SMS Cormoran (1892)
«Корморан» — небронированный крейсер класса Буссард, пятый корабль из шести кораблей этого класса. Построен для ВМС Германской империи для несения службы за рубежом. Киль крейсера был заложен в Данциге в 1890, корабль был спущен на воду в мае 1892, вступил в строй июле 1893. Вооружение крейсера составляла главная батарея из восьми 105 мм орудий. «Корморан» развивал скорость в 15,5 узлов (28,7 км/ч).
Большую часть своей службы крейсер провёл за пределами Германии, в основном в германских колониях в южной части Тихого океана. Крейсер обычно нёс надзорную службу и подавлял колониальные бунты. В конце 1894 и начале 1895 крейсер нёс краткосрочную службу в южноафриканских водах после чего направился в Тихий океан. «Корморан» участвовал в захвате концессии в бухте Цзяочжоу Шаньдуньского полуострова у Китая в 1897 году. В 1903 «Корморан» вернулся в Германию и в 1907—1908 прошёл модернизацию. На следующий год крейсер вернулся в южный район Тихий океан, где пребывал до начала Первой мировой войны в августе 1914. В ходе начала боевых действий корабль пребывал на ремонте в доках Циндао и не мог принять активного участия в войне. Поэтому он был разоружён и затоплен в гавани, его орудия были использованы для усиления обороны порта.
Содержание
Описание
Корпус крейсера был длиной в 83,9 м и 12,7 м шириной, осадка в 4,42 м, водоизмещение в 1.864 т при полной боевой загрузке. Силовая установка состояла из двух горизонтальных трёхцилиндровых паровых машин питаемых от четырёх цилиндрических угольных котлов. Крейсер развивал максимальную скорость в 15,5 узлов (28,7 км/ч) и мог пройти расстояние в 5460 км на скорости 9 узлов. Экипаж корабля состоял из 9 офицеров и 152 матросов[1]/
Вооружение крейсера составляли восемь 105 мм скорострельных орудий SK L/35 на центральном штыре, общий боезапас оставлял 800 выстрелов. Орудия били на 10.800 м[1]. Два орудия были размещены рядом на носу, два на каждом борту и два на корме. На борту были также пять револьверных орудий[2] и два 350 мм торпедных аппарата с пятью торпедами, установленных на палубе[1].
Служба
«Корморан» был построен на имперской верфи (Kaiserliche Werft) в Данциге. Его киль был заложен в 1890, корпус был спущен на воду 17 мая 1892[2]. На церемонии спуска присутствовал кайзер Вильгельм II и старший директор Kaiserliche Werft[3]. Работы были закончены 25 июля 1893 после чего корабль вошёл в списки флота Германской империи[2]. Крейсер прошёл двухмесячные испытания, которые закончились 22 сентября[3]. Служба крейсера началась в 1894 году она должна была проходить за рубежом в колониальных владениях Германии[4]. 2 октября экипаж получил приказ отправиться на восточноазиатскую станцию и заменить там канонерку Wolf, но ввиду роста напряжённости в Южной Африке командование флота отправило новый крейсер в германскую восточную Африку[3], чтобы проводить там германские интересы.
16 октября «Корморан» и недавно вошедший в строй крейсер того же класса «Кондор» покинули Германию направившись к берегам восточной Африки. 15 декабря корабли прибыли в Лоуренсу-Маркеш, столицу португальской восточной Африки, где «Корморан» провёл следующие семь месяцев. В январе 1895 «Корморан» отбуксировал португальский крейсер «Альфонсо Альбукерке» обратно в Лоуренсу-Маркеш. В июле «Кондор» прибыл в Лоуренсу-Маркеш чтобы заменить «Корморан», которому предстояло вернуться к первоначальному назначению в восточноазиатские воды. 5 июля корабль покинул Восточную Африку, по дороге остановился в Маскате (Оман) где нанёс официальный визит султану. 5 августа при проходе Ормузского пролива был повреждён предохранительный клапан на цилиндре низкого давления машины правого борта. Ввиду этого крейсер направился в Бушер (Персия) для ремонта, после чего отправился в Басру по реке Шатт-эль-Араб, где нанёс визит местному германскому консулу и турецким властям[3].
Первый период на Тихом океане
13 сентября «Корморан» прибыл в Сингапур и присоединился к германской восточно-азиатской крейсерской эскадре под командованием контр-адмирала Хофмана, поднявшего свой флаг на броненосном крейсере «Кайзер». В июле 1896 крейсер принял участие в снятии с мели канонерки Iltis. В октябре-ноябре 1897 «Корморан» отправился по реке Янцзы в Ханкоу. Крейсер принял участие в захвате концессии в бухте Цзяочжоу. В ходе американо-испанской войны корабль в мае 1898 пришёл к Филиппинам, однако американский крейсер «Райли» не позволил ему войти в Кавите. В ноябре крейсер отбуксировал «Кайзер» из залива Самсах в Фуцзяне в Гонконг для ремонта. Ввиду обострившейся политической обстановки в Германском Самоа штаб адмиралтейства приказал «Корморану» отправиться туда чтобы усилить группировку из двух крейсеров того же типа: «Буссард» и «Фальке»[3].
На пути в Самоа «Корморан» в ночь с 23 на 24 марта 1899 налетел на риф Whirlwind у западного берега Новой Померании. Корабль налетел на риф своей средней частью, так что его нос на метр выступал из воды. Команда попыталась облегчить крейсер выгрузкой угля и боезапасов, но корабль остался прикованным к рифу. Командир корабля корветтенкапитан Хуго Эмсманн отправил паровой катер и ялик с двумя офицерами и одиннадцатью матросами в Фридрих-Вильгелмсхафен в 300 км от места аварии. Там моряки встретили германский пароход «Штеттин», который 29 марта подошёл к рифу. Тем временем Эмсманн решил убрать весь ненужный уголь и боезапас, часть которого выгрузили на берег, а оставшуюся часть просто выбросили за борт. Фок- и грот- матчу срубили а кормовые орудия перетащили на нос. Эти меры позволил сняться с рифа. Затем экипаж загрузил обратно припасы, выгруженные ранее на берег. Корабль отправился во Фридрих-Вильгельмсхафен, где прошёл обследование, были погружены дополнительные припасы. «Корморан» отправился в Сидней для проведения ремонта в сухом доке. Полное обследование корпуса выявило лишь лёгкие повреждения. Ремонтные работы продлились до начала июня[5].
В середине июня 1900 «Корморан» вернулся в Сидней для ежегодного капитального ремонта. Часть экипажа была отправлена в Китай на подавление Восстания боксёров. 2 октября «Корморан» бросил якорь в Апиа перед тем как отправиться в тур по германским колониям на Тихом океане. С 15 марта по 1 мая 1901 корабль находился на ремонте в Сиднее. В этот период «Корморан» и броненосный крейсер «Ганза» представляли Германию на первом парламенте Австралии в Мельбурне. На обратном пути к Самоа «Корморан» был отправлен к остовам Сент-Маттиас где был убит германский исследователь Менцке нем. Mencke вместе со своим ассистентом. Прибыв к островам «Корморан» и конвойный корабль «Мёве» атаковали островитян, ответственных за убийство. 28 июля «Корморан» вернулся в Апиа. В течение ноября крейсер нёс конвойную службу и совершал походы к другим островам[5].
В 1902 крейсер вновь навестил архипелаг Бисмарка и Маршалловы острова. Последующий ремонт был проведён в Сиднее. 18 августа крейсер вернулся в Апиа. 23 сентября крейсер отправился в очередной тур по германским колониям. В середине марта крейсер вернулся в Сидней для периодического обслуживания и там получил приказ возвращаться в Германию. 23 марта «Корморан» вышел из Сиднея и достиг Киля 13 сентября[5]. В Германии крейсер нёс службу в составе основного флота. Крейсер был модернизирован в ходе длительной реконструкции начавшейся в 1907 на имперской верфи в Данциге. Были установлены новые котлы производства J. W. Klawitter, парусная оснастка был сокращена. Также была установлена новая более высокая ходовая рубка. Работы были завершены в 1908[6], 1 мая 1909 «Корморан» снова получил назначение на Тихий океан[5].
Второй период на Тихом океане
8 июня 1909 находясь на Мальте, крейсер получил приказ идти к малой Азии, где происходила германская интервенция вызванная восстанием в Турции и насилием против армян. «Корморан» присоединился к крейсерам «Штеттин» и «Любек», хотя последний был отозван в Германию после того как обстановка разрядилась. В ходе инцидента «Корморан» принял на борт 300 армян, чтобы их защитить. 9 июля находясь в Порт-Саиде «Корморан» получил приказ продолжить свой поход на Тихий океан. Крейсеру пришлось остановиться в Джидде для ремонта котлов[5]. Достигнув Тихого океана, корабль приступил к конвойной службе, десантный отряд предпринял карательную экспедицию против каннибалов на Земле кайзера Вильхельма. 3 ноября крейсер принял участие в церемонии подъёма флага в Бланш-бей в годовщину германского владения Новой Померанией. Три дня спустя крейсер принял участие в церемонии закладки первого камня при строительстве башни Бисмарка в городе Томе (расположен к юго-западу от столицы Хербертсхёэ)[7].
13 ноября «Корморан» принял на борт губернатора Хербертсхёэ и сначала отправился во Фридрих-Вильгельмсхафен, затем в Ганзахафен а потом к реке Кайзерин-Аугуста, прошёл 339 км по вверх по её течению прежде чем получил приказ разворачиваться. 22 ноября крейсер достиг устья реки, 8 января 1910 прибыл в Апиа. Корабль принял участие в отмечании десятилетия германской аннексии островов продлившейся с 28 февраля по 3 марта. По дороге в Гонконг крейсер попал в ураган, нанёсший значительные повреждения. Его борта оказались слегка вдавлены, все шлюпки повреждены. Временный ремонт был проведён в Нумеа (Новая Каледония). 3 мая «Корморан» прибыл в Гонконг, 15 июля вернулся в Апиа. Затем «Корморан» присоединился к крейсеру «Кондор», броненосному крейсеру «Шарнхорст» и лёгким крейсерам «Эмден» и «Нюрнберг» из Восточно-азиатской эскадры. Пять кораблей плыли вместе пока 13 декабря находясь в Рабауле не получили приказ идти к Понпею для подавления восстания племени Сокехов. Крейсера прибыли туда 19 декабря и действовали там до 22 февраля, «Корморан», «Эмден» и «Нюрнберг» высаживали десанты для поддержки полиции (Polizei-Soldaten) из германской Новой Гвинеи.[8][9].
23 марта «Корморан» вернулся в Сидней для ежегодного ремонта, после чего приступил к очередному круизу по германским колониям на южном Тихом океане. В сентябре «Корморан» и пароход «Планета» безвозмездно сняли с мели норвежский барк «Фрам». В мае 1912 крейсер прошёл новый капитальный ремонт в Циндао, после чего снова отправился в тур по германским колониям. 10 января 1913 крейсер вернулся в Апиа. 24 февраля 1913 по приказу статс-секретаря Управления имперским флотом (Reichsmarineamt) Альфреда фон Тирпица «Корморан» был переквалифицирован в канонерку. С 4 июня по 5 июля корабль находился на ремонте в Сиднее. Затем ему пришлось сделать остановку у Бугенвиля ввиду племенных распрей на острове. Канонерка высадила десант, чтобы помочь полицейским силам (Polizeitruppen) подавить конфликт. В начале 1914 года корабль отправился в Циндао для дальнейшего ремонта и прибыл туда 30 мая[8].
С обострением политической ситуации в Европе в июле 1914 командир крейсера «Эмден» фрегаттенкапитан Карл фон Мюллер как старший по чину офицер в Циндао приказал ускорить ремонтные работы на «Корморане». После начал войны в августе «Эмден» захватил русский пароход «Рязань» и привёл его в Циндао. Поскольку «Корморан» всё ещё не находился в строю он был выведен из флота, его экипаж пополнил команду «Рязани», переквалифицированной во вспомогательный крейсер «Корморан». Люди с канонерок «Илтис» и «Фатерлянд» вместе с прочими добровольцами тоже пополнили команду нового вспомогательного крейсера[10]. Большая часть вооружения канонерки «Корморан» была 6 августа 1914 снята для укрепления береговой обороны Циндао для защиты концессии от британского нападения. В ночь с 28 на 29 сентября 1914 канонерка была затоплена коллективом имперских доков, чтобы её не захватил неприятель[4][10].
Напишите отзыв о статье "SMS Cormoran (1892)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Gröner, p. 97
- ↑ 1 2 3 Gardiner, p. 253
- ↑ 1 2 3 4 5 Hildebrand, Röhr, & Steinmetz, p. 193
- ↑ 1 2 Gröner, p. 98
- ↑ 1 2 3 4 5 Hildebrand, Röhr, & Steinmetz, p. 194
- ↑ Gröner, pp. 97-98
- ↑ Hildebrand, Röhr, & Steinmetz, pp. 194—195
- ↑ 1 2 Hildebrand, Röhr, & Steinmetz, p. 195
- ↑ de Quesada, p. 21
- ↑ 1 2 Hildebrand, Röhr, & Steinmetz, p. 196
- Комментарии
Литература
- Conway's All the World's Fighting Ships 1860–1905 / Gardiner, Robert. — Greenwich: Conway Maritime Press, 1979. — ISBN 0-8317-0302-4.
- Gröner Erich. German Warships 1815–1945. — Annapolis, MD: Naval Institute Press, 1990. — ISBN 0-87021-790-9.
- Die Deutschen Kriegsschiffe. — Ratingen: Mundus Verlag, 1993. — Vol. 2. — ISBN 978-3-8364-9743-5.
- de Quesada Alejandro. Imperial German Colonial and Overseas Troops 1885–1918. — Oxford: Osprey Publishing, 2013. — ISBN 978-1-78096-164-4.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий SMS Cormoran (1892)
25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.
Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
