SM-65 Atlas

Atlas
Пуск ракеты Atlas
Общие сведения
Страна	США
Индекс	SM-65 Atlas (ранее B-65, после 1963 - CGM-16/HGM-16)
Назначение	МБР
Разработчик	Convair
Изготовитель	Convair
Основные характеристики
Количество ступеней	1,5
Длина	22,9 м (SM-65D) 25,1 (SM-65E/F)
Диаметр	3,05 м (4,9 м)
Стартовая масса	117,9 т
Забрасываемый вес	1,34 тонны (SM-65D) (SM-65E/F)
Вид топлива	жидкое
Максимальная дальность	10 200 км
Точность, КВО	600-1200 м
Боевая часть	термоядерная: W-49 (SM-65D) W-38 (SM-65E/F)
Тип головной части	моноблочная: Mk.2 или Mk.3 (SM-65D) Mk.4 (SM-65E/F)
Мощность заряда	1,45 Мт (SM-65D) 4,45 Мт (SM-65E/F)
Система управления	радиоинерциальная (SM-65D) автономная инерциальная Bosch Arma (SM-65E/F)
Способ базирования	SM-65D: наземное SM-65E: полуподземное SM-65F: подземные колодцы
История запусков
Состояние	снята с вооружения
Принята на вооружение	сентябрь 1959 год
Первый запуск	июнь 1957
Снята с вооружения	1965 год
Первая ступень — Atlas MA-2, сбрасываемые двигатели
Длина	0
Диаметр	4,90 м
Сухая масса	3050 кг
Стартовая масса	3050 кг
Маршевые двигатели	2 × Rocketdyne XLR89-NA-5
Тяга	1400-1500 (2×666-758) кН
Удельный импульс	282 сек. (в вакууме) 248 сек. (на уровне моря)
Время работы	135
Горючее	керосин RP-1
Окислитель	жидкий кислород
Вторая ступень
Длина	21,20 м
Диаметр	3,05 м
Сухая масса	2347 кг
Стартовая масса	113050 кг
Маршевый двигатель	Rocketdyne XLR105-NA-5
Тяга	267-270 кН (363,22 кН)
Удельный импульс	309 сек. (в вакууме) 215 сек. (на уровне моря)
Время работы	303
Горючее	керосин RP-1
Окислитель	жидкий кислород
Atlas на Викискладе

Конвэр SM-65 «Атлас» (англ. Convair SM-65 Atlas, буквально «Атлант» и в честь родительской для разработчика компании — Atlas Corporation) — первая межконтинентальная баллистическая ракета, разработанная и принятая на вооружение в США. Первая в мире принятая на вооружение межконтинентальная баллистическая ракета. Разрабатывалась в рамках программы MX-1593 с 1951 года. Составляла основу ядерного арсенала ВВС США в 1959—1964 годах, но затем была быстро снята с вооружения в связи с появлением более совершенной ракеты «Минитмэн». Послужила основой для создания семейства космических ракет-носителей Атлас, эксплуатирующегося с 1959 и поныне.

История

Первые разработки

История разработки МБР «Атлас», может быть прослежена до дней окончания Второй мировой войны, когда изучение германских ракетных технологий и трофейных образцов ракет вывезенных в США стимулировали бурный рост количества американских ракетных проектов. Так, на момент окончания войны в 1945 году, различными видами и родами войск велись работы по 19 проектам управляемых и неуправляемых ракет, в январе их количество возросло до 21 проекта и несмотря, на закрытие целого ряда устаревших проектов, продолжало увеличиваться, достигнув кульминации к середине 1946 года — 47 проектов ракетного оружия. Этому способствовало и то, что армейская авиация США стремясь к ведомственной независимости и видя перспективу оружия дальнего действия старалась «застолбить» новую роль за собой.

Исследование «трофейных» документов и информация от интернированных в рамках операции «Пейперклип» немецких ракетчиков, открыли для США планы Третьего Рейха по проекту «Америка» — созданию сверхдальних ракет A9/A10 способных из Европы достичь территории Северной Америки. Многие в военных кругах США считали, что создать такое оружие невозможно, однако это требовало научного подтверждения. В октябре 1945 года ВВС Армии США запросили предложения по возможным конструкциям таких дальнобойных ракет, а 10 января 1946 года инженеры Consolidated-Vultee во главе с бельгийцем Карлом Боссартом представили свои предложения по двум ракетам дальностью около 10 тыс. км. Одна из них была дозвуковой крылатой ракетой с реактивным двигателем, а вторая — сверхзвуковой баллистической ракетой с жидкостным ракетным двигателем. В проекте баллистической ракеты предлагалось реализовать следующие новаторские для того времени идеи:

• Исключительно лёгкий, тонкостенный несущий корпус ракеты, одновременно являющийся внешними стенками топливных баков. При этом жёсткость корпуса должна была поддерживаться за счёт избыточного давления в баках;
• Управление вектором тяги ракеты за счёт применения карданового подвеса ЖРД;
• Отделяемая носовая часть ракеты.

19 апреля 1946 года, фирма Consolidated-Vultee (будущая Convair) получила от армейских ВВС контракт стоимостью 1,893 млн долларов США на изготовление и испытания 10 ракет для проверки предложенных инновационных идей. Проект получил обозначение MX-774. Цель поставленная проектом: создать ракету размерности «Фау-2» с вдвое меньшим пассивным (сухим) весом конструкции, при том же объёме топлива на борту и добиться при этом двукратного роста дальности полёта.

Но, в декабре 1946 года, невозможность поддержания расходов послевоенного бюджета на прежнем уровне и продолжающееся разрастание ракетных проектов, привело Администрацию США к решению урезать по ним финансирование в 1947 финансовом году с 29 до 13 млн долларов США. Это вынудило ВВС закрыть ряд низкоприоритетных и «резервных» проектов, так в июле 1947 года Consolidated-Vultee сообщили о закрытии проекта дозвуковой крылатой ракеты в пользу проектов MX-771 «Matador» и MX-775 «Snark», а уже в июле, за три месяца до планировавшегося первого пуска, проект MX-774 был отменён. Оставшиеся по этому проекту фонды позволили подготовить и испытать три ракеты получившие обозначение RTV-A-2 Hiroc (от англ. High Altitude Rocket). Пуски состоялись на полигоне Уайт Сендз в июле, сентябре и декабре 1948 года и из-за проблем с двигателями были только частично-успешными, но всё же позволили опробовать часть намеченных к реализации новшеств: несущий тонкостенный корпус являющийся стенками топливных баков, карданный подвес четырёхкамерного ЖРД и отделяющаяся носовая часть ракеты. Наддув баков реализован в этом проекте не был.

Несмотря на отмену проекта, фирма Convair сочла разработки в области баллистических ракет дальнего действия достаточно ценными и продолжала работы по ним в течение трёх лет в инициативном порядке, использовав ограниченный внутренний бюджет. В январе 1949 года эта фирма, под управлением своего главного инженера Карла Боссарта, предложила полутораступенчатую (условно-пакетную) компоновку ракеты — характерную особенность будущего «Атласа», когда и стартовый и маршевый двигатели включались при нахождении ракеты на земле, а через две минуты полёта, выключались и отбрасывались только стартовые двигатели со своим аэродинамическим обтекателем (а не целая ступень), маршевый же двигатель продолжать работать на протяжении всей активной фазы. Питание стартовых двигателей топливом осуществлялось при этой компоновке от баков основной ступени. Такая конструкция позволяла обойти, представлявшуюся тогда актуальной не только американским учёным и инженерам), потенциальную проблему зажигания ракетных двигателей верхних ступеней на большой высоте. В разработке концепции ракеты принимал участие математик Джон фон Нейман, одним из первых обосновавший возможность создания дальнобойного снаряда с ядерным зарядом.

В январе 1951 года, после начала Корейской Войны и сопровождавшего её роста международного напряжения, ВВС США вновь обратили внимание на ракетные программы. Фирма Convair получила контракт на разработку дальнобойной баллистической ракеты MX-1593. Позднее, когда ВВС США решили присваивать ракетам кодовые обозначения самолётов, ракета получила первое официальное наименование B-65 «Атлас» (от англ. Bomber).

Программа MX-1593

Ключевым требованием в программе MX-1593 была возможность для ракеты нести наиболее мощные, только что разработанные в США термоядерные бомбы. Огромные габариты этих первых снарядов предопределили необходимость создания ракеты с очень большой полезной нагрузкой.

Инженеры фирмы Convair предложили для решения проблемы нестандартное решение. Согласно их концепции, корпус ракеты делался очень тонким, не способным выдерживать собственный вес. Прочность и целостность ракеты поддерживались избыточным давлением в несущих топливных баках. Таким образом, ракета напоминала воздушный шарик, форма которого поддерживается внутренним избыточным давлением. Надёжность подобного решения вызывала сомнения, но никакой альтернативы не было. Первые термоядерные бомбы — наподобие Mark 16 — имели чудовищные габариты и вес. Использование наддува баков ракеты позволяло значительно снизить сухую массу, но даже при этом проектируемый «Атлас» получался огромным по меркам того времени — более 27 метров в высоту. В действие её должны были приводить 5 двигателей.

Программа разработки была рассчитана на 10 лет, с достижением боеготовности в 1963 году. Чтобы минимизировать риск, работы решено было вести последовательно. На первой стадии должен был быть разработан однодвигательный прототип X-11, на второй — трёхдвигательный X-13 и на последней — пятидвигательный XB-65.

В 1954 году, термоядерные испытания на Тихом Океане продемонстрировали возможность создания термоядерных боеголовок сравнительно небольших размеров. В результате, огромная пятидвигательная ракета оказалась не нужна, и разработка её была отменена. Внимание разработчиков сконцентрировалось на трёхдвигательном прототипе, которому и передали обозначение XB-65.

SM-65

Окончательный дизайн ракеты «Атлас» был готов в 1955 году. Разрабатываемая ракета должна была иметь три двигателя — два сбрасываемых стартовых ускорителя высокой тяги и маршевый двигатель малой тяги но высокого удельного импульса. Также на корпусе ракеты устанавливались два небольших маневровых двигателя, предназначенных для стабилизации положения ракеты и управления ею в полете.

Разработка ракеты должна была занять достаточно много времени, но в 1955 году, в свете поступающей информации о разработке советских МБР, программе был дан дополнительный приоритет. Чтобы ускорить процесс, были разрешены запуски тестовых образцов ракеты без полностью доработанных систем.

Первая попытка запуска прототипа XSM-65A (в 1955 году ВВС США прекратили эксплуатацию авиационных обозначений для ракет) состоялась 11 июня 1957 года. Попытка была неудачной, из-за сбоя ускорителя. Прототип XSM-65A представлял собой версию ракеты с единственным двигателем и предназначался для отработки систем.

Первый удачный запуск прототипа ракеты состоялся 17 июня 1957. Когда опыты с XSM-65A были успешно завершены, в 1958 году на испытания был представлен следующий прототип, XSM-65B. Это уже была практически полностью готовая трёхдвигательная ракета, на которой отрабатывались ключевые особенности проекта: «надувные» баки и отделяемые стартовые ускорители.

Последним прототипом «Атласа» стал XSM-65С. Серия запусков с 1958 по 1959 год была проведена с целью отработки системы управления. В ходе одного полета была достигнута предельная дальность в 10200 км, соответствующая техническому требованию, и в апреле 1959 года на испытания была предъявлена уже серийная ракета — XSM-65D. Успешные её испытания в июле 1959 подтвердили расчёты конструкторов и ракета была принята на вооружение под обозначением SM-65D.

Конструкция

SM-65 «Atlas» был полутораступенчатой ракетой, использующей единый топливный бак и сбрасываемые при запуске стартовые двигатели. Такая конструкция позволяла избежать сложностей с отработкой автоматического зажигания маршевых двигателей на большой высоте — все двигатели ракеты включались на старте и работали до отделения стартовых.

Уникальной особенностью ракеты было использование (для облегчения конструкции) «надувных» топливных баков, изготовленных из тонкой стали. Ракета не могла поддерживать свою форму самостоятельно, её конструкция не могла выдерживать собственный вес, и жёсткость обеспечивалась за счет постоянного сверхдавления в баках. На хранении баки заполнялись азотом под давлением 0,34 атм (5 psi). Конструкция ракеты почти не имела жёстких подкреплений, что обеспечивало уникальное отношение массы к нагрузке.

В движение ракету приводили три двигателя, работающих на газолине и жидком кислороде. Два стартовых двигателя Rocketdyne XLR89-NA-5 обеспечивали тягу порядка 700 кН и отстреливались вскоре после старта. Маршевый двигатель — Rocketdyne XLR105-NA-5 — имел тягу порядка 250 кН и работал на всём протяжении полёта. Для стабилизации ракеты на ней были установлены два маневренных двигателя Rocketdyne LR101-NA-7, тягой в 4,4 кН каждый.

Все двигатели питались горючим и окислителем от общего топливного бака, при этом сбрасываемые двигатели имели автономную систему подачи.

На первой модели ракеты — SM-65D — была установлена радиокомандная система наведения. Полёт ракеты отслеживался на ранней стадии наземными радарами, и на борт передавались поправки для автопилота. Радиокомандная система была ненадёжной и склонной к помехам, поэтому на следующих моделях её сменила инерциальная система, разработанная фирмой Bosch Arma для HGM-25A Titan I. Точность и надёжность ракеты возросли существенно: в частности, КВО модели SM-65E составляло порядка 600 метров, что позволяло ракете поражать даже хорошо защищённые объекты.

SM-65D была вооружена одиночной термоядерной боеголовкой Mk-2 или Mk-3. Боевая часть ракеты несла термоядерный заряд W79 эквивалентом порядка 1,44 мегатонны. Модель Mk-2 была оснащена теплозащитным экраном из медного сплава, который эффективно проводил тепло, и рассредотачивал его в материале боеголовки. Модель Mk-3 была оснащена более эффективной абляционной защитой.

Последующие модели — SM-65E и SM-65F — использовали боевую часть Mk-4, которая вооружалась ядерной боеголовкой W38 эквивалентом в 4,4 мегатонны. Детонация боевой части такой мощности создавала область обширных разрушений диаметром почти в 12 км, термическая волна причиняла ожоги 3-й степени в радиусе до 21 км.

Технически, ракета SM-65 может считаться первым одноступенчатым (полутораступенчатым) космическим носителем.

Развёртывание

Разработка и испытания ракет в первой половине 1950-х годов фактически находились в руках промышленности и управления НИОКР ВВС США (англ. Air Research and Development Command). После того как в 1955 году президент США Эйзенхауэр потребовал ускорить разработку ракет, штаб ВВС в ноябре 1955 года, стремясь сэкономить время распределив усилия по предстоящему развёртыванию ракет, направил указание Стратегическому авиационному командованию (SAC) о необходимости их непосредственного участия в подготовке к начальному оперативному развёртыванию ракет и последующей их эксплуатации. Несмотря на эти действия ВВС, всю первую половину 1950-х, между видами войск Вооружённых Сил США не утихали споры о стратегии и принципах применения ракет и особенно, об оперативной подчинённости их различных классов. Точку в этом вопросе поставил 26 ноября 1956 года Секретарь обороны США Чарлз Уилсон, отдав БРСД и МБР наземного базирования в оперативное подчинение ВВС.

Развёртывание ракет началось с 1959 года. Хотя подготовка ракет ещё не была полностью завершена, ВВС США торопились принять их на вооружение как средство политической демонстрации возможностей американского ядерного арсенала. Всего, в период с 1959 по 1962 годы, SAC, было развёрнуто 11 стратегических ракетных эскадрилий МБР «Атлас». Каждый из трёх типов этих ракет «Atlas D», «E» и «F», размещался во всё более защищённых пусковых сооружениях.

Развёртывание SM-65D Atlas-D

Чтобы продемонстрировать возможности баллистических ядерных ракет, первое штатное подразделение, вооружённое SM-62D в сентябре 1959 года. Ракеты разворачивались на базе ВВС США «Ванденберг», в Калифорнии, и были подчинены 576-й эскадрилье стратегических ракет 704-го ракетного крыла.

Три ракеты SM-62D этой эскадрильи были установлены открыто на незащищённых наземных стартовых комплексах. Ввиду технических сложностей с обслуживанием, только одна из трёх ракет постоянно находилась в боевой готовности. Эскадрилья была официально заступила на боевое дежурство 31 октября 1959 года, став первым в мире стоящим на боевом дежурстве войсковым подразделением вооружённым межконтинентальными баллистическими ракетами.

Дальнейшее развёртывание ракет SM-65D проводилось эскадрильями по 6-9 ракет, с 1959 по 1961 год в составе:

• 389-е стратегическое ракетное крыло (авиабаза Уоррен, Вайоминг)
  • 564-я эскадрилья стратегических ракет (6 ракет)
  • 565-я эскадрилья стратегических ракет (9 ракет)
• 385-е бомбардировочное крыло (авиабаза Оффет, Небраска)
  • 549-я эскадрилья стратегических ракет (9 ракет)

Эскадрильи шестиракетного состава включали 6 пусковых установок, объединённых в комплекс с двумя контрольными зданиями. Такая конфигурация была сочтена слишком опасной — удачная атомная атака могла вывести из строя всю позицию — и последующие эскадрильи разворачивались в т. н. конфигурации 3×3 — тремя группами из трёх пусковых установок и здания управления, разнесённых на расстояние до 20-30 миль.

Для защиты пусковых установок, были созданы защитные сооружения, называемые «саркофаги». Каждый «саркофаг» представлял собой железобетонное строение, в котором горизонтально хранилась ракета. Перед запуском, крыша «саркофага» сдвигалась, и ракета поднималась в вертикальное положение.

Ракеты хранились в состоянии готовности, заполненные горючим — керосином. После установки ракеты на пусковую, она заправлялась окислителем в течение 15 минут. Пуски ракет из-за ограничения возможностей радиокомандного управления проходили для каждой эскадрильи с промежутками в 5 минут, что требовало почти 45 минут на пуск всех 9 ракет.

Развёртывание SM-65E Atlas-E

Развёртывание ракет SM-65E, оснащенных автономной инерциальной системой наведения, началось в сентябре 1961 года и осуществлялось в следующих подразделениях:

• 92-е бомбардировочное крыло (авиабаза Фэрчайлд, Вашингтон)
  • 567-я стратегическая ракетная эскадрилья (9 ракет)
• 21-я стратегическая авиадивизия (авиабаза Форбс, Канзас)
  • 548-я стратегическая ракетная эскадрилья (9 ракет)
• 389-е стратегическое ракетное крыло (авиабаза «Фрэнсис Э. Уоррен», Вайоминг)
  • 566-я стратегическая ракетная эскадрилья (9 ракет)

Так как ракеты более не нуждались в радионаведении, штатная 9-ракетная эскадрилья теперь располагалась по принципу «9 к 1», то есть каждая пусковая установка была независима от остальных и работала с одной ракетой на одной позиции. ПУ были разнесены на значительное расстояние во избежание накрытия ядерным ударом.

Ракеты по-прежнему базировались горизонтально в «саркофагах», но для улучшения защиты, «саркофаги» теперь представляли собой заглублённые до уровня грунта сооружения, способные эффективно противостоять ударной волне ядерного взрыва сверхдавлением до 25 psi. Рядом с каждым пусковым комплексом находилось заглубленное хранилище топлива и жидкого кислорода. Перед стартом, ракета ставилась вертикально на пусковом стенде; для отвода выхлопных газов из заглубленного «саркофага» использовались подземные тоннели. Тем не менее, живучесть таких ПУ считалась уже недостаточной для противостояния взрыву термоядерных зарядов большой мощности, созданным в конце 1950-х.

Развёртывание SM-65F Atlas-F

Система базирования ракет «Atlas», использовавшая заглубленные железобетонные сооружения, неоднократно подвергалась критике, как не соответствующая требованиям времени и неспособная выдерживать попадания современных (на тот момент) боевых частей ракет. Кроме того, горизонтальное хранение требовало сравнительно много времени для подъёма МБР и подготовки её к старту. Чтобы решить эту проблему, ВВС США начали развёртывание новой модели ракеты, SM-65F, предназначенной для постоянного шахтного базирования.

Пусковой комплекс «Atlas-F» состоял из двух подземных сооружений; первое из них являлось цилиндрической шахтой, в верхней части которой размещалась вертикально ракета, а в нижней располагалось хранилище топлива и жидкого кислорода. Второе сооружение, соединенное с шахтой подземным переходом, представляло собой защищенный командный центр с бытовыми помещениями для персонала. Защитные железобетонные крышки позволяли ракетам выдерживать сверхдавление ударной волны ядерного взрыва до 6,8 атм (100 psi). Шахты не предназначались для пуска ракет, только для хранения и технического обслуживания; перед стартом ракету поднимал на поверхность специальный подъёмник, затем ракета стартовала с поверхности, со специального пускового стенда.

Заправка ракеты горючим и жидким кислородом осуществлялась в шахте. При этом, за счет применения долгохранящегося топлива, ракеты хранились с заполненными топливными баками; перед запуском требовалось только заполнить баки окислителя жидким кислородом. За счет хранения ракет с заполненными топливными баками удалось сократить время предпусковой подготовки до 5 минут и упростить процедуры. Тем не менее, заправка ракет оставалась опасным мероприятием и ряд инцидентов с взрывами ракет в шахтах имел место.

Ракеты SM-65F развёртывались в эскадрильях из 12 ракет, четырьмя группами по три шахты:

• 310-е бомбардировочное крыло (авиабаза Шиллинг, Канзас)
  • 550-я стратегическая ракетная эскадрилья (12 ракет)
• 98-ое стратегическое крыло (авиабаза Линкольн, Небраска)
  • 551-я стратегическая ракетная эскадрилья (12 ракет)
• 11-е бомбардировочное крыло (авиабаза Элтес, Оклахома)
  • 557-я стратегическая ракетная эскадрилья (12 ракет)
• 96-ое бомбардировочное крыло (авиабаза Диасс, Техас)
  • 578-я стратегическая ракетная эскадрилья (12 ракет)
• 6-е бомбардировочное крыло (авиабаза Уолкер, Нью-Мексико)
  • 575-я стратегическая ракетная эскадрилья (12 ракет)
• 820-я воздушная дивизия (авиабаза Платтсбург, Нью-Йорк)
  • 556-я стратегическая ракетная эскадрилья (12 ракет)

Общая статистика развертывания

В таблице приведено число ракет, находившихся в распоряжении ВВС США (включая учебные и резервные).

Год	SM-65D	SM-65E	SM-65F
1959	6	0	0
1960	12	0	0
1961	32	32	1
1962	32	32	80
1963	28	32	79
1964	13	30	75

Апогей развёртывания был достигнут в 1962 году, когда на позициях в боевой готовности находились 129 ракет.

Снятие с вооружения

В 1963 году, после принятия на вооружение ракеты LGM-30 «Минитмен», старые жидкотопливные ракеты «Атлас» начали постепенно сниматься с вооружения. Твердотопливные ракеты, удобные и безопасные при хранении, значительно превосходили «Атлас» по всем данным, кроме массы и мощности боевой части. Огромные темпы производства LGM-30 «Минитмен» (в среднем, каждый день развертывалось по ракете) привели к тому, что сохранять на вооружении старые жидкотопливные ракеты не было никакой необходимости, и в 1964 году все они были списаны.

Снятые с вооружения «Атласы» передавались НАСА и переделывались в ракеты-носители, являвшиеся основой пускового флота США до появления ракет семейства «Сатурн».

Оценка проекта

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Межконтинентальная баллистическая ракета SM-65 Atlas несмотря на отставание от советской Р-7 по срокам выхода на лётные испытания, стала первой в мире МБР, официально принятой на вооружение и первой, развернутой в значительных количествах. Всего было изготовлено свыше 350 ракет, из которых на боевом дежурстве в пиковые моменты развертывания постоянно находились более 100 из них. Наличие такого значительного для рассматриваемого периода времени количества межконтинентальных баллистических ракет существенно повышало эффективность ядерного арсенала ВВС США.

Сравнивая МБР SM-65 Atlas с аналогичной по времени вступления в строй советской МБР Р-7 можно видеть, что как боевая ракета «Атлас» существенно превосходила советский аналог. Так, масса и габариты «Атласа» были существенно меньше. Использованная на нём «полутораступенчатая» схема и «надувные» топливные баки, позволили создать МБР сравнительно небольших габаритов и массы со значительной боевой нагрузкой.

Время подготовки «Атласа» к старту составляло от 15 до 30 минут (в зависимости от модификации и способа хранения). Пусковой комплекс «Атласа» также был сравнительно компактен, в то время как громоздкая Р-7 с её «пакетной» компоновочной схемой боковых ускорителей нуждалась в огромных и очень дорогостоящих пусковых сооружениях. Кроме того, КВО Р-7 было значительно больше такового у SM-65E.

Появление на вооружении ракет следующего поколения, подобных Р-16, позволило СССР значительно сократить отставание. Принятая на вооружение в 1961, ракета Р-16 по основным характеристикам соответствовала SM-65 Atlas E, а её более поздняя шахтная модификация — Р-16У — модификации SM-65F.

Сравнительная характеристика

Основные сведения и технические характеристики иностранных ракет с жидкостными ракетными двигателями
Наименование ракеты и страна производства				Двигатель				Массо-габаритные характеристики					Лётно-технические характеристики			Другое
Оригинал	На рус. яз.	Страна	Ступени	Топливо	Система подачи	Тяга на земле, кг	Время работы, сек	Длина, м	Диаметр, м	Полный вес, кг	Вес топлива, кг	Вес полезной нагрузки, кг	Скорость макс., м/ сек	Высота макс. или по траектории, км	Дальность, км	Серийное производство	Примечание
Дальние ракеты типа «земля — земля»
V-2 (A-4)	«Фау-2»			Жидкий кислород + 75% этиловый спирт	Насосная	25000	65	14	1,65	3000	9000	1000	1500	80	до 300	Да	Устарелая конструкция. Послужила прототипом многих ракет
WAC Corporal	«Корпорэл»			Азотная кислота + анилин	Вытеснительная	9070	—	12,2	0,762	5440	—	600 ÷ 800	1000 ÷ 14501	80	120 ÷ 240	Да	Разбег дальностей и скоростей достигается за счёт установки боевой части различного веса
PGM-11 Redstone	«Редстоун»			Жидкий кислород + спирт	Насосная	31880	—	18,3	1,52	20000	—	—	1800	—	320(800)	Да	Стала прототипом для разработки ракет с дальностью до 2400 км
SM-65 Atlas	«Атлас»		Первая ступень	Жидкий кислород + диметил-гидразин	Насосная	2×45360 (2×54000)	—	—	—	100000 ÷ 110000	—	—	6700	1280	8000	Да	При старте работают все три двигателя
			Вторая ступень	Жидкий кислород	—	61000	—	24 ÷ 30	2,4 ÷ 3	225000	—
Ракеты для исследования верхних слоёв атмосферы
General Electric RTV-G-4 Bumper	«Бампер»		Первая ступень типа А-4			(см. данные ракеты А-4)						26 кг (вес приборов)	3000	420	—	Изготовлено несколько экземпляров ↓	Использовалась для исследовательских целей
			Вторая ступень WAC Corporal	Азотная кислота + анилин	Вытеснительная	680	45	5,8	0,3	300	—
RTV-N-12 Viking	«Викинг»		№ 11	Жидкий кислород + спирт	Насосная	9070	—	12,7	1,2	7500	—	320	1920	254	—	Выпущено 12 шт. в различных вариантах	Специальная исследовательская ракета. Имеет отделяющуюся головку
			№ 12		Насосная	9225	105	12,7	1,14	6800	2950 ÷ 2500	450	1800	232	—
Aerobee	«Аэроби»		Первая ступень	Порох	—	—	2,5	1,9	—	265	117	68,4	1380	100 ÷ 145	—	Выпущено около 100 шт. различных вариантов
			Вторая ступень	Азотная кислота + анилин	Баллонная	1140	45	6,1	0,38	485	283
Aerobee 150	«Аэроби»		Первая ступень	Порох	—	—	—	—	—	265	—	55 — 91	2150	325 ÷ 270	—	Да
			Вторая ступень	Азотная кислота + (анилин + спирт)	ЖАД	800	53	6,37	0,38	—	500
Veronica AGI	«Вероника»			Азотная кислота + керосин	ЖАД	4000	32 ÷ 35	6,0	0,55	1000	700	57	1400	120	240	Опытные образцы
Зенитные управляемые ракеты
Wasserfall	«Вассерфаль»			Азотная кислота + визоль	Баллонная	8000	40	7,835	0,88	3800	1815	600 ÷ 100	750	20	40	Не была окончательно доведена
MIM-3 Nike Ajax	«Найк»		Первая ступень	Порох	—	—	—	3,9	—	550	—	до 140 кг	670	18	30	Да	Состояла на вооружении в системе противовоздушной обороны США
			Вторая ступень	Азотная кислота + анилин	Баллонная	1180 (на высоте 3000 м)	35	6,1	0,300	450	136
Matra SE 4100	«Матра»			—	Баллонная	1250	14	4,6	0,400	400	110	—	500	4,0	—	Опытные образцы
Oerlikon RSC-51	«Эрликон»			Азотная кислота + керосин	Баллонная	500	52	4,88	0,37	250	130	20	750	15	20	Да
Источник информации : Синярев Г. Б., Добровольский М. В. Жидкостные ракетные двигатели. Теория и проектирование. — 2-е изд. перераб. и доп. — М. : Гос. издательство оборонной промышленности, 1957. — С.60–63 — 580 с.

Сравнительные тактико-технические характеристики американских ракет SM-65 и модификаций -D, -E, -F с советскими ракетами Р-7, Р-7А и Р-16
Параметр	SM-65D США США	Р-7/Р-7А СССР СССР	SM-65E/SM-65F США США	Р-16 СССР СССР
Год принятия на вооружение	1959	1960	1961	1962
Длина	22,9 м	33 м	25,1 м	30,44 м
Масса	118 т	250 т	118 т	140 т
Число ступеней	1,5 (сбрасываемые стартовые двигатели)	2	1,5 (сбрасываемые стартовые двигатели)	2
Топливо/окислитель	Керосин/кислород	Керосин/кислород	Керосин/кислород	НДМГ/АТ
Дальность	10200 км	8600 / 12000 км	10200 км	10500 км
Точность (КВО)	Около 1500 м	3400 м	600 м	2700 м
Система управления	Радиоинерциальная	Автономная инерциальная с боковой радиокоррекцией	Автономная, инерциальная	Автономная, инерциальная
Боевая часть	Термоядерная, 1,4 Мт	Термоядерная, 3 Мт	Термоядерная, 4,4 Мт	Термоядерная, 3-6 Мт
Время подготовки к старту	15-30 минут	80 минут (из 1-й готовности)	10 минут	18 минут
Способ базирования	Открытый/в наземных железобетонных укрытиях	Открытый	В заглубленных железобетонных укрытиях/Шахтное хранение с наземным стартом	Открытый/шахтный
Развернуто на дежурстве, макс	30 (1962)	5 (1962)	99 (1962)	186 (1965)

Литература

• Gibson, James N. Nuclear Weapons of the United States: An Illustrated History. — Atglen, Pennsylvania: Schiffer Publishing Ltd., 1996. — 240 p. — (Schiffer Military History). — ISBN 0-7643-0063-6.
• Gunston, Bill. The Illustrated Encyclopedia of the World's Rockets & Missiles: a comprehensive technical directory and history of the military guided missile systems of the 20th century. — Salamander Books, 1979. — 264 p. — ISBN 0861010299.
• Neufeld, Jacob. [books.google.ru/books?id=ZojHwxCTkL8C&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false The Development of Ballistic Missiles in the United States Air Force, 1945-1960]. — Office of Air Force History, United States Air Force, 1990. — 423 p. — ISBN 0-912799-62-5.
• Strategic Air Command. People, Aircraft, and Missiles / Norman Polmar. — Annapolys, Maryland: The Nautical and Aviation Publishing Company of America, 1979. — 226 p. — ISBN 0-933852-02-9.
• Werrell, Kenneth P. The Evolution of the Cruise Missile. — Maxwell Air Force Base, Alabama: Air University Press, 1985. — 289 p.
• Чечин А. А. [www.nt-magazine.ru/nt/node/129 Американская «Семерка». (МБР «Атлас»)] (рус.) // Наука и техника. — Харьков, 2006. — Вып. 4. — С. 46-54. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=21614&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 21614].
• Чечин А, Околетов Н. [rnns.ru/125037-bossart-protiv-korolyova-mezhkontinentalnaya.html Боссарт против Королёва] (рус.) // Моделист-конструктор. — М., 2009. — № 3. — С. 35-40. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0131-2243&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0131-2243].

Ссылки

• Andreas Parsch. [www.designation-systems.net/dusrm/m-16.html Convair B-65/SM-65/CGM-16/HGM-16 Atlas] (англ.). Сайт Designation-Systems.net (2005). Проверено 29 сентября 2012. [www.webcitation.org/6Bp6c6POb Архивировано из первоисточника 31 октября 2012].

Отрывок, характеризующий SM-65 Atlas

– Vous ne me prenez pas en расплох, vous savez, – сказал он. – Comme veritable ami j'ai pense et repense a votre affaire. Voyez vous. Si vous epousez le prince (это был молодой человек), – он загнул палец, – vous perdez pour toujours la chance d'epouser l'autre, et puis vous mecontentez la Cour. (Comme vous savez, il y a une espece de parente.) Mais si vous epousez le vieux comte, vous faites le bonheur de ses derniers jours, et puis comme veuve du grand… le prince ne fait plus de mesalliance en vous epousant, [Вы меня не захватите врасплох, вы знаете. Как истинный друг, я долго обдумывал ваше дело. Вот видите: если выйти за принца, то вы навсегда лишаетесь возможности быть женою другого, и вдобавок двор будет недоволен. (Вы знаете, ведь тут замешано родство.) А если выйти за старого графа, то вы составите счастие последних дней его, и потом… принцу уже не будет унизительно жениться на вдове вельможи.] – и Билибин распустил кожу.
– Voila un veritable ami! – сказала просиявшая Элен, еще раз дотрогиваясь рукой до рукава Билибипа. – Mais c'est que j'aime l'un et l'autre, je ne voudrais pas leur faire de chagrin. Je donnerais ma vie pour leur bonheur a tous deux, [Вот истинный друг! Но ведь я люблю того и другого и не хотела бы огорчать никого. Для счастия обоих я готова бы пожертвовать жизнию.] – сказала она.
Билибин пожал плечами, выражая, что такому горю даже и он пособить уже не может.
«Une maitresse femme! Voila ce qui s'appelle poser carrement la question. Elle voudrait epouser tous les trois a la fois», [«Молодец женщина! Вот что называется твердо поставить вопрос. Она хотела бы быть женою всех троих в одно и то же время».] – подумал Билибин.
– Но скажите, как муж ваш посмотрит на это дело? – сказал он, вследствие твердости своей репутации не боясь уронить себя таким наивным вопросом. – Согласится ли он?
– Ah! Il m'aime tant! – сказала Элен, которой почему то казалось, что Пьер тоже ее любил. – Il fera tout pour moi. [Ах! он меня так любит! Он на все для меня готов.]
Билибин подобрал кожу, чтобы обозначить готовящийся mot.
– Meme le divorce, [Даже и на развод.] – сказал он.
Элен засмеялась.
В числе людей, которые позволяли себе сомневаться в законности предпринимаемого брака, была мать Элен, княгиня Курагина. Она постоянно мучилась завистью к своей дочери, и теперь, когда предмет зависти был самый близкий сердцу княгини, она не могла примириться с этой мыслью. Она советовалась с русским священником о том, в какой мере возможен развод и вступление в брак при живом муже, и священник сказал ей, что это невозможно, и, к радости ее, указал ей на евангельский текст, в котором (священнику казалось) прямо отвергается возможность вступления в брак от живого мужа.
Вооруженная этими аргументами, казавшимися ей неопровержимыми, княгиня рано утром, чтобы застать ее одну, поехала к своей дочери.
Выслушав возражения своей матери, Элен кротко и насмешливо улыбнулась.
– Да ведь прямо сказано: кто женится на разводной жене… – сказала старая княгиня.
– Ah, maman, ne dites pas de betises. Vous ne comprenez rien. Dans ma position j'ai des devoirs, [Ах, маменька, не говорите глупостей. Вы ничего не понимаете. В моем положении есть обязанности.] – заговорилa Элен, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая то неясность в ее деле.
– Но, мой друг…
– Ah, maman, comment est ce que vous ne comprenez pas que le Saint Pere, qui a le droit de donner des dispenses… [Ах, маменька, как вы не понимаете, что святой отец, имеющий власть отпущений…]
В это время дама компаньонка, жившая у Элен, вошла к ней доложить, что его высочество в зале и желает ее видеть.
– Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. [Нет, скажите ему, что я не хочу его видеть, что я взбешена против него, потому что он мне не сдержал слова.]
– Comtesse a tout peche misericorde, [Графиня, милосердие всякому греху.] – сказал, входя, молодой белокурый человек с длинным лицом и носом.
Старая княгиня почтительно встала и присела. Вошедший молодой человек не обратил на нее внимания. Княгиня кивнула головой дочери и поплыла к двери.
«Нет, она права, – думала старая княгиня, все убеждения которой разрушились пред появлением его высочества. – Она права; но как это мы в нашу невозвратную молодость не знали этого? А это так было просто», – думала, садясь в карету, старая княгиня.

В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.