SCB-27 (программа ВМС США)
SCB-27 — программа ВМС США по модернизации авианосцев типа «Эссекс», которая проводилась с 1947 по 1955 год. Эта программа позволила реактивным самолётам базироваться на авианосцы времён Второй мировой войны.
Содержание
Модернизация
Модернизация по программе SCB-27 занимала около двух лет. Усиление полётной палубы позволило авианосцам принимать более тяжёлые и скоростные самолёты (AJ Savage) массой до 24 т (52 000 фн). Той же цели служило усиление элеваторов и установка более мощных катапульт и новых аэрофинишёров Mk 5. Кормовой элеватор был перемещён с центра палубы на левый борт. Четыре сдвоенных 127-мм орудия Mk 12 были демонтированы, полностью очистив полётную палубу от артиллерии. Новые 8 орудий (4×2) были установлены на спонсонах кормовой части по два с каждого борта. 40-мм автоматы были заменены 76-мм/50 орудиями, более эффективными благодаря дистанционным взрывателям[1].
Надстройка была полностью реконструирована, сделана короче (благодаря демонтажу орудий) и выше. Дымовые трубы были перестроены и размещены под углом в корму, чтобы установить новый радар и коммуникационную мачту в верхней части надстройки. Для защиты лётного состава дежурные помещения были перемещены с палубы галереи под бронированную палубу ангара с большим эскалатором в средней части правого борта[1].
Объём авиационного топлива был увеличен на 50% — до 1140 м³ (300 000 галлонов), а скорость подачи топлива по магистрали — до 190 литров (50 галлонов) в минуту[2]. Эффективность пожаротушения была увеличена благодаря раздвижным пожарным переборкам, разбивающим ангар на отдельные зоны, системе пенного пожаротушения, улучшенным водяным завесам, мельхиоровым пожарным магистралям. Были улучшены электрогенераторы, оборудование для хранения и подачи боеприпасов[1].
Модернизация привела к увеличению водоизмещения кораблей почти на 20%. Корабли были оборудованы блистерами, увеличивающими ширину по ватерлинии на 2,5—3 м. Из-за более глубокой посадки, скорость уменьшилась до 31 узла[1].
Варианты модернизации
Модернизация по программе SCB-27 проводилась в двух вариантах: SCB-27A предусматривала установку двух гидравлических катапульт H-8, а SCB-27C — двух паровых катапульт С-11. Из-за различия в оборудовании катапульт, авианосцы SCB-27C получились тяжелее и шире в ватерлинии. Кроме того, авианосцы SCB-27C были оборудованы отражателями реактивной струи, системой охлаждения палубы, оборудованием для смешивания топлива (англ. fuel blending facilities), аварийным барьером и арсеналом для хранения и подачи ядерного оружия. На авианосцах SCB-27C новый бортовой элеватор был смещён дальше в корму, чем на SCB-27A[2].
История программы
Прототипом для модернизации по программе SCB-27A послужил недостроенный из-за окончания войны авианосец CV-34 «Орискани». Все авианосцы типа «Эссекс», прошедшие модернизацию по программе SCB-27 (кроме CV-39 «Лейк Чемплейн»), в дальнейшем были модернизированы по программе SCB-125 (угловая посадочная палуба, закрытый «штормовой» нос). Для некоторых авианосцев модернизации по этим двум программам были совмещены[1].
Модернизированные корабли
Источник информации: www.history.navy.mil[1].
| Программа | Верфь | Начало | В строю | |
|---|---|---|---|---|
| CV-34 «Орискани» | SCB-27A | New York | 08.1947 | 09.1950 |
| CV-9 «Эссекс» | SCB-27A | Puget Sound | 02.1949 | 01.1951 |
| CV-18 «Уосп» | SCB-27A | New York | 05.1949 | 09.1951 |
| CV-33 «Кирсадж» | SCB-27A | Puget Sound} | 02.1950 | 02.1952 |
| CV-39 «Лейк Чемплейн» | SCB-27A | Norfolk | 08.1950 | 09.1952 |
| CV-20 «Беннингтон» | SCB-27A | New York | 12.1950 | 12.1952 |
| CV-10 «Йорктаун» | SCB-27A | Puget Sound | 03.1951 | 02.1953 |
| CV-15 «Рэндольф» | SCB-27A | Newport News | 06.1951 | 07.1953 |
| CV-12 «Хорнет» | SCB-27A | New York | 07.1951 | 09.1953 |
| CV-19 «Хэнкок» | SCB-27C | Puget Sound | 12.1951 | 02.1954 |
| CV-11 «Интрепид» | SCB-27C | Newport News | 04.1952 | 06.1954 |
| CV-14 «Тикондерога» | SCB-27C | New York | 04.1952 | 09.1954 |
| CV-38 «Шангри-Ла» | SCB-27C/125 | Puget Sound | 10.1952 | 01.1955 |
| CV-16 «Лексингтон» | SCB-27C/125 | Puget Sound | 09.1953 | 08.1955 |
| CV-31 «Бон Омм Ричард» | SCB-27C/125 | Mare Island | 05.1953 | 09.1955 |
Напишите отзыв о статье "SCB-27 (программа ВМС США)"
Примечания
- ↑ 1 2 Friedman Norman. U.S. Aircraft Carriers: An Illustrated Design History. — Annapolis: Naval Institute, 1983. — ISBN 0-87021-739-9.
См. также
Ссылки
- [www.history.navy.mil/photos/usnshtp/cv/scb27cl.htm SCB-27 modernization of Essex/Ticonderoga class aircraft carriers].
Отрывок, характеризующий SCB-27 (программа ВМС США)
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
