Renault R35

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Char léger d'accompagnement 1935 R
Классификация

пехотный танк /
лёгкий танк

Боевая масса, т

10,6

Компоновочная схема

моторное отделение сзади, трансмиссионное спереди, боевое и управления посередине

Экипаж, чел.

2

История
Годы разработки

1934

Годы производства

19361940

Годы эксплуатации

19361948

Количество выпущенных, шт.

1630

Основные операторы

Размеры
Длина корпуса, мм

4200

Ширина корпуса, мм

1850

Высота, мм

2376

Клиренс, мм

320

Бронирование
Тип брони

стальная литая гомогенная

Лоб корпуса (верх), мм/град.

40 / 23°

Лоб корпуса (середина), мм/град.

40

Лоб корпуса (низ), мм/град.

40 / 0…90°

Борт корпуса, мм/град.

40 / 0°

Корма корпуса, мм/град.

32 / 24°

Днище, мм

10

Крыша корпуса, мм

25

Лоб башни, мм/град.

40 / 28°

Борт башни, мм/град.

40 / 28°

Корма рубки, мм/град.

40 / 28°

Крыша башни, мм

25

Вооружение
Калибр и марка пушки

37-мм SA18 L/21

Тип пушки

нарезная

Длина ствола, калибров

21

Боекомплект пушки

116

Углы ВН, град.

−11…+19

Прицелы

телескопический

Пулемёты

1 × 7,5-мм «Рейбель»

Подвижность
Тип двигателя

рядный
4-цилиндровый карбюраторный жидкостного охлаждения

Мощность двигателя, л. с.

82

Скорость по шоссе, км/ч

20

Запас хода по шоссе, км

140

Удельная мощность, л. с./т

7,7

Тип подвески

сблокированная попарно и индивидуальная, на горизонтальных резиновых рессорах

Удельное давление на грунт, кг/см²

0,92

Преодолеваемый подъём, град.

20

Преодолеваемая стенка, м

0,5

Преодолеваемый ров, м

1,6

Преодолеваемый брод, м

0,6

Лёгкий танк сопровождения R35 (фр. Char léger d'accompagnement 1935 R) — французский пехотный танк 1930-х годов, лёгкий по массе. Разработан в 19341935 годах для замены устаревшего FT-17 в роли танка сопровождения пехоты. За время серийного выпуска в 19351940 годах выпущено 1630 единиц, что сделало его наиболее массовым французским танком межвоенного периода. Активно поставлялся Францией другим странам, из выпущенных танков, 560 предназначались на экспорт. С началом Второй мировой войны R 35 активно использовался Францией в боевых действиях в 1940 году, а после её капитуляции — войсками вишистов в боевых действиях против Союзников в Северной Африке. Большая же часть французских R 35, около 800 танков, была захвачена вермахтом и использовалась им под обозначением Panzerkampfwagen 35R 731 (f) вплоть до 1944 года, немалое количество танков этого типа было передано и союзникам Германии.





История создания

В годы Первой мировой войны, французам удалось создать очень удачный лёгкий танк «Рено» FT-17, в значительной мере определивший дальнейшее развитие конструкторской мысли в танкостроении. Всего было выпущено 7820 единиц FT-17 различных вариантов, и несмотря на активные экспортные поставки, тысячи танков этого типа продолжали оставаться на вооружении французской армии в межвоенные годы[1]. Это накладывало существенный отпечаток на французское танкостроение в 1920-е годы — при наличии столь значительных запасов, превышавших любые запросы армии в мирное время, модернизация танкового парка шла вяло. Разработанные как развитие FT-17, средние танки NC 27 и NC 28 немногим превосходили его по боевым качествам, отличаясь к тому же ненадёжной подвеской и в результате были выпущены лишь в незначительном количестве. Единственным танком поддержки пехоты, принятым на вооружение за это время был разработанный на основе NC 28 и выпущенный в количестве, по разным данным, от 60 до 100 единиц D1 — малоподвижный и недостаточно для своей массы бронированный[2].

Работы по созданию нового лёгкого танка были начаты лишь в начале 1930-х годов, в качестве частной инициативы фирмы «Гочкис». Результаты предварительных наработок были сочтены военными перспективными, и в августе 1933 года был инициирован конкурс на разработку, удовлетворявшего следующим требованиям[2]:

  • Вес: не более 6 тонн
  • Экипаж: 2 человека
  • Вооружение: 2 пулемёта либо малокалиберная пушка
  • Бронирование: вертикальное — не менее 30 мм
  • Средняя скорость движения: 8-10 км/ч

Таким образом, проект представлял собой, по сути, всё тот же модернизированный FT-17, отличавшийся от предшественника в основном усиленным бронированием, требование по которому было дополнительно увеличено до 40 мм после испытаний 25-мм противотанковой пушки в июне 1934 года[2]. Концепция танка соответствовала тактическим требованиям ещё Первой мировой войны: задачей нового танка являлось подавление огневых точек и поражение живой силы противника при бою в одном строю с пехотой, противотанковым возможностям значительного внимания не уделялось. Ограниченное финансирование армии в тот период обусловило требования к максимальному удешевлению и снижению ресурсоёмкости производства танка[3].

Предварительные проекты были представлены четырнадцатью фирмами, из которых к 1934 году были отобраны семь. Из них, постройка прототипа была заказана лишь четырём — «Делано-Бельвиль», FCM, «Батиньоль-Шатийон» и «Рено». Ещё три прототипа тем временем были построены фирмой «Гочкис». После испытаний, машины «Делано-Бельвиль» и «Батиньоль-Шатийон» были отвергнуты и в дальнейшем в производство пошли только проекты «Рено», «Гочкис» и FCM[4]. Прототип фирмы «Рено» был представлен государственной комиссии на испытания 20 декабря 1934 года. Хотя в их результате и выявились такие недостатки нового танка, как невысокая проходимость и значительное превышение веса над проектным, тем не менее к 1935 году с условием устранения мелких недостатков, выявленных в ходе испытаний, он был принят на вооружение под обозначением «Лёгкий танк „Рено“ образца 1935 года» (фр. Char léger modèle 1935 R) или просто R 35[5].

Серийное производство и дальнейшее развитие

Первый заказ на 300 экземпляров R 35 для Французской Армии был выдан «Рено» 29 апреля 1935 года, а ряд последующих довёл общую цифру заказанных машин к 1939 году до 1800 единиц. Ещё 500 были заказаны уже после начала войны[6]. Ещё 550 машин составили экспортные заказы[7] В реальности же, к сентябрю 1939 года Французской Армии было поставлено 1070 R 35, общее же число машин всех модификаций, выпущенных до капитуляции Франции в июне 1940 года, оценивается приблизительно в 1400 единиц, в том числе и в 4-ю танковую дивизию полковника Шарля де Голля, из которых около 1300 поступили на вооружение Франции[6][7].

Модификации

  • R 35 — 1935 г — базовая модификация, толщина боковых стенок башни с углом наклона 32° составила 40 мм, лобовой части - 43 мм, 37 мм пушка SA18 L/21. Выпущено 1237 единиц
  • R 39 — 1939 г — модификация, с пушкой SA 38 с длиной ствола 34 калибра, выпущено 273 единицы
  • R 40 — 1940 г — вариант с новой ходовой частью из 6 опорных катков малого диаметра на борт с подвеской на вертикальных пружинах, выпущено около 120 единиц

Описание конструкции

R 35 имел компоновку с расположением моторного отделения в кормовой части, трансмиссии в лобовой части, а совмещённого отделения управления и боевого — в средней части, со смещением к левому борту. Экипаж танка состоял из двух человек — механика-водителя и командира, исполнявшего одновременно функции башенного стрелка.

Броневой корпус и башня

R 35 имел круговую противоснарядную, слабо дифференцированную броневую защиту. Броневой корпус собирался из катаной гомогенной брони и имел смешанную конструкцию. Нижняя часть каждого борта корпуса была вертикальной и состояла из катаной цельной броневой плиты толщиной 40 мм. Днище корпуса состояло из катаного броневого листа толщиной 10 мм, соединявшегося с бортовыми бронеплитами при помощи сварки. Для увеличения жёсткости, к внутренней стороне днища были приварены дополнительные распорки из труб и уголков. Передняя часть корпуса, вплоть до уровня надгусеничных полок, представляла собой единую отливку с толщиной стенок 40 мм, крепившуюся к бортам и верху корпуса при помощи болтов. Верхняя часть корпуса над уровнем надгусеничных полок, за исключением кормовой оконечности, тоже состояла из цельной отливки с толщиной вертикальных поверхностей 40 мм и крыши — 25 мм. Вся кормовая стенка корпуса также представляла собой единую отливку из броневой стали с толщиной стенок в 32 мм. Вертикальное бронирование корпуса, за исключением бортов, располагалось под углами наклона в 23—24° к вертикали[8].

Башня R 35 состояла из единой броневой отливки с толщиной вертикальных стенок в 40 мм и их наклоном в 28° к вертикали и толщиной крыши в 25 мм. На крыше башни имелся литой же поворотный броневой купол, в крыше которого имелся вентиляционный лючок. Рядом с ним в крыше башни имелся ещё один лючок, служивший для флажковой сигнализации. Для посадки и высадки, каждый член экипажа имел индивидуальный люк. Двухстворчатый люк механика-водителя находился в лобовой части корпуса, командир же имел одностворчатый люк в корме башни. Помимо этого, в днище корпуса в районе места командира имелся круглый люк для экстренной эвакуации экипажа. Ещё один крупный люк в средней лобовой бронеплите корпуса служил для доступа к агрегатам трансмиссии, ещё ряд люков имелся в крыше моторного отделения и корме корпуса[8].

Вооружение

Основным вооружением R 35 ранних выпусков являлась 37-мм полуавтоматическая пушка SA 18, аналогичная установленной на танках FT-17. Пушка устанавливалась в спаренной с пулемётом установке на горизонтальных и вертикальных цапфах в лобовой части башни, что позволяло её качание как в вертикальной, так и в горизонтальной плоскости. Наведение в вертикальной плоскости, в пределах −11…+19° и точная наводка в горизонтальной плоскости, в пределах ±5°, осуществлялись качанием установки командиром машины при помощи плечевого упора, грубая горизонтальная наводка осуществлялась поворотом башни[9]. Для наведения спаренной установки использовался телескопический оптический прицел, установленный слева от орудия. На танках поздних выпусков, известных как R 39, SA 18 была заменена новой пушкой SA 38 того же калибра, но отличавшейся увеличенной длиной ствола и более мощными боеприпасами и, как следствие, возросшей до 701 м/с начальной скоростью снаряда[1] и лучшей бронепробиваемостью, достигавшей 30 мм на дистанции в 1000 метров[10]. Боекомплект пушки SA 18 состоял из 116 патронов, размещённых в укладках в ящике с левой стороны боевого отделения[9].

Вспомогательное вооружение R 35 всех модификаций состояло из 7,5-мм пулемёта MAC 1931, размещавшегося в спаренной с орудием установке справа от него. Боекомплект пулемёта состоял из 2400 патронов в 16 барабанных магазинах по 150 штук. Из 16 магазинов, 6 находились в укладках на правом борту корпуса, 7 — на левом борту и ещё 3 — на кожухе карданного вала[9].

Средства наблюдения и связи

Средства наблюдения R 35 состояли из бинокулярных смотровых приборов («эпископов») и смотровых щелей. Бинокулярные смотровые приборы представляли собой простые парные смотровые окошки, закрытые с внутренней стороны защитным стеклом и могущие закрываться снаружи броневой заслонкой, защитное стекло и броневую заслонку также имели и смотровые щели. На танках ранних выпусков, командир танка располагал тремя бинокулярными смотровыми приборами — слева в лобовой части башни и по бортам, а также смотровыми щелями в крышке кормового люка и в поворотном колпаке башни[9]. Бинокулярные смотровые приборы, однако, показали свою излишнюю уязвимость, поэтому на танках поздних выпусков они были заменены смотровыми щелями. Механик-водитель имел для наблюдения за местностью три смотровых щели в верхней лобовой части корпуса — одну, не имевшую броневой заслонки, в крышке своего люка и две — по бокам от люка[9].

Внешняя связь на R 35 изначально осуществлялась лишь при помощи флажковой сигнализации, в том числе и на командирских машинах. Связь между танками и пехотой, которую они должны были поддерживать, осуществлялась при помощи курьеров. К концу 1930-х годов, на командирские машины начали устанавливаться радиостанции ER 54, служившие для связи командиров подразделений с пехотой, однако число танков, оснащённых ими было невелико. Связь же между танками в подразделении осуществлялась по-прежнему при помощи флажковой сигнализации, лишь танки 24-го танкового батальона был полностью оснащены радиостанциями[11]. Какие-либо специальные средства внутренней связи на R 35 отсутствовали[12].

Двигатель и трансмиссия

На R 35 всех модификаций устанавливался рядный 4-цилиндровый карбюраторный двигатель жидкостного охлаждения производства фирмы «Рено», развивавший мощность в 82 л.с. при 2200 об/мин. Двигатель размещался в правой половине моторного отделения вдоль продольной оси корпуса. Два топливных бака, общей ёмкостью 150 литров, находились один над другим слева от двигателя, в передней части моторного отделения. Пространство за ними, ближе к корме, занимал радиатор и другие узлы системы охлаждения, помимо двигателя одновременно охлаждавшей и смазочную систему трансмиссии[13].

Трансмиссия на всех модификациях R 35 также оставалась неизменной, в её состав входили[13][14]:

  • Двухдисковый главный фрикцион сухого трения (феродо по феродо), смонтированный в корпусе маховика двигателя
  • Трёхходовая четырёхступенчатая (4+1) механическая коробка передач
  • Карданный вал, проходивший по правой половине боевого отделения и соединявший коробку передач с расположенной в лобовой части остальной трансмиссией
  • Главный тормоз, служивший для остановки танка
  • Механизм поворота, состоявший из двойного дифференциала и двух ленточных тормозов, применявшихся только для поворота машины
  • Две одноступенчатые бортовые передачи

Ходовая часть

Ходовая часть R 35 с каждого борта состояла из ведущего колеса, литого ленивца, пяти обрезиненных одиночных опорных катков и трёх обрезиненных поддерживающих катков. Опорные катки имели смешанную подвеску. Четыре передних катка были сблокированы в двух тележках «ножничного типа», состоявших из двух шарнирно закреплённых между собой балансиров, в нижней части которых находилось по катку, а верхние части были шарнирно соединены между собой через упругий элемент, в роли которого выступала резиновая рессора. Пятый каток был подвешен на одиночном балансире, рессора которого была соединена другим своим концом с корпусом танка. Гусеницы R 35 — стальные, мелкозвенчатые, двухгребневые, цевочного зацепления, состоящие каждая из 126 траков шириной 260 мм и с шагом 65 мм[15].

Машины на базе

Использовался

  • Болгария Болгария — в апреле 1941 года 40 трофейных французских танков были поставлены Германией для болгарской армии[16][17]
  • Германия Германия — по разным данным, от 800 до 840 танков[18]
  • Италия Италия — по разным данным, от 109[19] до 124, возможно, приблизительно 140 танков[20]
  • Польша Польша — 53 танка[19] По другим источникам — 100 танков. В 21-м батальоне легких танков — 45 танков[21].
  • Румыния Румыния — 41 танк[22] Ещё 34 польских танка были интернированы в Румынии и включены в состав вооружённых сил Румынии.
  • Сирия Сирия[23]
  • Турция Турция — по разным данным, от 50[24] до 100 танков[19]
  • Франция Франция — около 1300 танков[7]
  • Режим Виши[19]
  • Хорватия Хорватия[17]
  • Югославия Югославия — по разным данным, в 1940 году во Франции было закуплено от 50[19] до 54 танков[25], после оккупации Югославии в 1941 году часть югославских танков была захвачена немецкими войсками. В дальнейшем они использовались на Балканах для несения охранно-полицейской службы и борьбы с партизанами[26]
  • Швейцария Швейцария — 12 французских танков были интернированы в Швейцарии и включены в состав вооружённых сил Швейцарии.

Эксплуатация и боевое применение

Франция

К началу Второй мировой войны в сентябре 1939 года во французской армии имелось 1070 R 35 всех модификаций, ещё порядка 300 машин поступили в армию к началу Французской кампании[6].

Страны Оси

После капитуляции Франции 22 июня 1940, значительные количества французского вооружения и техники, и среди них, по разным данным, от 800 до 840 R 35 различных модификаций, были захвачены Германией[18]. По германским стандартам, R 35 был сочтён неподходящим для вооружения фронтовых частей, прежде всего из-за своей низкой скорости и слабого вооружения большинства танков. Несмотря на это, из-за хронической нехватки собственных танков для вооружения постоянно растущих бронетанковых частей, усугублённой потерями в Польской и Французской кампаниях, Вермахт был вынужден поставить на вооружение не только R 35, но даже и FT-17 времён ещё Первой мировой войны. По сквозной системе обозначений германской бронетехники, R 35 получил индекс Panzerkampfwagen 35R (f) или Panzerkampfwagen 731 (f). Как и другие французские танки, R 35 были задействованы на второстепенных ролях, а также использованы в качестве шасси для строительства 47-мм САУ. Переделано было 174 танка в САУ. Из-за общей устарелости конструкции, модернизация R 35 почти не проводилась, за исключением организации люка в куполе башни и установки германских радиостанций[18].

Первые R 35 были захвачены вермахтом ещё в ходе Французской кампании и были, хотя и в ограниченном количестве, тут же задействованы против своих недавних владельцев. В дальнейшем же R 35 использовались в основном для противопартизанских операций и задач охранения[27]. Так, не менее нескольких десятков R 35 были использованы вермахтом и войсками СС на территории Югославии вплоть до 1945 года. В этой роли он получил сравнительно высокую оценку от использовавших его солдат, благодаря своим небольшим размерам, позволявшим использовать его на узких дорогах в горной местности[28]. Около 200 R 35 со снятыми башнями были задействованы в нападении на СССР в 1941 году, из них 110 использовались в роли артиллерийских тягачей, остальные же — в роли БРЭМ или подвозчиков боеприпасов[29]. Некоторое количество R 35 использовалось и на Западном фронте в 1944 году, кроме того, снятые с части танков башни были использованы в укреплениях Атлантического вала[30][29].

Другие страны

Сирия

R35 использовались сирийской армией во время арабо-израильской войны 1948 года. Пять танков принимали участие в штурме кибуца Дгания-Алеф, из них четыре были подбиты защитниками кибуца. В атаке на кибуц Дгания-Бет участвовали восемь танков. Израильтянам удалось захватить два танка, впоследствии использовавшиеся уже израильской стороной.[31]

Оценка машины

Конструкция и потенциал развития

Вооружение и защищённость

Тактика и боевое применение

Аналоги

R 35 относился к категории лёгких танков поддержки пехоты, первым представителем которой стал FT-17 ещё в Первую мировую войну. В самой Франции, R 35 делил эту тактическую нишу с танком H 35, разработанным на его основе и практически идентичным по всем параметрам и FCM 36, также обладавшим близкими характеристиками, но значительно более дорогим и, как следствие, выпущенным малой серией. Наиболее близким же зарубежным аналогом R 35, а также единственным серийным лёгким танком с противоснарядным бронированием, произведённым в межвоенный период за пределами Франции, была британская «Матильда» Mk.I, чьё серийное производство началось в 1937 году. «Матильда» была создана во многом в рамках одной с R 35 концепции — разработанный в условиях нехватки финансирования двухместный пехотный танк с противоснарядным бронированием и сравнительно слабым вооружением. Вместе с тем, в «Матильде» баланс параметров был серьёзно сдвинут в сторону бронирования, имевшего на вертикальных поверхностях толщину 60—65 мм, что делало её почти неуязвимой для противотанковых орудий первого поколения. С другой же стороны, скорость «Матильды» не превышала 13 км/ч по шоссе, а всё её вооружение состояло из 7,7-мм пулемёта, лишь небольшая часть машин была вооружена 15-мм пулемётом, дававшим им хоть какие-то возможности для борьбы с бронетехникой противника.

Большинство же лёгких танков других стран в 1930-е годы, такие как британский «Виккерс-шеститонный» и его зарубежные варианты — советский Т-26 и польский 7TP; чехословацкие LT vz.35 и LT vz.38 или американский M2, были созданы в рамках иной концепции и отличались в своей конструкции перевесом в сторону подвижности и огневой мощи. Бронирование всех этих танков было противопульным и не превышало 15, в некоторых случаях 25 мм, зато, как правило, за исключением ранних двухбашенных вариантов некоторых из них, они были вооружены длинноствольными 37-мм или даже 47-мм пушками, равными или превосходившими по мощности орудие R 39. Важным преимуществом этих танков являлись и двухместные башни, позволявшие командиру танка хотя бы отчасти освободиться от обслуживания орудия и заняться своими основными обязанностями. Несколько выбиваются из этого ряда лишь германский Pz.Kpfw.II и японский «Ха-Го», имевшие одноместную башню и уступавшие R 39 в мощности вооружения, хотя и превосходившие в этом отношении R 35.

Напишите отзыв о статье "Renault R35"

Примечания

  1. 1 2 М. Коломиец, И. Мощанский. Бронетанковая техника Франции и Италии 1939—1945. — Москва: Моделист-Конструктор, 1998. — С. 5. — 32 с. — (Бронеколлекция № 4 (19) / 1998).
  2. 1 2 3 P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 5. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  3. P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 6. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  4. P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 7. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  5. P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 9. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  6. 1 2 3 P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 10. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  7. 1 2 3 P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 32—39. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  8. 1 2 А. Сурков Польский пленник // Танкомастер. — Москва: Техника — молодёжи, 2000. — № 3. — С. 15.
  9. 1 2 3 4 5 А. Сурков Польский пленник // Танкомастер. — Москва: Техника — молодёжи, 2000. — № 3. — С. 17.
  10. P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 18. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  11. P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 51. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  12. А. Сурков Польский пленник // Танкомастер. — Москва: Техника — молодёжи, 2000. — № 3.
  13. 1 2 А. Сурков Польский пленник // Танкомастер. — Москва: Техника — молодёжи, 2000. — № 3. — С. 18.
  14. А. Сурков Польский пленник // Танкомастер. — Москва: Техника — молодёжи, 2000. — № 3. — С. 21.
  15. А. Сурков Польский пленник // Танкомастер. — Москва: Техника — молодёжи, 2000. — № 3. — С. 16—18.
  16. М. Б. Барятинский. Лёгкие танки Второй Мировой. М., «Коллекция» — «Яуза», 2007. стр.128
  17. 1 2 P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 43. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  18. 1 2 3 P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 40. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  19. 1 2 3 4 5 М. Коломиец, И. Мощанский. Бронетанковая техника Франции и Италии 1939—1945. — Москва: Моделист-Конструктор, 1998. — С. 6. — 32 с. — (Бронеколлекция № 4 (19) / 1998).
  20. P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 47. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  21. [tankfront.ru/polska/1939/bcl21.html Танковый фронт. Польша. Состав «Брон панцерна» на сентябрь 1939 года. 21-й батальон легких танков]
  22. P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 32. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  23. P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 50. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  24. P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 37. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  25. P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 36. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  26. А. А. Быстров. Танки, 1916—1945: иллюстрированная энциклопедия. Красноярск, БОНУС; М., ОЛМА-Пресс, 2002. стр.212
  27. P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 41. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  28. P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 42—43. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  29. 1 2 P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 46. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  30. P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — С. 42. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  31. [idf-armor.blogspot.com/2009/01/2.html IDF Armor history — Dagania battle first tank kill 1948]

Литература

  • А. Сурков Польский пленник // Танкомастер. — Москва: Техника — молодёжи, 2000. — № 3. — С. 10—21.
  • М. Коломиец, И. Мощанский. Бронетанковая техника Франции и Италии 1939—1945. — Москва: Моделист-Конструктор, 1998. — 32 с. — (Бронеколлекция № 4 (19) / 1998).
  • P. Danjou. Renault R35 Renault R40. — Балленвийер: Editions du Barbotin, 2005. — 63 с. — (Trackstory № 4). — ISBN 2-95209-883-2.
  • J. Bingham. French Infantry Tanks: Part II (including R 35 and FCM 36) / D. Crow. — Виндзор: Profile Publications, 1973. — 20 с. — (AFV Weapons № 59).
  • P. Touzin. Les Véhicules Blindés Français 1900—1944. — Éditions E. P. A., 1979. — 256 с. — ISBN 2-85120-094-1.
  • Leland Ness. Jane's World War II Tanks and Fighting Vehicles — The Complete Guide. — Лондон: HarperCollins Publishers, 2002. — 237 с. — (Jane's Information Group). — ISBN 0-00711-228-9.

Ссылки

  • [www.wwiivehicles.com/france/tanks-light/r-35.asp R 35 на wwiivehicles.com]
  • [www.wwiivehicles.com/france/tanks-light/r-40.asp R 40 на wwiivehicles.com]

Отрывок, характеризующий Renault R35

– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.