Ryse: Son of Rome

Ryse: Son of Rome
Разработчик	Crytek (Crytek Budapest, Crytek Frankfurt)
Издатели	Microsoft Game Studios (Xbox One) Deep Silver (Windows)
Дата анонса	15 июня 2010 года
Даты выпуска	Xbox One: 22 ноября 2013 года Windows: 10 октября 2014
Жанры	Hack and slash, action-adventure
Возрастные рейтинги	ACB: R ESRB: M — Mature PEGI: 18+
Платформы	Xbox One, Windows
Игровой движок	CryEngine
Режимы игры	Однопользовательская игра, многопользовательская игра
Управление	Kinect, геймпад

Ryse: Son of Rome (ранее известная как Codename: Kingdoms и Ryse) — компьютерная игра, разработанная немецкой компанией Crytek и изданная Microsoft Game Studios эксклюзивно для игровой консоли Xbox One. 7 августа 2014 года было объявлено о выходе игры на Windows осенью того же года. В Ryse: Son of Rome активно используются возможности и функции контроллера Kinect.

Игра была официально анонсирована 15 июня 2010 года на Е3 2010 под названием «Codename: Kingdoms». Изначально она разрабатывалась в студии Crytek Budapest, однако с мая 2011 года разработка была перенесена в центральный франкфуртский офис Crytek. 6 июня 2011 года на E3 2011 было официально объявлено новое окончательное название игры — «Ryse».

Рецензии
Русские издания
Издание	Оценка
PlayGround.ru	6,5/10

Сюжет

Действие разворачивается в альтернативных 50-ых-60-ых годах н.э. Римской империей правит деспотичный император Нерон и его дети — аморальный гедонист Басилевс и жадный до славы и битв Коммод. Единственной надеждой Рима на мир и процветания являются его «сыновья» — отважные командиры могучих легионов. Одним из таких является Марий, сын бывшего командира XIV Легиона, а ныне сенатора, Леонтия, который придерживается старых традиций, когда Рим был республикой, а честь и справедливость властвовали в мире.

История начинается в день, когда кельтские варвары осадили столицу Империи, а перепуганный Нерон требует с балкона своего дворца, чтобы защитники города защищали его самого. Марий, генерал Рима и командир защитников, требует от центуриона Северия, чтобы тот поставил на обозрение содержимое окровавленного мешка, говоря что это их залог победы.

История разработки

26 марта 2009 года компания Crytek подала в бюро по патентам и торговым маркам США United States Patent and Trademark Office заявление о регистрации новой торговой марки «KINGDOMS». Игровой общественности об этом стало известно в начале апреля 2009 года, причём стало известно, что наряду с «KINGDOMS», Crytek также подала заявки на регистрацию двух других торговых марок. Журналисты предположили, что «KINGDOMS» имеет отношение к игре в средневековом сеттинге, поскольку в технологической демонстрации игрового движка CryEngine 3, которая показывалась в марте на Game Developers Conference 2009, присутствовала сцена со штурмом средневекового замка.

15 июня 2010 года на конференции Electronic Entertainment Expo (Е3) 2010, проходившей в Лос-Анджелесе, компания Microsoft официально анонсировала новую компьютерную игру «Codename Kingdoms». Во время анонса стало известно, что её разработчиком выступает Crytek, а издателем будет Microsoft Game Studios. Также стало известно, что «Codename Kingdoms» является платформенным эксклюзивом для игровой консоли Xbox 360. Кроме этого, был опубликован live action-трейлер игры, на котором были показаны несколько персонажей в средневековом или античном сеттинге.

8 июля 2010 года Глава Microsoft Games Studios Фил Спенсер (англ. Phil Spencer) раскрыл новые сведения о «Codename Kingdoms». Он сообщил, что разработка игры началась раньше её анонса, и она никогда не будет портирована на другие платформы, поскольку использует некие «уникальные возможности Xbox 360» (позже стало известно, что речь шла о Kinect). Также Спенсер высоко оценил компетентность и опыт компании Crytek как первоклассного разработчика, особенно подчеркнув их мастерство в графике: «В вопросах графики они могут противостоять кому угодно в игровой индустрии».

16 февраля 2011 года глава Crytek Джеват Ерли в интервью CVG рассказал о «Codename Kingdoms», с которой, согласно его словам, Crytek переключится на создание новых видов интерактивных развлечений, а не только шутеров. Согласно Ерли, «Codename Kingdoms» предложит совершенно новый вид интерактивных развлечений, что стало возможным благодаря сотрудничеству с Microsoft. Игра, вследствие своей эксклюзивности, по-максимуму нагрузит Xbox 360, даже сильнее, чем мультиплатформенная Crysis 2. Кроме этого, Ерли высказался о контроллере Kinect для Xbox 360 и заявил, что, хотя на момент интервью он используется в казуальных проектах для широкой аудитории, то через несколько лет он может использоваться и в ААА-проектах. Журналисты спросили Ерли о использовании Kinect в «Codename Kingdoms», однако тот ответил уклончиво, сказав: «Может быть, а может, и нет».

Перенос разработки

6 мая 2011 года сайт Gamasutra опубликовал статью, сославшись на свой анонимный источник, согласно которому внутренняя студия Crytek — Crytek Budapest, расположенная в Венгрии, разработавшая ранее Crysis Warhead и которая разрабатывала «Codename Kingdoms», сменила свою ориентацию с «Codename Kingdoms» на игры для мобильных устройств, вследствие чего в начале мая штат студии был сокращён с 80 до 30-35 человек. Среди увольнений присутствовали сотрудники, занимающиеся дизайном уровней, контролем качества, звуком, художественным оформлением и проч. Вследствие этих увольнений и переориентации разработка «Codename Kingdoms» перешла в центральную франкфуртскую студию Crytek, и, следуя за игрой, из будапештской студии в центральную перешли работать девять сотрудников. Авни Ерли, управляющий директор Crytek, частично подтвердил эту информацию в ответе на запрос Gamasutra, сообщив о смене специализации Crytek Budapest.

Далее, согласно анонимному источнику Gamasutra, инициатором данного события стала Microsoft Game Studios, которая сделала неожиданное решение о переносе разработки игры в другую студию. Вместе с тем также сообщено, что Crytek вновь наращивает количество разработчиков «Codename Kingdoms», так как планирует представить игру на Electronic Entertainment Expo 2013.

Кроме этого, в данной статье стало известно множество новых деталей касательно «Codename Kingdoms» и его разработчике. Кроме того, что именно Crytek Budapest разрабатывала игру, стало известно, что «Codename Kingdoms» ориентировалась на использование беспроводного контроллера Kinect, эксклюзивно работающего в связке с Xbox 360. Также стало известно, что разработка продолжалась два года.

E3 2011

6 июня 2011 года на конференции E3 2011, проходившей в Лос-Анджелесе, был продемонстрирован трейлер игры, в котором был продемонстрирован реальный геймплей с использованием контроллера Kinect, а также новое название — «Ryse». Также благодаря данному трейлеру стало известно, что действие игры будет проходить в Римской Империи.

После

10 декабря 2011 года в Интернете появились слухи о том, что Ryse выйдет не на Xbox 360, как было анонсировано ранее, а на следующей консоли от Microsoft, преемнике Xbox 360. Первым источником этих слухов стала дизайнер Эшли Морган (англ. Ashley Morgan), бывший сотрудник Crytek, работавшая главным дизайнером на проекте Ryse. После увольнения с Crytek в ноябре 2011 года она перешла работать в Ubisoft Montreal, и в её LinkedIn-профиле присутствовало описание предыдущей работы: «RYSE (X-Box Next Gen) Pushing boundaries of next generation gaming». Вторым источником стал участник NeoGAF, который утверждал, что в ходе студенческой лекции, посвященной CryEngine 3, он подслушал, как представитель Crytek говорил, что существует большая вероятность того, что Ryse выйдет на консоли следующего (восьмого) поколения. Crytek и Microsoft Game Studios отказались дать официальные комментарии по этому поводу.

Отрывок, характеризующий Ryse: Son of Rome

Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.


Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.