Призрачный патруль

Призрачный патруль
R.I.P.D
Жанр	фантастика комедия детектив
Режиссёр	Роберт Швентке
Продюсер	Нил Х. Мориц Майк Ричардсон
Автор сценария	Комикс: Питер М. Ленков Фабула: Дэвид Добкин Фил Хэй Мэтт Манфреди Сценарий: Фил Хэй Мэтт Манфреди
В главных ролях	Джефф Бриджес Райан Рейнольдс Кевин Бэйкон Мэри-Луиз Паркер
Оператор	Альвин Кюхлер
Композитор	Кристоф Бек
Кинокомпания	Universal Pictures Original Film Dark Horse Entertainment
Длительность	96 мин.
Бюджет	130 млн $
Сборы	78 324 220 $
Страна	США США
Язык	английский
Год	2013
IMDb	ID 0790736
Выход фильма «Призрачный патруль» (оригинальное название — R.I.P.D)

К:Фильмы 2013 года

«Призрачный патруль» (англ. R.I.P.D., акроним англ. Rest In Peace Department — рус. «Департамент „Покойся с миром“») — фантастическая комедия режиссёра Роберта Швентке по мотивам одноимённого комикса Питера М. Ленкова. Премьера в США состоялась 19 июля 2013 года, в России — 18 июля 2013.

Фильм получил разгромную критику и провалился в прокате, собрав 33,5 миллиона долларов в США и 37,1 миллиона в международном прокате — в сумме 70,6 миллиона при бюджете в 130 миллионов долларов.

Сюжет

Ник Уокер — «честный коп», однажды, во время полицейской облавы завладевший крупной партией золота от распиленной статуи. Договорившись со своим напарником, Бобби Хейсом, он тайно забирает свою долю улик, которую планировал позже сбыть. Однако после разговора со своей женой, Джулией, Ник начинает сомневаться в правильности своего поступка. Утром Ник предупреждает Бобби, что сдаст свою половину золота как вещественные доказательства, но о доле Бобби умолчит в знак дружбы.

В тот же день начинается полицейская облава на ещё одного наркодилера. Отделившись от основной группы захвата, Ник бежит за преступником, но натыкается на Бобби, который расстреливает Ника в упор и сбрасывает с высоты 3-го этажа.

Ник умирает, и его затягивает на Тот Свет, где он сталкивается лицом к лицу с Милдред Проктором — повелительницей Чистилища, стилизованного под полицейское управление. Проктор сообщает Нику, что хищение золота является грехом, не смотря даже на раскаяние Ника вместе с намерением сдать его властям, а значит на Страшном Суде шансы у Ника попасть в Ад очень велики. Единственный выход для него смягчить решение Суда заключается в службе «Призрачным Патрульным» — потусторонним полицейским, отлавливающим в мире живых задержавшиеся души покойников (так называемых «мертвяков»), так как их присутствие сопровождается разложением мира живых и вытекающими оттуда катастрофами. С учётом раннего опыта работы полицейским, Ника, минуя стадию стажировки, приписывают к одному из опытнейших оперативников департамента — Ройсифусу Палсиферу, офицеру времён Гражданской Войны в США и бывшему законнику с Дикого Запада.

Вернувшись в родной Бостон вместе с Ройем, Ник узнаёт, что на время прибывания в мире смертных каждый оперативник вынужден носить случайно подобранную личину, из-за чего на собственных похоронах ему не удаётся поговорить ни со своей женой, ни со своим предателем-напарником (все видят его как пожилого азиата). Рой решает протестировать Ника, доверив ему арест его первого мертвяка. Не смотря на провальный результат (по мнению напарника), Ник получает от мертвеца кусок такого же золота, каким он завладел незадолго до смерти. Но чтобы узнать об этой находке поподробнее, Рой решает отнести золото на пробу своему информатору — Эллиот. Последний утверждает, что это золото является обычным, ник понимает, что информатор врёт, а потому, в качестве следственного эксперимента, оставляет находку у Эллиота.

Наблюдая за информатором, Ник и Рой становятся свидетелями того, как Эллиот передаёт их улику получателю через посредника, которым оказывается никто иной, как Бобби. Проследив за бывшим напарником до своего прежнего дома, Ник наблюдает за тем, как Бооби находит его тайник с краденной долей, чем очерняет доброе имя Ника перед Джулией. Впоследствии патрульные тайно продолжают следить за Бобби вплоть до передачи золота его получателю — мертвяку с фамилией Пуласки. Чтобы не даться патрульным живьём, Пуласки разоблачает свой истинный облик и сбегает, поставив на уши весь деловой район Бостона. Несмотря на неудачу с задержанием, напарникам удаётся завладеть кейсом с краденным золотом.

Из-за того, что Чистилище может быть вот-вот разоблачено смертными, Ника и Ройя приговаривают к «стиранию» на следующие сутки, но до тех пор позволяют им оставаться на свободе. Тем не менее, Проктор доносит до напарников, что, несмотря на их отстранение, их дело всё же получает ход, так как куски того золота были опознаны как части Иерихонского Столпа — ритуального монумента, с помощью которого можно обратить поток душ умерших, призвав их из загробного мира, что приравнивается к Концу Света. Ник пытается ещё раз поговорить со своей женой, но ничего не выходит, хотя Джулия начинает догадываться, что тот странный старик — это Ник, вернувшийся с Того Света. Рой отчитывает Ника за то, что он пустил дело и его посмертную жизнь под откос только потому что до сих пор не свыкся со своей смертью, на что Ник ему в ответ остроумно нагрубил. Однако напарники довольно быстро мирятся, а заодно и приходят к выводу, что если Бобби вёл дела с мертвяком, то и он сам, скорее всего, тоже живой мертвец.

Устроив облаву на Бобби, Ник заставляет его снять оберег, скрывающий его ауру разложения, из-за чего становится ясно, что по меркам живых мертвецов Бобби довольно старый (его аура заставляет развалиться целый дом). Бобби доставляют в Чистилище, а изъятое у него золото сдают в хранилище вещественных доказательств. Однако довольно скоро выясняется, что поимка была частью плана Бобби: с помощью самодельной реликвии мертвяки обезвреживают всех оперативников и похищают все элементы Столпа, что находились в хранилище. Тем временем подручные Бобби похищают Джулию из дома.

Преследуя нежить, оперативники врываются в мир смертных, который уже начал разрушаться за счёт разломов, возникающих по мере готовности Столпа. Прорываясь к месту сборки артефакта, Ник и Рой отправляют на тот свет немало мертвяков, в том чилсе и Пуловски. Ворвавшись на крышу здания, где уже стоит законченный Столп, Ник видит, как Бобби, открывший свой настоящий лик, тяжело ранит Джулию — её кровь необходима для активации артефакта. Ник вступает в рукопашную с Бобби, пока Рой рушит Столп, сбрасывая на него грузовик. Поток душ восстанавливает свою направление, а Ник добивает Бобби и прощается с Джулией.

В конце Страшный Суд всё же решает сохранить жизнь Джулии, однако Ник за самовольные действия всё же получает выговор, а Роя наказывают на ещё 53 года службы в Патруле. В качестве «благодарности» за всё Рой отдаёт Нику удостоверение на новый аватар в мире смертных, которым, к неудовольствию Ника, оказывается девочка-скаут.

В ролях

Актёр	Роль
Джефф Бриджес	Рой Палсифер Рой Палсифер
Райан Рейнольдс	Ник Уокер Ник Уокер
Кевин Бэйкон	Бобби Хейс Бобби Хейс напарник Ника
Мэри-Луиз Паркер	Проктор Проктор глава R.I.P.D.
Стефани Шостак	Джулия Уокер Джулия Уокер жена Ника
Джеймс Хонг	Джерри Чен дедушка Джерри Чен аватар Ника
Мариса Миллер	Опал Павленко Опал Павленко аватар Роя
Роберт Неппер	Стэнли Навлики Стэнли Навлики
Майк О’Мэлли	Эллиот Эллиот
Девин Рэтрей	Пуласки Пуласки
Зои Аггелики	аватар Ника #2
Пайпер МакКензи Харрис	девочка-скаут девочка-скаут аватар Ника #3
Люсия Веккьо	девочка-скаут девочка-скаут аватар Ника #4

Съёмки

• На роль Роя Палсифера рассматривался Зак Галифианакис. На роль Проктор рассматривалась Джоди Фостер.
• Номер машины Роя и Ника — 314159, что является приближенным значением числа Пи, также число Пи написано на личном деле Ника во время знакомства с Проктором.
• Сцены допросов «дохляков» являются отсылкой к аналогичным сценам допросов по выявлению андроидов в романе Филипа Дика «Мечтают ли андроиды об электроовцах?».К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отзывы

Фильм получил негативные отзывы кинокритиков. На Rotten Tomatoes средний рейтинг составляет 11 %. На Metacritic — 25 %.

Зрители неоднозначно приняли фильм — на IMDb рейтинг картины составляет 5,4 балла из 10. CinemaScore — фирма, занимающаяся исследованием рынка, — проводила опрос зрителей на выходе из кинотеатра в течение открывающего уик-энда. Так, средняя оценка кинозрителей была «три с плюсом» по пятибалльной шкале.

Отрывок, характеризующий Призрачный патруль

– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».