Pz 61

Pz 61 в танковом музее в Туне
Panzer 61
Классификация	Основной боевой танк
Боевая масса, т	38
Компоновочная схема	классическая
Экипаж, чел.	4
История
Годы производства	1965—1966
Годы эксплуатации	1965 — начало 1990-х
Количество выпущенных, шт.	150
Основные операторы	Швейцария
Размеры
Длина с пушкой вперёд, мм	9430
Ширина корпуса, мм	3100
Высота, мм	2720
Клиренс, мм	420
Бронирование
Тип брони	стальная литая
Вооружение
Калибр и марка пушки	105-мм PzKan 61
Тип пушки	нарезная
Боекомплект пушки	56
Пулемёты	1 × 7,5-мм MG-51 1 × 20-мм «Эрликон» 5TGK
Другое вооружение	2 × 80,5-мм дымовых гранатомёта
Подвижность
Тип двигателя	V-образный 8-цилиндровый карбюраторный жидкостного охлаждения
Мощность двигателя, л. с.	630
Скорость по шоссе, км/ч	55
Запас хода по шоссе, км	300
Удельная мощность, л. с./т	16,6
Тип подвески	индивидуальная на тарельчатых пружинах

Panzer 61 (Pz 61) — первый швейцарский серийный основной боевой танк. Создан в 1961 году на основе опытного Panzer 58. В ходе серийного производства, продолжавшегося с 1965 по 1966 год, было выпущено 150 единиц, кроме того, на основе Pz 61 производился ряд специализированных машин.

Уже в 1968 году был принят на вооружение усовершенствованный вариант Pz 61 — Panzer 68. В конце 1980-х годов, с массовым поступлением в войска Pz 87, началась ускоренная замена ими устаревших танков, и к началу 1990-х годов Pz 61 был окончательно снят с вооружения.

История создания

К началу 1950-х годов бронетанковый парк Швейцарии состоял из морально устаревших танков Panzer 39 и истребителей танков Panzerjäger G 13. Швейцарское военное министерство решило обновить танковый парк страны, закупив технику в других странах. Но сделать это оказалось невозможным из-за начала войны в Корее — война забрала все ресурсы, и швейцарские вооружённые силы не могли нигде разместить заказ. В итоге в 1952 году было закуплено 200 французских лёгких танков AMX-13.

В 1951 году федеральное конструкторское бюро с штаб-квартирой в городе Тун получило заказ на разработку среднего танка с весом около 30 тонн, получившего обозначение KW 30. К 1957 году было изготовлено два прототипа. Впоследствии на основе KW 30 был создан Pz 58, вооружённый британским 20-фунтовым орудием с спаренной с ним 20-мм пушкой. В 1959 году второй прототип данной машины был утверждён в качестве перспективной модели, и была изготовлена партия из 10 танков. После доработки этот танк был принят на вооружение под индексом Panzer 61. На нём уже было установлено британское 105-мм орудие L7. Парламент Швейцарии сделал заказ на 150 танков. Производство продолжалось с января 1965 года по декабрь 1966 года на государственном заводе в городе Тун.

Конструкция

Pz 61 имеет классическую компоновку, в кормовой части расположено силовое отделение, в центральной — боевое отделение и в передней части — отделение управления. Экипаж танка состоит из четырёх человек: командира, механика-водителя, наводчика и заряжающего.

Информация о массе танка противоречивая. По данным В. Н. Шункова масса Pz 61 составляет составляет 38 тонн. На официальном сайте военного музея в Туне говорится, что масса танка составляет 39 тонн. Урс Херллер в своей книге пишет о 39 700 кг для базовой версии и 40 700 для AA9.

Броневой корпус и башня

Корпус и башня цельнолитые, с дифференцированным бронированием. Бронирование лба корпуса составляет 60 мм, лба башни — 120 мм. Дополнительной защитой бортов служат ящики с ЗИП на надгусеничных полках. Башня — литая, полусферической формы со слегка вогнутыми бортами. На крыше башни, справа, установлена командирская башенка. Справа от пушки, находятся места командира и наводчика, слева — заряжающего. Заряжающий также имеет башню с лючком. В днище корпуса имеется аварийный люк. Нетрадиционно высокое расположение башни связано с тем, что в условиях гористой местности Швейцарии нижний угол вертикальной наводки должен был достигать −10 градусов

Для управления танком используется рулевое колесо. Поворот башни производится при помощи электрогидравлических приводов, заимствованных у французского AMX-30, также имеются ручные приводы, пользоваться которыми могут наводчик и командир танка.

Вооружение

Основным вооружением всех модификаций Pz 61 является нарезная полуавтоматическая пушка PzKan 61 (Royal Ordnance L7) калибра 105 мм, производившаяся по британской лицензии. PzKan 61 имеет длину ствола в 52 калибра / 5460 мм. Оборудуется эжектором для удаления пороховых газов после выстрела и снабжена быстросъёмным соединением трубы ствола с казённой частью. Орудие устанавливается в лобовой части башни на цапфах, в спаренной с 20-мм автоматической пушкой «Эрликон» установке. Боекомплект орудия составляет 52 унитарных выстрелов, располагающихся в боевом отделении. Pz 61 способен вести огонь стандартным ассортиментом 105-мм боеприпасов НАТО, включающим выстрелы с подкалиберными стабилизированными вращением бронебойными с отделяющимся поддоном, кумулятивными, осколочно-фугасными и фугасно-бронебойными снарядами. Скорострельность орудия равняется 9 выстрелам в минуту. Наведение орудия на цель осуществляется с помощью прицела с переменным увеличением. В башне танка установлен вычислитель упреждения при стрельбе по движущимся целям, автоматический указатель линии горизонта, а также монокулярный дальномер, которым пользуется наводчик. Для отыскания цели и слежения за ней командир танка имеет перископ. Существенным недостатком вооружения является отсутствие у 105-мм орудия систем стабилизации.

Вспомогательное вооружение Pz 61 состоит из 20-мм автоматической пушки «Эрликон», спаренной с 105-мм пушкой. Пушка предназначалась для поражения легкобронированных целей, но впоследствии её заменили на 7,5-мм пулемёт. Скорострельность этой пушки составляет 700—800 выстрелов в минуту, боекомплект — 240 выстрелов. Помимо этого, для защиты от ударов с воздуха на танк устанавливался 7,5-мм зенитный пулемёт MG-51 на турели, боекомплект к которому составляет 3400 патронов. На бортах башни смонтированы шесть трёхствольных 80,5-мм гранатомёта для постановки дымовых завес.

Приборы наблюдения и связи

Система управления огнём Panzer 61 включает в себя вычислитель углов упреждения и автоматический указатель горизонта. В командирской башенке установлены восемь перископических приборов наблюдения и оптический дальномер. Наводчик имеет в своём распоряжении перископический прибор с восьмикратным увеличением и шесть перископических смотровых приборов, установленных по периметру его башенки. Механик водитель имеет в своём распоряжении три перископических прибора наблюдения. Средства связи Panzer 61 состоят из радиостанции с двумя штыревыми антенами на башне, ТПУ, а также телефона для взаимодействия с пехотой.

Двигатель и трансмиссия

Силовая установка — 8-цилиндровый карбюраторный двигатель «Даймлер-Бенц» MB 837 жидкостного охлаждения с V-образным расположением цилиндров, мощностью 630 л. с. (464 кВт) при 2200 обр/мин. Двигатель снабжён системой турбонаддува. При движении по шоссе танк развивает максимальную скорость 55 км/ч. Запас хода составляет 300 километров.

Полуавтоматическая трансмиссия SLМ состоит из главного фрикциона, коробки передач (шесть передач переднего хода и две — заднего) и механизма поворота, позволяющего совершать продолжительный поворот и делать разворот с малым радиусом. В приводе поворота используется гидрообъёмная передача.

Ходовая часть

Ходовая часть применительно к одному борту включает в себя шесть обрезиненных опорных катков и три поддерживающих катка. Ведущее колесо сзади, с съёмными зубчатыми венцами. Направляющее колесо спереди. Подвеска танка индивидуальная на тарельчатых пружинах (иногда называемые в западной литературе пружинами Бельвилля). Гусеница без резиновых асфальтоходных подушек состоит из 83 траков шириной 500 мм.

Эксплуатация

Производство танка началось в январе 1965 года на государственном заводе в городе Тун и продолжалось до декабря 1966 года. Всего за почти что два года производства было выпущено 150 Pz 61. В 1977 году Panzer 61, находившиеся на вооружении армии Швейцарии были модернизированы путём установки новой радиостанции и другого электронного оборудования. Данная модификация получила наименование Pz 61 AA8. Впоследствии появилась модификация Pz 61 AA9, представлявшая собой Pz 61 AA8 с заменой 20-мм пушки на 7,5-мм пулемёт. Panzer 61 находился на вооружении армии Швейцарии до начала 1990-х годов, когда был снят с вооружения и заменён на германский «Леопард 2».

Внешние видеофайлы
	[www.armyrecognition.com/europe/Suisse/vehicules_lourds/Pz_68/Pz68_Suisse_08.jpg Pz 61 со спаренной 20-мм пушкой в первой модификации]

В связи с тем, что танк ничем не выделялся на фоне одноклассников, а даже проигрывал им, было принято решение о модернизации танка. В итоге в 1968 году на вооружение была принята машина, получившая обозначение Panzer 68. Основными изменениями стали новые, более широкие гусеницы, двухплоскостной стабилизатор орудия, баллистический вычислитель, ночной инфракрасный прицел, замена спаренной 20 мм пушки на пулемет и новый, более мощный, двигатель. Серийное производство началось в 1971 году и продолжалось до 1984 года четырьмя партиями. Однако танк мог похвастаться лишь кучей технических проблем и швейцарское военное министерство было вынуждено замалчивать эти факты. Тем не менее, в 1979 году в швейцарском еженедельнике Weltwoche появилась статья, рассказывающая о «достоинствах» Panzer 68. Начался скандал, приведший к отставке министра обороны Рудольфа Гнеги.

Машины на базе

• EntpPz 65 — бронированная ремонтно-эвакуационная машина, выпущено 69 единиц.
• BruPz 68 — мостоукладчик, выпущено 30 единиц.
• РzKan 68 — опытная самоходная артиллерийская установка с 155-мм орудием.

Оценка проекта

Конструктивные особенности

Panzer 61 является типичным продуктом западной школы танкостроения, хотя и создавался с учётом специфических потребностей национальных вооружённых сил. Система управления огнём танка, включавшая оптический дальномер, в целом отвечала требованиям времени и возможностям орудия. Электромеханические приводы наведения орудия по сравнению с электрогидравлическими, отличались надёжностью, большей устойчивостью к боевым повреждениям и меньшей пожароопасностью. Помимо этого, танк оснащался карбюраторным двигателем, повышавшим пожароопасность и, в целом, обладавшим худшей, по сравнению с дизельными двигателями, экономичностью.

Огневая мощь, защищённость и подвижность

105-мм пушка PzKan 61, представляющая собой лицензионную копию британской L7, являлась классическим орудием ОБТ Западной Европы и США, способным бороться как с бронетехникой, так и с небронированными целями. Помимо этого, PzKan 61 способен вести огонь стандартным ассортиментом 105-мм боеприпасов НАТО. Существенным недостатком танка являлось отсутствие систем стабилизации орудия.

Защищённость Pz 61 по меркам 1960-х годов не была способная защитить от огня 100—105 мм орудий и защищала от осколков, пуль и снарядов мелкокалиберных орудий. Даже с учётом особенностей швейцарского театра военных действий, столь низкая защищённость, слабо соответствовавшая столь крупной и дорогой боевой машине, значительно снижала боевую стойкость вооружённых ими подразделений и их способность выполнять задачи общевойскового боя.

Удельная мощность Pz 61 находилась на уровне зарубежных средних танков и его максимальная скорость в 55 км/ч по меркам 1960-х годов была достаточно высокой. Неожиданно высоким для сравнительно лёгкой машины было и удельное давление на грунт, более соответствовавшее уровню тяжёлых машин массой в 50 тонн и более. Запас хода в 300 км также являлся низким по меркам 1960-х годов, что, в некоторой степени, может быть отнесено на счёт ограниченных задач и радиуса действий, поставленных перед вооружёнными силами Швейцарии.

Сравнение с аналогами

За 8 лет, прошедших с начала проектирования Panzer 61, в США и Великобритании путём глубокой модернизации существовавших машин были созданы и приняты на вооружение танки «Центурион» Mk.11/12/13 и M60A1 со значительно возросшими огневой мощью и бронезащитой, заведомо превосходившие по своим тактико-техническим характеристикам Panzer 61.

Были и близкие по массе к Panzer 61 машины. Первой из них являлся советский Т-54/55, который, в целом, не имел существенных преимуществ перед швейцарским средним танком. Т-54/55 проигрывал по совокупности характеристик вооружения и из-за отсутствия дальномера, но, в отличие от Pz 61, имел более совершенную систему управления огнём, приборы ночного видения и систему защиты от ОМП. Лицензионная, несколько упрощённая, копия этого танка производилась в Китае под обозначением Тип 59 и получила, как и оригинал, широкое распространение в Восточной Азии. Вторым образцом являлся японский Тип 61, разработанный параллельно с Pz 61 и также предназначавшийся для специфических потребностей национальных вооружённых сил. Он имел близкую к Pz 61 массу, при этом проигрывал ему по комплексу характеристик.

На момент создания Pz 61 являлся одним из лучших основных боевых танков, обладая достаточно сильным вооружением и неплохой подвижностью, за что расплачивался практически полным отсутствием бронезащиты. Но существенное влияние на оценку танка оказал долгий путь от проекта до производства. Танк, который должен был стать одним из лучших в мире на момент начала разработки, откровенно запоздал с выходом в свет. Военные, стремясь исправить ситуацию, инициировали разработку нового панцера — Panzer 68, который получился не лучше. В итоге в 1987 году руководство Швейцарии решило прекратить разработку собственных танков и закупило у Германии Леопардов, получивших обозначение Panzer 87.

Сравнение основных характеристик танков первой половины 1960-х годов
	Тип 61	Т-55А / Тип 59-I	M60A1	«Центурион» Mk.12	Pz.61	Тип 62
Общие данные
Экипаж	4	4	4	4	4	4
Боевая масса, т	35,0	36,5 / 36,0	47,6	51,0	38,0	21,0
Ширина, м	2,95	3,27	3,63	3,36	3,06	2,88
Высота, м	2,49	2,40; 2,59	3,26	2,94	2,72	2,25; 2,31
Приборы ночного видения	—	ПНВ механика-водителя и командира, ночной прицел	ПНВ механика-водителя и командира, ночной прицел	ПНВ механика-водителя и командира, ночной прицел	—	—
Система защиты от ОМП	—	коллективная, с противорадиационным подбоем / —	коллективная	—	—	—
Вооружение
Марка пушки	90-мм Тип 61	100-мм Д-10Т	105-мм M68	105-мм L7A1	105-мм Pz.Kan.61	85-мм Тип 62
СУО	перископический прицел (6×), оптический дальномер	телескопический прицел (3,5/7×), стадиаметрическая шкала, двухплоскостной стабилизатор / одноплоскостной стабилизатор	перископический прицел (8×), оптический дальномер	перископический прицел (8×), пристрелочный пулемёт, двухплоскостной стабилизатор	перископический прицел, оптический дальномер	телескопический прицел (3,5/7×), стадиаметрическая шкала
Боекомплект пушки	50	43 / 44	63	70	52	46
Пулемёты	1 × 12,7-мм M2 HB, 1 × 7,62-мм M1919A4	2 × 7,62-мм ПКТ / 1 × 12,7-мм Тип 54 2 × 7,62-мм Тип 59	1 × 12,7-мм M2 HB, 1 × 7,62-мм M73	1 × 12,7-мм L21, 1 × 7,62-мм M1919A4	1 × 20-мм «Эрликон» 5TGK, 1 × 7,5-мм MG 51	1 × 12,7-мм Тип 54 1 × 7,62-мм Тип 59
Бронирование, мм
Верхняя лобовая деталь	46	100 / 60° (200)	109 / 65° (258)	121 / 57° (222)	60 / 45°—65° (85—142)	25 / 60° (50)
Нижняя лобовая деталь	н/д	100 / 55° (174)	85—143 / 55° (148—249)	76 / 46° (109)	н/д	25 / 48° (37)
Лоб башни	64	(200—216)	(254)	200 / 0°	120	(50)
Борт корпуса	25	80 / 0°	(51—74)	51 / 12° + 10 (52+10)	н/д	25 / 0°
Борт башни	н/д	(160—172)	(140)	112 / 0…10° (112…114)	н/д	(32—40)
Подвижность
Тип двигателя	V-образный, дизельный, воздушного охлаждения, 600 л. с.	V-образный, дизельный, жидкостного охлаждения, 580 л. с. / 520 л. с.	V-образный, дизельный, воздушного охлаждения, 750 л. с.	V-образный, карбюраторный, жидкостного охлаждения, 650 л. с.	V-образный, дизельный, жидкостного охлаждения, 630 л. с.	V-образный, дизельный, жидкостного охлаждения, 430 л. с.
Удельная мощность, л. с./т	17,1	15,9 / 14,4	15,8	12,5	16,6	20,5
Тип подвески	индивидуальная торсионная	индивидуальная торсионная	индивидуальная торсионная	сблокированная попарно пружинная	индивидуальная на тарельчатых пружинах	индивидуальная торсионная
Максимальная скорость по шоссе, км/ч	45	50	48	34	55	60
Запас хода по шоссе, км	200	500—715 / 440—600	480	190	300	650
Удельное давление на грунт, кг/см²	0,95	0,81	0,78	н/д	0,85	0,71

Сохранившиеся экземпляры

• Великобритания Великобритания — Танковый музея в Бовингтоне.
• Израиль Израиль — Музей Израильских танковых войск.
• Швейцария Швейцария — танковый музей в Туне.
• Франция Франция — танковый музей в Сомюре.

См. также

• Список танков

Литература

• М. Барятинский. Средние и основные танки зарубежных стран. — Москва: Моделист-конструктор, 2002. — Т. 2. — 32 с. — (Бронеколлекция № 2 (41) / 2002). — 4500 экз.
• Е. Викторов. Бронетанковая техника Швейцарии. — М.: Красная Звезда, 1988. — С. 26-30. — 88 с.
• Л. А. Карякин, В. И. Моисеев. Танки. — Саранск: Красный Октябрь, 2002. — 128 с. — (Военная техника и вооружение Китая № 1). — 500 экз. — ISBN 5-74930-505-8.
• М. В. Павлов, И. В. Павлов. Отечественные бронированные машины 1945—1965 гг // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — Москва: Техинформ, 2009. — № 2.
• R. M. Ogorkiewicz. Technology of Tanks. — Coulsdon: Jane's Information Group, 1991. — 500 p. — ISBN 0-71060-595-1.
• R. M. Ogorkiewicz. Swiss Battle Tanks. — Windsor: Profile Publications. — 24 p. — (Profile/AFV Weapons № 50).

Ссылки

• [www.armeemuseum.ch/uploads/media/Dok_Panzer_68.pdf.pdf Dok_Panzer_68]

Отрывок, характеризующий Pz 61

Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…