R & S Records

R & S Records
Основан	1984
Основатели	Renaat Vandepapeliere Sabine Maes
Статус	действует
Жанр	электронная музыка, техно
Страна	Бельгия Бельгия
Официальный сайт	[www.randsrecords.com/ randsrecords.com]

R & S Records — независимый бельгийский лейбл-гигант, один из первых лейблов в Европе, который ориентирован на самый разнообразный пласт современной электронной музыки.

История

Название R & S Records лейбл получил от имён Ренаат и Сабина (Renaat Vandepapeliere и Sabine Maes), которые являются основателями этого лейбла. В момент своего основания лейбл назывался Milos Music Belgium и только после первого релиза в 1983 году, пластинки Bubble Up от проекта Big Tony, он получил название R & S Records. С этого же времени почти на каждой новой пластинке появляется новый логотип лейбла: вставший на дыбы конь. Внешне этот логотип очень напоминает того коня, который красуется на машинах «Феррари». Первые несколько релизов лейбла были выдержаны в духе электроакустического диско, но владельцы лейбла были открыты для всех новых направлений, поэтому довольно быстро репертуар лейбла стал очень разноплановым. Молодые музыканты видели в нем поддержку своих экспериментов, поэтому с удовольствием отсылали свои демозаписи на R & S Records.

Довольно быстро R & S Records установил прочные и тесные связи с Детройтом, где в это время начинали выпускать музыку впоследствии названные отцами техно-музыки Дэррик Мэй (англ. Derrick May) , Хуан Аткинс (англ. Juan Atkins) и Кевин Сондерсон (англ. Kevin Saunderson). Лейбл R & S Records стал перекидным мостиком между детройтским техно и европейскими слушателями. Многие корифеи техно-музыки предпочитали выпускаться в Европе именно на этом лейбле. R & S Records аккумулировал в себе самые лучшие примеры электронной музыки со всего мира, многие ныне популярные музыканты обязаны своей известностью этому лейблу.

В 1992 году одну из своих первых пластинок «Digeridoo», а на следующий год и альбом «Selected Ambient Works 85-92», с которого стартовала вверх немыслимыми темпами популярность музыканта, выпустил никому неизвестный тогда Aphex Twin, а японец Кэн Исии (англ. Ken Ishii) большинство своих произведений, включая альбомы, с 1993 до 1999 года выпускал именно на R & S Records.

Об американских музыкантах уже было сказано: свой первый проморелиз (тогда еще на кассете) выпустил американский музыкант Кенни Ларкин (англ. Kenny Larkin), также неоднократно отметились Хуан Аткинс, Дэррик Мэй, Кевин Сондерсон, Карл Крэйг (англ. Carl Craig), Джош Уинк (англ. Josh Wink), Джоуи Белтрам (англ. Joey Beltram), Стейси Пуллен (англ. Stacey Pullen)и многие другие, а свои известные работы выпускал дуэт Jam & Spoon и Future Sound of London.

Со временем у R & S Records появилось множество подлейблов, где стали выпускать джангл, трип-хоп, IDM, house, драм-энд-бейс и другие направления современной электроники такие музыканты как Johnny L, Майк Парадинас (англ. Mike Paradinas), Си-Джей Боланд (англ. CJ Boland); проекты Wax Doctor, Jacob’s optical stairway, Capricorn, Sun Electric. Если релиз был успешным, его тут же дублировал головной лейбл.. Но визитной карточкой лейбла по признанию многих стала пластинка голландского музыканта Jaydee под названием «Plastic Dreams», выпущенная в 1992 году. Эта композиция стала настоящим хитом, на неё были сделаны десятки ремиксов, и по праву её можно назвать в числе треков, составляющих золотой фонд электронной музыки.

До своего последнего релиза R & S records в основном выпускал CD с компиляциями совершенно различных по стилистике композиций: от техно, эйсида и транса до эмбиента, драм-н-бейса и экспериментальной музыки. В 2001 первом году лейбл неожиданно перестал функционировать. Официально о закрытии объявлено не было, но неисчерпаемый поток разномастной музыки внезапно иссяк. В течение пяти лет R & S Records молчал и вдруг так же внезапно ожил в 2006-ом. Теперь лейбл стал называться более сложно, а именно R & S Mission 2. Весь год на нем идет выпуск переизданий большинства старых релизов лейбла, а новая (или вторая судя по названию) миссия лейбла состоит создании сетевого танцевального сообщества, а не столько в «выпуске стандартного материала для электронной сцены». Теперь лейбл позиционирует себя как интернет-площадку для всякого рода молодых музыкантов, где можно выложить свои треки, послушать и оценить других, и общаться между собой. Одним словом, все как и на заре R & S Records, только в Сети.

Подлейблы

Как уже говорилось выше, у R & S Records было множество подлейблов. Возникали они, поскольку основному лейблу стало элементарно не хватать воздуха, чтобы отслушать и выпустить всю ту музыку, которая стекалась в Бельгию с момента открытия R & S. Штат лейбла рос, как впрочем и доходы, поэтому Ренаат и Сабрина смогли позволить себе открывать лейблы буквально из-за одного релиза. Но этот релиз становился абсолютно успешным, поэтому открытые подразделения продолжали спокойно оставаться на плаву и выпускать тематическую музыку, часто в однной стилистике. Перечислим все эти подразделения и дадим им краткое описание:

• All Good Vinyl — драм-н-бейсовый лейбл. Функционировал с 1996 по 1997годы
• Apollo — лейбл, выпускающий музыку в эстетике чилл-аута: эмбиент, интеллиджент техно, даунтемпо. Его деятельность продолжалась с 1992 по 2001 годы. За это время им было выпущено много ставших впоследствии бриллиантами музыкальных произведений.
• Cutty Shark — своеобразный лейбл, выпускавший музыку, по звучанию близкую к року. Создан был Ренаатом как поиски нового, отличного от техно, звучания. После четырех синглов прекратил своё существование.
• Diatomyc — эйсид-лейбл, открытый в 93-м году на волне популярности музыки эйсид-хаус и любви к звукам синтезатора Roland TB-303. Просуществовал 6 шесть, выпустив 14 пластинок.
• ETC — данный лейбл был открыт для издания европейских популярных электронных артистов и проектов. В результате занял нишу между прогрессив и хард-трансом и музыкой в стиле «NRG», так полюбившейся молодежи на крупных рейвах типа «Mayday» начала 90-х, и успел выпустить за год своего существования (с 1991 по 1992) чуть ли не полсотни подобных релизов.
• Generations — очень интересный лейбл, ставящий перед собой цель поддержать талантливых, но малоизвестных музыкантов и дать им развить свои способности. Одними из своих первых релизов на этом лейбле «засветились» Percy X, Steve Rachmad и John Tejada. Существовал также в середине 90-х годов.
• Global Cuts — заявлен как просто дэнс-лейбл. Большинство выпущенных на нем релизов — это коммерческий прогрессив-хаус и простая музыка для клубов. Хотя, например, бывали и исключения в виде Capricorn или представителей Детройта — Kelly Hand и Eddy «Flashin» Fowlkes. Просуществовал 8 лет, начиная с 1993 года.
• Labirynt Records — трансовый лейбл, специализирующийся на непростой, достаточно глубокой транс- и хаус-музыке. Существовал с 1993 по 1995 годы.
• Limited Club Edition — самый первый подлейбл R&S, запущенный в 1988 году. Выпустил довольно мало релизов (менее десяти), однако был одной из первых звукозаписывающих компаний в Европе, которая выпускала качественное электро, синти-поп или как тогда называли это сочетание «new beat». Просуществовал год.
• Maffia Music — относительно современный лейбл, появившийся в 1999 году. Занимался в основном переизданиями старых классических работ чикагских и детройтских музыкантов. Был закрыт в 2001 году.
• Outrage Recordings — этот лейбл выпускал в основном местных бельгийских музыкантов, писавших в основном техно и хаус. Знаменит тем, что именно на нем состоялся первый релиз Дейва Энджела.
• R & S Records UK — подразделение головного лейбла, находившееся в Великобритании. Британское отделение занималось переизданием некоторых релизов для местного рынка. Существовало в период с 1991 по 1992 годы.
• TZ — очень концептуальный лейбл, являющий собой образец секретности. Каждый из десяти релизов, вышедших на этом лейбле был без названия, а яблоки пластинок были абсолютно белыми. В плане музыки TZ выпускал довольно жесткую смесь из техно, транса и эйсида.
• TNI — лейбл, который открылся в 1991 году и выпустил всего лишь одну пластинку довольно неизвестного тогда проекта «Space Cube», в котором принимали участие будущие звезды электронной музыки Ian Pooley и DJ Tonka. На этой пластинке также есть ремикс молодого музыканта по имени Ричи Хоутин.
• Satori — подлейбл, созданный в 1995 году для выпуска местных музыкантов, но так и не развившийся. Вышло на этом лейбле всего 5 пластинок, одна из которых принадлежала впоследствии известному голландцу Orlando Voorn.

Главные релизы

Ниже приведены некоторые знаковые релизы, выпущенные как на головном лейбле R & S Records, так и на его различных подразделениях (подлейблах). В большинстве своём эти записи (чаще всего альбомы, реже — синглы) дали их авторам всемирную известность и востребованность. Некоторые превратили своих создателей в настоящих звезд электронной музыки. Но именно на R & S Records они делали свои первые шаги как музыканты и именно с пластинок и компакт-дисков, выпущенных здесь, их сталы узнавать.

• Joey Beltram — Beltram vol.1 (R & S, 1990) (EP) — первая пластинка американца Джоуи Белтрама, с которой началась его популярность. Именно в треках с этого релиза просматривается его «фирменный» почерк: достаточно громкое и очень минималистичное техно с упором на аналоговые звуковые лупы и их частые повторы. Особенно это заметно в треке «Energy Flash». В дальнейших своих творениях Белтрам только оттачивал своё звуковое мастерство, что получалось у него с большим успехом.
• Future Sound Of London — Accelerator (R & S, 1991) — дебютный альбом знаменитого английского дуэта. Был выпущен по лицензии лейбла Jumpin' and Pumpin'. С этого альбома началось восхождение этого проекта.
• Biosphere — Microgravity (Apollo, 1992) — переиздание первого альбома знаменитого норвежца Гейра Йенссена (Geir Jenssen), выпущенного годом ранее в Норвегии. Своими экспериментами с музыкальными стилями и глубинным эмбиентом он снискал уважение многих ценителей электронной музыки. А известность ему принесла именно эта работа.

Ссылки

• [www.randsrecords.com/ Официальный сайт]
• [www.mixmag.info/?action=PageMaterial&Interview=1303431 «Нам нужны лейблы с яйцами!»] интервью с Ренатом Вандепапиелере

Отрывок, характеризующий R & S Records

– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.


Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…