Red Dean

Vickers Red Dean
Тип	ракета «воздух—воздух» малой дальности
Статус	разработка прекращена в июне 1956
Разработчик	До 1953: Folland Aircraft С 1953: Vickers
Годы разработки	1951 - июнь 1956
Принятие на вооружение	не принималась
Модификации	Red Hebe
↓Все технические характеристики

Викерс «Рэд Дин» (англ. Vickers Red Dean, [red di:n]) — британская тяжелая управляемая ракета класса «воздух-воздух» с активной радиолокационной головкой самонаведения (АРЛГСН), разрабатывавшаяся в 1950-х годах фирмой Vickers, однако разработка была прекращена до её завершения. Предполагалось оснастить ракетой Red Dean всепогодные перехватчики Глостер «Джевлин». Ракета предназначалась для поражения бомбардировщиков противника.

История

В 1951 году разработка всеракурсной ракеты Red Hawk разрабатывавшейся по эксплуатационным требованиям OR.1056 (англ. Operational Requirements, разделилась на 2 направления:

1. Разработку ракеты оснащённой тепловой ГСН имеющей «радужный код» Blue Jay в соответствии с OR.1117,
2. Разработку всеракурсной ракеты Red Dean по эксплуатационным требованиям OR.1105, оснащённой активной радилокационной ГСН непрерывного излучения работающей в X-диапазоне (такой ГСН предполагалось также оснастить разрабатываемую тактическую ядерную противокорабельную ракету Green Cheese).

1947														Red Hawk
1948
1949						Blue Sky														Red Hawk
1950
1951
1952														Red Dean												Blue Jay
1953
1954
1955
1956
1957						Fireflash
1958
1959																										Firestreak

Разработка Red Dean была поручена компании Фолланд Эйркрафт (англ. Folland Aircraft). Однако, с самого начала проектирования у Фолланд Эйркрафт выявился ряд проблем с превышением габаритов и массы ракеты над заданными (первоначально предполагалось создать 670-фунтовую (304 кг) ракету), не говоря уже о перерасходе средств отведённых на проект и технологических проблемах с разработкой АРЛГСН. Вскоре, Фолланд сочла невозможным продолжение работ по проекту Red Dean и 26 марта 1953 года Министерство снабжения (англ. Ministry of Supply) передало контракт на разработку компании Виккерс, где проект получил внутреннее обозначение Vickers Type 888.

Разработке предшествовало создание испытательного снаряда WTV5 (англ. W... Test Vehicle 5), который использовался для совершенствования аэродинамики и отработки РДТТ «Buzzard» и «Falcon» созданных PERME (англ. Propellant and Explosives Research and Manufacturing Establishment) и изготовленных Bristol Aerojet.

Увеличенному в габаритах и массе варианту Red Dean от Виккерс повезло не больше, чем проекту Фолланд. Процесс проектирования также был усеян многочисленными проблемами, в числе основных из них были продолжающиеся проблемы с активной РЛГСН (за что над конструкторами GEC (англ. General Electric Company plc) нередко издевались на многочисленных совещаниях) и как следствие, нарастающие проблемы с размерностью и массой ракеты. А это, в свою очередь, сильно снижало летно-технические характеристики изделия в целом, которые и так были удручающе низки для такой крупной ракеты. Слабые характеристики ГСН, вызывали необходимость размещения на ракете боевой части более высокой мощности, что по нарастающей усугубляло проблемы с весом, пока конструктивные ограничения, присущие лёгкосплавным конструкциям не сделали ракету непригодной для использования в составе сверхзвуковых перехватчиков.

Испытания ракеты проводились на модифицированном бомбардировщике Инглиш Электрик «Канберра» в варианте Short SC.9 возле Висли (англ. Wisley), однако стрельбовых испытаний ракет не проводилось.

Основным носителем для Red Dean предполагалось использовать модификацию перехватчика Gloster Javelin с «тонким крылом» — Gloster P.376 Thin Wing Javelin, разработка которого шла параллельно ракете в соответствии с требованиям OR.328. Однако, в 1956 году работы по перехватчику были прекращены и вслед за ним, в июне 1956 года прекращены работы по ракете Red Dean.

Тактико-технические характеристики

• Длина: 4,9 м (16 футов)
• Масса: 603 кг (1330 фунтов)
• Боевая часть: 45 кг (100 фунтов) осколочно-фугасная
• Дальность: 6 км (3,8 мили)
• Потолок: 1524-15 240 м (5000-50 000 футов)
• Скорость: 2,2 М
• Двигательная установка:
  • «Buzzard»
    • Длина ДУ — 2,5 м
    • Диаметр ДУ — 0,25 м
    • Масса ДУ — 99 кг
    • Реактивная тяга ДУ — 30 кН
  • «Falcon»
    • Длина ДУ — 2,5 м
    • Диаметр ДУ — 0,273 м
    • Масса ДУ — 104,8 кг
    • Реактивная тяга ДУ — 62,3 кН

Где можно увидеть

Экземпляр ракеты Red Dean можно увидеть в Косфордском музее Королевских ВВС (англ. Royal Air Force Museum Cosford) в графстве Шропшир.

См. также

• Радужные коды

Литература

• Buttler T. British Secret Projects - Jet Fighters since 1950. — Midland Publishing, 2000. — 176 с. — ISBN 1-85780-095-8.
• Stephen Robert Twigge. [books.google.ru/books?id=uLqzata5_QQC&lpg=PP1&ots=czDZaKTocs&dq=The%20early%20development%20of%20guided%20weapons%20in%20the%20United%20Kingdom&pg=PP1#v=onepage&q&f=false The early development of guided weapons in the United Kingdom, 1940-1960]. — Chur: Harwood Academic Publishers, 1993. — 274 с. — ISBN 3-7186-5297-8.
• The 'Secret' World of Vickers Guided Weapons, J. Forbat, Tempus, 2006, ISBN 0-7524-3769-0
• British Secret Projects: Hypersonics, Ramjets and Missiles, Gibson C, Buttler T. Midland, 2007. ISBN 978-1-85780-280-0

Ссылки

• [www.airwar.ru/weapon/avv/reddean.html Red Dean] Авиационная энциклопедия «Уголок неба»

Отрывок, характеризующий Red Dean

Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.