Pulp Fiction (саундтрек)
Поделись знанием:
К:Альбомы 1994 года
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
| Music from the Motion Picture Pulp Fiction | |||||||||||||||
 | |||||||||||||||
| саундтрек | |||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Дата выпуска |
27 сентября 1994 | ||||||||||||||
| Жанр |
рок-н-ролл, сёрф-рок, поп, соул, кантри | ||||||||||||||
| Длительность |
41:11 | ||||||||||||||
| Лейблы | |||||||||||||||
|
| |||||||||||||||
| Хронология | |||||||||||||||
| |||||||||||||||
| |||||||||||||||
Music from the Motion Picture Pulp Fiction — саундтрек из фильма Квентина Тарантино «Криминальное чтиво», выпущенный 27 сентября 1994 года на лейбле MCA.
Описание
Основную часть саундтрека Pulp Fiction составляют композиции в жанре сёрф-рока, дополненные «несколькими старенькими сексуальными песнями» («Let’s Stay Together» «Son of a Preacher Man» «You Never Can Tell»), диалогами из фильма и «обольстительным кавером» песни Нила Даймонда «Girl, You’ll Be a Woman Soon»[1].
По мнению обозревателя Allmusic, саундтрек успешно воссоздаёт атмосферу фильма[1]. Журнал Rolling Stone поставил альбом на седьмое место в списке величайших саундтреков всех времён[3], а журнал NME в своём аналогичном списке — на тридцать вторую строчку[4].
По мнению критиков, саундтрек больше оказал влияния на музыку 1990-х годов чем отразил её[5]. В частности, молодое поколение познакомилось с Дасти Спрингфилд, Элом Грином и песнями Нила Даймонда[5], а пять сёрф-рок-композиций с альбома возродили интерес к этому жанру[6].
В ноябре 1994 года саундтрек попал в чарт Billboard 200, к маю 2014 года было продано более трёх с половиной миллионов дисков с альбомом[6].
Список композиций
| № | Название | Автор | Исполнитель | Длительность |
|---|---|---|---|---|
| 1. | «Pumpkin and Honey Bunny/Misirlou» | Квентин Тарантино/Фред Уайз, Милтон Лидс, С.К. Расселл, Николас Рубанис | Тим Рот, Аманда Пламмер/Dick Dale & His Del-Tones | 2:27 |
| 2. | «Royale with Cheese» | Тарантино | Сэмюэл Джексон, Джон Траволта | 1:42 |
| 3. | «Jungle Boogie» | Рональд Белл, Kool & the Gang | Kool & the Gang | 3:05 |
| 4. | «Let's Stay Together» | Эл Грин, Эл Джексон, Уилли Митчелл | Эл Грин | 3:15 |
| 5. | «Bustin' Surfboards» | Норман Сендерс, Леонард Делейни | The Tornadoes | 2:26 |
| 6. | «Lonesome Town» | Бейкер Найт | Рики Нельсон | 2:13 |
| 7. | «Son of a Preacher Man» | Джон Херли, Ронни Уилкинс | Дасти Спрингфилд | 2:25 |
| 8. | «Zed's Dead, Baby/Bullwinkle Part II» | Тарантино/Деннис Роуз, Эрнест Ферроу | Мария де Медейрос, Брюс Уиллис/The Centurions | 2:39 |
| 9. | «Jack Rabbit Slims Twist Contest/You Never Can Tell» | Тарантино/Чак Берри | Джером Патрик Хобан, Ума Турман/Чак Берри | 3:12 |
| 10. | «Girl, You'll Be a Woman Soon» | Нил Даймонд | Urge Overkill | 3:09 |
| 11. | «If Love Is a Red Dress (Hang Me in Rags)» | Мария МакКи | Мария МакКи | 4:55 |
| 12. | «Bring Out the Gimp/Comanche» | Тарантино/Роберт Хафнер (соло на саксофоне Джеймса Гордона) | Питер Грин, Дуэйн Уитакер/The Revels | 2:10 |
| 13. | «Flowers on the Wall» | Лью Девитт | The Statler Brothers | 2:23 |
| 14. | «Personality Goes a Long Way» | Тарантино | Сэмюэл Джексон, Джон Траволта | 1:00 |
| 15. | «Surf Rider» | Боб Богл, Ноки Эдвардс, Дон Уилсон | The Lively Ones | 3:18 |
| 16. | «Ezekiel 25:17» | Тарантино | Сэмюэл Джексон | 0:51 |
Напишите отзыв о статье "Pulp Fiction (саундтрек)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.allmusic.com/album/r204558 Pulp Fiction (саундтрек)] (англ.) на сайте Allmusic
- ↑ Paul Corio. [www.rollingstone.com/reviews/album/234213/review/6211332 Rolling Stone Music | Album Reviews]. Rollingstone.com. Проверено 6 марта 2012. [web.archive.org/web/20070824070109/www.rollingstone.com/reviews/album/234213/review/6211332? Архивировано из первоисточника 24 августа 2007].
- ↑ [www.rollingstone.com/movies/lists/the-25-greatest-soundtracks-of-all-time-20130829/pulp-fiction-1994-19691231 The 25 Greatest Soundtracks of All Time] (англ.). Rolling Stone (August 29, 2013). Проверено 11 мая 2016.
- ↑ [www.nme.com/photos/61-of-the-greatest-film-soundtracks-ever/207108#/photo/30 61 Of The Greatest Film Soundtracks Ever] (англ.). NME. Проверено 11 мая 2016.
- ↑ 1 2 Kyle Anderson. [www.ew.com/article/2012/04/02/most-90s-movie-soundtrack-clueless-singles-pulp-fiction-spawn?iid=sr-link1 What is the most '90s movie soundtrack of all time?] (англ.). Entertainment Weekly (April 2 2012). Проверено 11 мая 2016.
- ↑ 1 2 Kory Grow. [www.rollingstone.com/movies/pictures/surf-music-and-seventies-soul-the-songs-of-pulp-fiction-20140521# Surf Music and Seventies Soul: The Songs of 'Pulp Fiction'] (англ.). Rolling Stone (May 21, 2014). Проверено 11 мая 2016.
Отрывок, характеризующий Pulp Fiction (саундтрек)
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
