Puig

Puig
Тип	Частная компания
Основание	1914
Основатели	Антонио Пуч Кастельо
Расположение	Испания Испания: Барселона
Ключевые фигуры	Марк Пуч (генеральный директор)
Продукция	Мода, парфюмерия и косметика
Операционная прибыль	▲ €1,645 млрд (2015 год)
Чистая прибыль	▲ €126 млн(2015 год)
Число сотрудников	4483
Сайт	[www.puig.com www.puig.com]

К:Компании, основанные в 1914 году

Puig — это многонациональная барселонская компания, работающая в области моды и духов. Антонио Пуч Кастельо основал компанию в 1914 году в Каталонии, в Барселоне (Испания). Сегодня компанией по-прежнему управляет семья Пуч.

«Пуч» продает свою продукцию в 150 странах и имеет прямое присутствие в 22 из них, обеспечивая работой 4483 человека по всему миру. Оборот компании в 2015 году составил 1,6 млрд евро чистого дохода и 126 млн евро чистой прибыли.

Как в области моды, так и в индустрии ароматов «Пуч» работает под брендами «Нина Риччи», «Каролина Эррера» и «Пако Рабан». В секторе моды также является мажоритарным акционером дома моды «Жан-Поль Готье». Кроме того, в парфюмерии на основании лицензий компания осуществляет свою деятельность от имени ряда торговых марок, среди которых стоит отметить такие, как Comme des Garçons, Prada и «Валентино».

История компании

Основание и первые годы

Истоки предприятия восходят к 1914 году, когда Антонио Пуч Кастельо основал свою компанию. В то время компания взяла имя своего основателя и стала называться «Антонио Пуч» АО. И с тех пор предприятие сосредоточило свой бизнес в секторах косметики и парфюмерии.

В 1922 году компания выпустила на рынок Миледи — первую губную помаду, сделанную в Испании.

В 1940-х годах компания начала продавать духи с запахом лаванды «Агуа лаванда Пуч», которые станут одним из её эмблематических продуктов. В те же годы основатель компании Антонио Пуч принял решение о переносе фабрики и офисов в здание, расположенное на улице Травессера де Грасиа в районе Грасия в Барселоне.

В последующие годы в управление компанией вошли четверо сыновей основателя. Несмотря на то, что смена поколений в руководстве компанией происходила постепенно, пришло время, когда Антонио Пуч полностью передал сыновьям право принимать решения: Мариано и Антонио взяли на себя парфюмерию, Хосе Мария занялся диверсификацией, а Энрике институциональными отношениями.

Международная экспансия

В 1959 году компания начала свою международную экспансию, построив новую фабрику в промышленной зоне Бесос в Барселоне, а с другой стороны, создав первый филиал за пределами Испании, в США.

В 1968 году был открыт филиал в Париже. Это произошло в момент присоединения к компании «Пуч» торговой марки испанского дизайнера Пако Рабана. В результате этого сотрудничества в 1969 году началась продажа духов «Каландр». В 1976 году компания построила парфюмерную фабрику во Франции, в Шартре. В 1987 году «Пуч» полностью приобретает Дом моды Пако Рабана.

Одной из ключевых вех в международной экспансии была договоренность, достигнутая в 1980 годах с венесуэльским дизайнером Каролиной Эррерой в Нью-Йорке, о создании и коммерциализации всех её ароматов. Годы спустя, в 1995 году, к компании «Пуч» также был присоединен бизнес Каролины Эррера в индустрии моды.

Переименование: «Пуч Бьюти и Фэшн Групп»

В 1997 году «Пуч» заключает соглашение с Антонио Бандерасом о создании и последующей коммерциализации бренда «Ароматы от Антонио Бандераса». В следующем году компания приобрела торговую марку «Нина Риччи», продолжая таким образом осуществлять политику приобретения престижных брендов. В связи с расширением бизнеса семья Пуч в 1999 году реорганизовала компанию, изменив её название на «Пуч Бьюти и Фэшн Групп» и объединив в одной и той же структуре три направления бизнеса: моду, косметику и парфюмерию.

В соответствии с этой политикой экспансии «Пуч» приобретает испанские компании «Парфюмерия Галь» и «Мирурхия». Эти шаги упрочили лидерство «Пуч» на испанском рынке. Кроме того, в результате этих приобретений в компанию Пуч были интегрированы среди других торговых марок такие марки, как «Адольфо Домингес», Massimo Dutti и «Эно де Правья».

В 2002 году частью компании стал французский дом моды Comme des Garçons, а год спустя была приобретена фирма, которая занималась духами итальянской Prada. Оба бренда стали составлять часть каталога ароматов компании.

В 2000-х годах произошли изменения в топ-менеджменте компании. Марк Пуч, представитель третьего поколения семьи, стал сначала генеральным директором и затем, в 2007 году, исполнительным президентом; должность вице-президента занял при этом Мануэль Пуч. Во главе с новым руководством в 2008 году было достигнуто соглашение с колумбийской певицей Шакирой о создании и внедрении на мировой рынок ароматов с её именем.

«Пуч» в настоящее время

В 2009 году «Пуч Бьюти и Фэшн Групп» изменила своё торговое название второй раз и стала известной просто как «Пуч».

Самыми последними пробретениями холдинга «Пуч», вошедшими в состав его структуры, были бренды итальянского дизайнера Валентино (в 2010 году) и французского модельера Жана-Поля Готье. В последнем случае «Пуч» стал также мажоритарным акционером, купив 45 % акций у французской группы Hermès и 10 % у самого Жана-Поля Готье, который тем не менее сохранил своё творческое руководство. В течение 2013 года офис компании Пуч переехал во Францию, на всем известные Елисейские поля в Париже.

В 2014 году компания отметила столетний юбилей открытия нового головного офиса, расположенного в Плаза-де-Европа, Оспиталет-де-Льобрегат, название которого Торре Пуч. Эта башня является произведением архитектора Рафаэля Монео, лауреат Притцкеровской премии, и GCA Arquitectos. Здание было открыто Астурийским Принцем. Башня получила золотой сертификат Leed, в знак признания качества здания по отношению к окружающей среде. При входе в здание расположена статуя испанского художника, скульптора Жоа́н Миро́, переданая на 2 года Фондом Жоана Миро.

Статистические данные

«Пуч» в настоящее время имеет пять фабрик, четыре из которых находятся в Европе и одна в Мексике, производя 331 млн единиц парфюмерной продукции каждый год. Благодаря такому объёму производства в 2010 году была достигнута доля 7,6 % в мировом бизнесе парфюмерии, которая пятью годами раньше составляла 3,5 %, что равносильно 35 % мирового прироста производства за этот период.

Компания реализует свою продукцию в 150 странах и имеет прямое присутствие в 22 из них, обеспечивая работой 4483 человека по всему миру. Её оборот в 2015 году составил 1,6 млрд евро чистого дохода и 126 млн евро чистой прибыли.

Связь с миром парусного спорта

Семья Пуч всегда была тесно связана с миром парусного спорта, особенно в лице уже ушедшего из жизни Энрике Пуча, директора компании, президента Морского салона и Королевского морского клуба Барселоны. Компания была главным спонсором Кубка короля в парусном спорте с 1984 по 2006 год.

Пуч был владельцем и спонсором парусника «Лазурный камень Пуча», судна, принимавшего участие в самых значительных морских состязаниях международного уровня. Одним из постоянных членов экипажа яхты была инфанта Кристина — младшая дочь короля Хуана Карлоса I.

С 2008 года в сотрудничестве с Королевским морским клубом Барселоны компания продвигает и спонсирует регату «Пуч вела класика», которая проводится ежегодно в июле месяце в водах Барселоны. Главная особенность этой регаты в том, что в ней могут принимать участие только классические и традиционные суда. Эта гонка является одной из самых престижных среди всех регат международного уровня для классических парусников.

Ссылки

• [www.puig.com Официальный сайт]
• [www.puigvelaclassicabarcelona.com/ Официальный сайт Пуч Вела Класика (Классической парусной регаты Пуч)]

Отрывок, характеризующий Puig

– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.