Roland Petit Ballet

Roland Petit Ballet (с фр. — «Балет Рола́на Пёти́») — распространённое название поставленной Роланом Пёти хореографической программы в трёх частях, которая объединила культурные достижения разных стран и эпох: поэзию Владимира Маяковского и Уильяма Блейка, танцевальное мастерство Майи Плисецкой и «Балета Марселя» (фр.), музыку Прокофьева, Шостаковича, Мусоргского, Малера и группы Pink Floyd, искусство модельера Ива Сен-Лорана. Ролан Пёти выступил хореографом и художественным руководителем программы, а идею хореографических постановок, вдохновлённых поэзией Маяковского и Блейка, ему подсказали супруги Луи Арагон и Эльза Триоле (сестра Лили Брик).

Программа была задумана в начале 1970-х годов. Часть программы, основанная на музыке Pink Floyd, была завершена и показана публике в Марселе уже в ноябре 1972 года, а премьера полной программы состоялась в парижском «Дворце спорта» (фр.) в начале 1973 года. Представления проводились 13—14, 20—21, 27—28 января и 3—4 февраля.

Части программы

Allumez les Étoiles

Первая часть программы была посвящена личности революционного поэта Владимира Маяковского. Название этой части (фр. Allumez les Étoiles — «Зажгите звёзды») является перефразированной цитатой из стихотворения «Послушайте!»: «Ведь, если звёзды зажигают — /Значит — это кому-нибудь нужно?».

Образ Маяковского в разные периоды жизни был воплощён на сцене разными танцорами труппы «Балета Марселя»: в амплуа «буревестника революции» выступил Войтек Ловский (фр. Woytek Lowski); Дени́ Ганьо (фр. Denys Ganio) изображал молодого поэта, в которого влюблена Лиля Брик в исполнении Барбары Малиновской (фр. Barbara Malinowska). Сам Ролан Пёти изобразил Маяковского в последние годы жизни. Лейтмотивом этого фрагмента было самоубийство поэта. Для исполнения роли хореограф специально обрил голову — образ поэта с обритой головой, запечатлённый в фотопортретах работы Александра Родченко, также был предложен супругами Арагон.

Для музыкального сопровождения этой части программы были использованы фрагменты произведений Прокофьева, Шостаковича и Мусоргского.

Декорации к постановке, выполненные в виде изобилия красных революционных лозунгов-транспарантов, были расцененны канадскими властями как использование коммунистической символики, и послужили причиной запрета гастрольных показов «Балета Ролана Пёти» в Канаде.

La Rose Malade

Вторая часть программы была вдохновлена стихотворением Уильяма Блейка «Больная роза» (англ. The Sick Rose, фр. La Rose Malade). Центральную роль в постановке Ролан Пёти отвёл Майе Плисецкой. Предварительная договорённость о её участии была достигнута во время короткой встречи в Париже, однако из-за напряжённого графика работы у Плисецкой не было возможности приехать в Марсель для репетиций, поэтому Пёти и предполагаемый партнёр Плисецкой Руди Бриан (фр. Rudy Bryans) сами приехали для пробных репетиций в Москву. Когда стало ясно, что партнёры легко работают вместе, Луи Арагон написал специальное обращение Л. И. Брежневу, чтобы добиться разрешения на участие балерины в постановке на французской сцене. 1 января 1973 г. Плисецкая вылетела в Марсель для генеральных репетиций перед премьерными представлениями в парижском «Дворце спорта».

Постановка, выполненная под фрагменты 2-й и 5-й симфоний Малера, состояла из трёх актов. В первом акте «Сад любви» (без участия Плисецкой) шесть танцоров «Балета Марселя» изображали различные виды любви: между мужчиной и женщиной, между двумя женщинами, между двумя мужчинами.

Второй акт — дуэт в исполнении Майи Плисецкой и Руди Бриана — представлял из себя 12-минутную постановку непосредственно по сюжету стихотворения Блейка. Впоследствии Плисецкая включила этот дуэт в свою концертную программу и исполняла его в разных странах мира с разными партнёрами.

В третьем акте, костюмы для которого разработал Ив Сен-Лоран, Майя Плисецкая выступала на сцене с шестью партнёрами-мужчинами.

Pink Floyd Ballet

Первоначальная идея сотрудничества Ролана Пёти и Pink Floyd возникла в 1970 году, когда хореограф предложил группе создать совместную балетную программу на основе работы Марселя Пруста «В поисках утраченного времени». Эта идея не получила воплощения по ряду причин, в том числе из-за отсутствия у музыкантов времени на прочтение многотомной работы Пруста и из-за предполагаемых трудностей восприятия аудиторией Pink Floyd прустовской тематики.

Внешние видеофайлы
Roland Petit Ballet — Echoes на youtube
	[www.youtube.com/watch?v=bSXifz-1DXw Часть 1]
	[www.youtube.com/watch?v=JwRbwdu8bc8&feature=related Часть 2]

В итоге к ноябрю 1972 года была создана более простая хореографическая постановка в четырёх актах на основе имевшейся музыки Pink Floyd:

1. One of These Days
2. Careful With That Axe, Eugene
3. Obscured by Clouds — When You’re In
4. Echoes

Группа играла на трёхметровом возвышении, установленном на сцене, перед которым выступали танцоры. Первые два акта задействовали всю труппу «Балета Марселя», а третий и четвёртый акты представляли из себя постановку для солистов труппы Руди Бриана и Даниэль Жосси (фр. Danielle Jossi).

Впервые показ части Pink Floyd Ballet состоялся в ноябре 1972 года в Марселе. В концертном зале Валье (фр. Salle Valliers) 21—26 ноября было организовано пять представлений.

Во время выступлений в Марселе музыканты и танцоры столкнулись с непредвиденной проблемой: живое исполнение песни Careful With That Axe, Eugene традиционно изобиловало импровизациями и потому варьировалось по продолжительности, в то время как хореография была ориентирована на фиксированную длину записанной песни. Для живых выступлений с балетом группе пришлось выработать версию песни стандартной продолжительности, однако исполнение этой версии было затруднительным, так как музыканты не привыкли к подобным рамкам на концертах. Для ориентирования музыкантов на сцене рядом с пианино был помещён помощник, который следил за ритмом и на каждую четвёртую долю должен был поднимать карточку с номером текущего такта. На такте 256 группа должна была закончить играть, так как здесь кончалась хореографическая постановка.

Перед официальными премьерными показами в Париже полной программы «Балета Ролана Пёти», Pink Floyd и «Балет Марселя» провели 11 и 12 января во «Дворце спорта» репетиции, которые снимало французское телевидение. Фрагменты репетиций были показаны телезрителям 12 января, а спустя несколько лет, 19 декабря 1977 года, в эфир вышла полная 38-минутная программа.

Из-за запланированной студийной работы Pink Floyd не могли участвовать во всех представлениях, организованных в 1973 году в Париже, поэтому балетные представления 20—21 и 27—28 января проходили под фонограмму.

Ролан Пёти пытался и в дальнейшем привлекать Pink Floyd к подобным проектам, что, однако, не дало плодов. В определённый момент предлагалось создание музыкально-хореографически-кинематографического произведения с участием Рудольфа Нуреева и Романа Полански, обсуждалось возвращение к прустовским мотивам, использование тематики «Франкенштейна» и «Тысячи и одной ночи», но, по воспоминаниям музыкантов, никто не имел чёткого представления, что предполагается делать практически, к тому же музыканты не чувствовали заинтересованности в долгом пребывании в атмосфере балетной богемы.

Литература

• Mark Blake. [books.google.com/books?id=2I0eaxtu6HEC&pg=PA190 Chapter 6. New Car, Caviar] // Comfortably numb: the inside story of Pink Floyd. — Thunder's Mouth Press, 2008. — P. 157, 190-1, 206. — 418 p. — ISBN 1-56058-383-4.  (англ.)
• Vernon Fitch. [books.google.com/books?id=HNkiAQAAIAAJ The Pink Floyd encyclopedia]. — 3rd. — Collector's Guide, 2005. — P. 198,239-240. — 456 p.  (англ.)
• John Harris. [books.google.com/books?id=8ioY6m4EHKkC&pg=PA119 Chapter 4. Forward He Cried from the Rear: Into Abbey Road] // The Dark Side of the Moon: The Making of the Pink Floyd Masterpiece. — Da Capo Press, 2006. — P. 119-122. — 192 p. — ISBN 0-306-81500-1, 978-0-306-81500-3.  (англ.)
• Nick Mason, Philip Dodd. [books.google.com/books?id=idOGghPNM6UC&pg=PA177 Chapter 6. There Is No Dark Side] // Inside out: a personal history of Pink Floyd. — Chronicle Books, 2005. — P. 177-182. — 359 p. — ISBN 0-811-84824-8.  (англ.)
• Maya Plisetskaya. [books.google.com/books?id=fUna7aL-Yy0C&pg=RA3-PA282 Chapter 40. Work with Roland Petit and Maurice Béjart] // I, Maya Plisetskaya = Я, Майя Плисецкая. — Yale University Press, 2001. — P. 282-285. — 386 p. — ISBN 0-300-08857-4.  (англ.)
• Glenn Povey, Ian Russell. [books.google.com/books?id=Yqqic3DZhVUC&pg=PA124 Pink Floyd: In the flesh. The complete performance history]. — New York: St.Martin's Griffin, 1997. — P. 124-125. — 256 p. — ISBN 0-312-19175-8.  (англ.)
• Glenn Povey. [books.google.com/books?id=qnnl3FnO-B4C&pg=RA2-PA1973-IA5 1973] // Echoes: the complete history of Pink Floyd. — Mind Head Publishing, 2007. — P. 171-173. — 368 p. — ISBN 978-0-9554624-0-5.  (англ.)

Ссылки

• [www.pinkfloydz.com//slugbelch/ballet/1.htm Ballets de Marseille. Roland Petit]. — Paris, 1973.  (фр.) — Программа премьерных представлений в Париже.

Отрывок, характеризующий Roland Petit Ballet

Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.