверждалась сенатом. Он нёс единоличную ответственность за администрацию города Константинополя. Его задачи были многообразны, начиная от поддержания порядка в городе до контроля над коллегиями и государственными учреждениями. Городская полиция попала под власть префекта, а городская тюрьма была расположена в подвале претории, расположенной перед форумом Константина. В эпоху Византийской империи префект считался верховным судьей в столице после самого императора. Его роль в экономической жизни города также имела принципиальное значение. Кроме того, префект был ответственным за назначение преподавателей в университете Константинополя, а также за распределение зерна в городе. С конца IX века у префекта было два помощника. Должность просуществовала до начала XIII века с относительно нетронутыми функциями и полномочиями, но после Четвёртого крестового похода она исчезла.

См. также

• Список префектов Рима

Литература

• Bury, John B. (1911). The Imperial Administrative System of the Ninth Century — With a Revised Text of the Kletorologion of Philotheos.
• Heather, Peter J.; Moncur, David (2001). Politics, Philosophy, and Empire in the Fourth Century: Select Orations of Themistius.
• Evans, James Allan Stewart (1996). The Age of Justinian: The Circumstances of Imperial Power.
• Лукьянец А. В. Институт городской префектуры в античном Риме // Tabularium. Труды по антиковедению и медиевистике. Т. 2. / Отв. ред. В. В. Дементьева. М., 2004. С. 21-31.

Отрывок, характеризующий Префект города

Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.