Rai 2

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Rai 2

Логотип Rai 1, используемый с мая 2010
Страна

Италия Италия

Язык вещания

итальянский

Формат изображения

576i (SDTV)
1080i (HDTV)

Дата начала вещания

4 ноября 1961

Доля аудитории

6,72% (июль 2014, [www.primaonline.it/?s=Gli+ascolti+delle+tv+nazionali&submit=1&searchform_cgil.x=12&searchform_cgil.y=11%20Auditel Auditel])

Владелец

Rai

Ранние названия

Secondo Programma (1961–1976)
Rete 2 или TV2 (1976–1983)
Rai Due (1983–2010)

Родственные каналы

Rai 1
Rai 3

Сайт

[www.rai2.rai.it/ rai2.rai.it]

Доступность
Эфир
Аналоговое телевидение

н/д 

Цифровое телевидение

DVB-T, 2 канал 

Спутник
Аналоговое телевидение

н/д 

Цифровое телевидение

DVB-S (скремблинг Mediaguard), спутники Hotbird, Astra и Atlantic Bird 

SKY Italia

102 канал и 5002 канал 

NOVA Greece

855 канал 

Кабельное
MC Cable

202 канал 

Com Hem

213 канал 

Cablecom

94 канал
203 канал (digital CH-D) 

Numericable

77 канал 

Онлайн
Rai.tv

[www.rai.tv/mplive/0,,LiveTv%5E3,00.html Live Streaming] 

Yalp.alice.it

[www.yalp.alice.it/tv/index.html?channel=RAIDUE Live Streaming] 

К:Телеканалы, запущенные в 1961 году

«Rai 2» (Ра́й Ду́э) — итальянский телеканал, второй канал государственной телерадиовещательной корпорации «Rai». Позиционируется как универсальный (с широким жанровым спектром) телеканал для молодой аудитории, предлагающий реалити-шоу, телесериалы, развлекательные, информационные, научно-популярные и спортивные программы. Начал вещание 4 ноября 1961 под названием «Secondo Programma» (с итал. — «Вторая программа»)[1]. Изначальная его аудитория составляла 52% населения Италии, в то время как покрытие «Первого канала» — уже 97%[2]. Позже он будет переименован в Rete 2, а с 1982 года стал называться «RAI Due»[3][4].





История

Il Secondo Programma

Запуск второго телеканала Rai состоялся 4 ноября 1961: по этому поводу торжественную речь произнесла певица Мина[5]. Телевещание началось с торжественных мероприятий по случаю победного для Италии завершения Первой мировой войны[6]. Первым директором телеканала стал Анджело Романо (итал.) при поддержке Фабио Боррелли и Пьера Эмилио Дженнарини (итал.). Своей целью руководство поставило составление альтернативной сетки вещания, отличавшейся от сетки Первой программы. Очень долгое время Вторая программа не была популярной, поскольку в финансовом плане она была более ограничена по сравнению с Первой, а все популярные передачи мгновенно уходили со Второй программы на Первую. В некоторых частях Италии вещание Второй программы вообще не осуществлялось из-за плохого сигнала.

Главная информационная программа — Telegiornale del Secondo Programma — выходила с первого дня вещания канала, сразу же после выпуска новостей на Первой программе специально для тех, кто пропустил основной выпуск новостей. Именно это и позволило второму телеканалу реализовать свой потенциал и заложить основу для взращивания телезвёзд первой величины. В 1966 году Ренцо Арборе (итал.) появляется на Второй программе с Speciale per voi, совмещавшей форматы ток-шоу и музыкальных передач. В 1965 по 1982 годы на телеканале выходит международное шоу «Jeux Sans Frontières» (с фр. — «Игры без границ») под названием Giochi senza frontiere, которое пользовалось популярностью по всей стране, а с 1969 года на Второй программе транслируется музыкальный фестиваль «Фестивальбар», популярный среди молодёжи.

C 1970 года на Второй программе выходит Rischiatutto, итальянская версия всемирно известной телевикторины Jeopardy! c Майком Бонджорно (итал.) в роли ведущего. Популярность телешоу настолько высока, что выпуски финалов 1972 и 1974 года транслируются по Первой программе. Параллельно на втором канале снимаются малобюджетные (по сравнению с первым каналом) телесериалы «Mastro Don Gesualdo», «L'ultima boheme», «Paura per Janet» и экранизация французского романа «Бельфегор, призрак Лувра». Реклама на Второй программе почти отсутствовала: альтернативой Carosello служила Spazio F, которая, однако, перестала показываться к концу 1970-х годов.

La Rete 2

Эпоха Массимо Фикеры

В 1975 году прошла реформа RAI (итал.), в ходе которой были предприняты следующие шаги:

  • Правительство Италии передало обязанности за контролем над RAI Парламенту Италии для обеспечения политического плюрализма;
  • государственная монополия на телерадиовещание сохранялась;
  • введено регулирование кабельного вещания;
  • утверждена концепция создания специальных радио- и телепередач для представителей профсоюзов, религиозных конфессий, политических движений, политических и культурных объединений, национальных общин и иных социальных групп;
  • началось проектирование третьей телевизионной сети;
  • создал отдел образования и культуры Dipartimento Scuola Educazione (итал.) (предшественник телеканалов Rai Edu 1 и Rai Edu 2)[7].

После реформы Вторая программа была переименована в «Rete 2», а главная информационная программа стала называться TG2, став полностью независимой от новостей Первой программы, переименованной в «Rete 1». Ведущим стал Пьеро Анджела (итал.). Телеканал пользовался поддержкой левых политических партий — Коммунистической, Социалистической и Республиканской, в то время как Rete 1 поддерживался Христианско-демократической партией. Это влияло на то, в каком виде в выпусках новостей преподносилась информация для телезрителей: руководителями Rete 2 и TG2 были тогда социалисты Массимо Фикера и Андреа Барбато (итал.).

Rete 2 должен был стать противовесом «христианско-демократическому» Rete 1, с более свежими взглядами и идеями: альтернативой воскресной передаче Domenica In стала L'altra domenica, к тому же на Rete 2 впервые стали транслировать аниме — «Space Pirate Captain Harlock» и «UFO Robot». В числе новых проектов появились Supergulp! (в начале 1980-х годов) и Buonasera con... (ток-шоу с различными знаменитостями), а также многочисленные телесериалы и мультфильмы. Под руководством Фикера телеканал создавал всегда передачи, неоднозначно воспринимавшиеся публикой: среди них выделяются Odeon (1976—1980), Stryx (выходила в 1978 году, вел передачу Тони Ренис), Onda Libera (ныне Televacca с Роберто Бениньи) и Sereno Variabile (программа о путешествиях с Освальдо Бевилаква (итал.)).

Особой заслугой Фикеры стало появление в сетке вещания Rete 2 развлекательного шоу Portobello, ведущим которого стал некогда опальный Энцо Тортора, который восемь лет скитался по региональным телеканалам. Шоу дебютировало в мае 1977 года и выходило сначала в чёрно-белом формате: аудитория составила 28 миллионов, что было невиданным достижением по тем временам. Благодаря этому передача перешла на Первую программу и стала выходить в цветном формате (на самом деле все выпуски планировалось снимать только в цветном формате, но в Милане, где проходили съёмки, только осенью 1977 года появилось соответствующее оборудование). Эта передача стала одной из самых успешных, транслировавшихся на Rete 1 и Rete 2. В 1979 году на Второй программе выходит документальный фильм Processo per stupro.

Эпоха Пио Де Берти Гамбини, часть 1

В конце 1980 года руководителем Rete 2 стал Пио Де Берти Гамбини, также сторонник Итальянской социалистической партии. Под его руководством второй телеканал итальянского телевидения стал больше ориентироваться в сторону официальной позиции властей Италии, в отличие от первого телеканала, делавшего ставку на популярные развлекательные программы, и стал выпускать документальные фильмы и передачи на тематику журналистских расследований. С 21 апреля 1980 на Rete 2 выходила программа Mixer, которая сочетала в себе информационную составляющую выпуска новостей и ток-шоу, став тем самым ещё одним конкурентом передач Blitz и L'altra domenica на Rete 2. Для детей выходили передачи Il barattolo, Tandem и Pane e marmelatta с Фабрицио Фрицци.

Rai 2

Эпоха Пио Де Берти Гамбини, часть 2

В октябре 1983 после запуска частного телеканала Rete 4, владельцем которого была группа Mediaset, RAI переименовал все свои каналы, присвоив им имена Rai Uno, Rai Due и Rai Tre (свои текущие имена они получили только 18 мая 2010). Тогда у них появились свои логотипы: для Rai Due это был красный куб с надписью RAIDUE справа. В те годы продолжили своё существование программы Ренцо Арборе Quelli della notte и Indietro tutta!, пока их не вытеснил Фестивальбар.

Эпоха Луиджи Локателли

Отставка Де Берти Гамбини состоялась в 1987 году, когда его место занял ещё один социалист, Луиджи Локателли, заместитель директора информационной программы TG2. Параллельно руководство Rai Uno и Rai Tre возглавили Джузеппе Россини (итал.) от Христианско-демократической партии и Анджело Гульельми (итал.) от Итальянской коммунистической партии. В 1987 году Rai Tre пережил очередное обновление: перед программой TG2 стала выходить передача Mezzogiorno è... с Джанфранко Фунари (итал.), превзошедшая успех Aboccaperta и набравшая рейтинг в 33% зрителей, выпуски которой выходили до 1990 года. При Локателли вернулся на телевидение Пиппо Баудо (итал.) с передачей Serata d'onore, выходившей в пятницу вечером; Ренцо Арборе также продолжил работу с Indietro tutta, а Джулиано Феррара (итал.), который вёл на Rai Tre программу Linea rovente, начал вести на Rai Due новый проект Il Testimone. Все эти программы пользовались успехом у зрителей.

Эпоха Содано — Миноли — Изеппи

Локателли подал в отставку в 1989 году, уступив Джанпаоло Содано (итал.). Стараниями того на Rai 2 стали показываться многочисленные мыльные оперы, например, «Капитолий (англ.)», «Дерзкие и красивые», «Любить (англ.)» и «Санта-Барбара». При Содано также возникли передачи La vita in diretta, I fatti vostri, Club 92 и L'Albero Azzurro. В 1993 году Джованни Миноли (итал.), ведущий передачи Mixer, стал руководителем Rai 2 и создал ещё один блок семейных передач In famiglia, выходивших по выходным: Mattina In famiglia, Mezzogiorno in famiglia и Pomeriggio in famiglia. Автором всех этих передач стал Микеле Гварди (итал.). Первые две продолжили выходить на итальянском телевидении (утренняя часть выходит с осени 2010 года на Rai 1), а третья продержалась всего один сезон. Миноли покинул пост в 1994 году, уступив его Франко Изеппи (итал.), но тот проработал всего 44 дня.

Эпоха Ла Порта

В 1994 году Rai Due возглавил журналист и писатель Габриэле Ла Порта (итал.), деятель Партии коммунистического возрождения. Его деятельность подвергалась критике из-за того, что он делал ставку на детей как главную аудиторию телеканала. Для детей выходили мультсериалы Quante storie! и Quante Storie Disney, а в прайм-тайм стали выходить отдельный дневной выпуск новостей Tg2 Giorno и передача Go Cart. При Ла Порта на экранах можно было увидеть Джанфранко Фунари (итал.): в 1995 году он дебютировал с программой Napoli capitale.

Эпоха Фреччеро

Во второй половине 1990-х годов руководителем Rai 2 стал Карло Фреччеро (итал.), деятелй Левой демократической партии и бывший директор телеканала Italia 1: при нём канал сделал ставку на молодую аудиторию и стал ориентироваться на развлекательные, сатирические и музыкальные программы: успешными были уже известные тогда проекты La posta del cuore, Pippo Chennedy Show, L'ottavo nano, Satyricon, Furore, Stracult; появились новые передачи Pinocchio, Il raggio verde e Sciuscià. Вместе с тем появились программы, которые могли ранее выходить только на частных и коммерческих телеканалах. Так, бывшая ведущая Italia 1 Федерика Паникуччи (итал.) была ведущей на передачах Affari di cuore, Batticuore и Scherzi d'amore, а бывшая ведущая новостей Альда Д'Эузанио (итал.) стала вести передачу Al posto tuo. Однако ряд передач испортили популярность Rai 2, чуть не превратив канал в «свалку»: в эфире таких передач, как Striscia la notizia, сообщалась часто ложная информация, что приводило к скандалам и спорам между ведущими разных передач. С 1998 года по воскресеньям в прайм-тайм выходит спортивная передача Quelli che il calcio, вплоть до 2001 года на Rai Due транслируются исторические передачи телеканала Rai Tre с Фабио Фацио (итал.) (позднее его сменила Симона Вентура (итал.), работавшая до 2011 года).

Программная политика

«Rai 2» похож на «Rai 1», поскольку также является универсальным телеканалом (с широким жанровым спектром и разноплановыми передачами). Разница с первым каналом в том, что второй ориентирован на молодую (но при этом взрослую) аудиторию[8].

Сериалы на Rai 2

Руководители

Имя Период
Массимо Фикера (итал.) 19761980
Пио Де Берти Гамбини (итал.) 19801987
Луиджи Локателли (итал.) 19871989
Джанпаоло Содано (итал.) 19891993
Джованни Миноли (итал.) 19931994
Франко Изеппи (итал.) 1994
Габриэле Ла Порта (итал.) 19941996
Карло Фреччеро (итал.) 19962002
Антонио Марано (итал.) 20022004
Массимо Феррарио (итал.) 20042006
Антонио Марано (итал.) 20062009
Массимо Льофреди (итал.) 20092011
Паскуале Д'Алессандро (итал.) 20112012
Анджело Теодоли (итал.) 2012—н.в.

Напишите отзыв о статье "Rai 2"

Примечания

  1. [www.ufficiostampa.rai.it/tvradiocorriere/20111028/rai2____i_miei_primi_cinquant_anni_.html Ufficio Stampa Rai - I primi 50 anni di Rai 2] (итал.). Rai (10 novembre 2011). Проверено 24 октября 2014.
  2. Franco Brigida,Paolo Baudi Di Vesme,Laura Francia. [books.google.ru/books?id=p8MqYJMQaP0C&pg=PA105&dq=Il+4+novembre+1961+nasce+il+secondo+canale+nazionale+che+serve+il+52%25+della+popolazione+italiana,+mentre+la+copertura+del+primo+canale+e+intanto+salita+al+97%25.&hl=ru&sa=X&ei=h6xLVPzcDYW2ygOmroKwBw&ved=0CBsQ6AEwAA#v=onepage&q=Il%204%20novembre%201961%20nasce%20il%20secondo%20canale%20nazionale%20che%20serve%20il%2052%25%20della%20popolazione%20italiana%2C%20mentre%20la%20copertura%20del%20primo%20canale%20e%20intanto%20salita%20al%2097%25.&f=false Media e pubblicità in Italia]. — FrancoAngeli, 2004. — ISBN 9788846460240.
  3. [books.google.ru/books?id=7ku4nwX7IEUC&pg=PA19&lpg=PA19&dq=%22poi+Rete+2+e+dal+1982+Raidue%22&source=bl&ots=mRHEOaGkEY&sig=XwSkT1p6QRW5egeclcnaXV9EJdg&hl=ru&sa=X&ei=x7hLVLekFcfoywPugIHIBA&ved=0CB4Q6AEwAA#v=onepage&q=%22poi%20Rete%202%20e%20dal%201982%20Raidue%22&f=false Anteo 1979-2004: venticinque anni di cinema a Milano]. — Feltrinelli Editore, 2004. — ISBN 9788807421082. «Nel novembre 1961 nasce il Secondo programma, poi Rete 2 e dal 1982 Raidue.»
  4. Storia delle telecomunicazioni, Том 1 / V. Cantoni,Gabriele Falciasecca,Giuseppe Pelosi. — Firenze University Press, 2011. — ISBN 9788864532431. «Nel novembre del 1961 inizia il Secondo Programma televisivo (ribaterizzato più tardi Rete 2 e poi RAI Rue).»
  5. [youtube.com/watch?v=x8Gxw9-lC1I YouTube.com - Mina inaugura il Secondo Canale] на YouTube
  6. [www.ufficiostampa.rai.it/tvradiocorriere/20111028/rai2____i_miei_primi_cinquant_anni_.html Ufficio Stampa Rai - I primi 50 anni di Rai 2]  (итал.)
  7. [www.teche.rai.it/decenni/70.html Rai Teche- Dal 1970 al 1979] (итал.). Rai Teche. Проверено 29 декабря 2011.
  8. Giovanni Battista Zorzoli, F. Dalla Valle. [books.google.ru/books?id=t4Nzj7b2rHoC&pg=PA368&lpg=PA368&dq=Rai+Due:+ricalca+Rai+Uno+pur+rivolgendosi+ad+un+pubblico+giovanile+fatto+...+comunque+di+adulti;+bisogna+dare+atto+a+questo+canale+di+validi+tentativi+innovativi;+%C3%A8+particolarmente+adatto+per+messaggi+che+debbono+indirizzarsi+a+giovani+adulti.&source=bl&ots=RBZ4KrcUFM&sig=fcmkKmxfM2VHh_uofyEHzjNzl6o&hl=ru&sa=X&ei=_cdLVKHmM8TcywPmkYFw&ved=0CB4Q6AEwAA#v=onepage&q=Rai%20Due%3A%20ricalca%20Rai%20Uno%20pur%20rivolgendosi%20ad%20un%20pubblico%20giovanile%20fatto%20...%20comunque%20di%20adulti%3B%20bisogna%20dare%20atto%20a%20questo%20canale%20di%20validi%20tentativi%20innovativi%3B%20%C3%A8%20particolarmente%20adatto%20per%20messaggi%20che%20debbono%20indirizzarsi%20a%20giovani%20adulti.&f=false Energiaottanta: crisi energetica e proposte per lo sviluppo]. — FrancoAngeli, 1079. — ISBN 9788820416904. «Rai Due: ricalca Rai Uno pur rivolgendosi ad un pubblico giovanile fatto comunque di adulti; bisogna dare atto a questo canale di validi tentativi innovativi; è particolarmente adatto per messaggi che debbono indirizzarsi a giovani adulti.»

Ссылки

  • [rai2.rai.it i.it] — официальный сайт Rai 2  (итал.)
    • [www.rai.tv/dl/replaytv/replaytv.html#ch=2 Rai Replay] (сервис, позволяющий смотреть передачи, показанные за последнюю неделю)

Отрывок, характеризующий Rai 2

Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.