SMS Schlesien (1906)
 |
В данной статье или разделе имеется список источников или внешних ссылок, но источники отдельных утверждений остаются неясными из-за отсутствия сносок. Утверждения, не подкреплённые источниками, могут быть поставлены под сомнение и удалены. Вы можете улучшить статью, внеся более точные указания на источники.
|
«Шлезиен» (Schlesien) — броненосец (линкор) Военно-морских Сил Германии в 1908—1945 годах.
Содержание
История создания
Броненосцы типа «Дойчланд» являлись логическим завершением серии немецких броненосцев начала XX века: типа «Кайзер», типа «Виттельсбах» и типа «Брауншвейг».
Броненосец (в дальнейшем переклассифицирован в линкор) «Шлезиен» (по названию земли Силезия) был заложен на данцигской верфи «Шихау» в июле 1905 года. Корабль был спущен на воду 28 мая 1906 года и вступил в строй в 1908 году.
Линкор имел водоизмещение 13 208 тонн, длину корпуса — 127,7 м, ширину — 22,2 м, осадку — 7,7 м. По всей длине ватерлинии корпус был закрыт крупповской бронёй толщиной от 100 до 240 мм. Толщина палубной брони 40 — 75 мм, броня башен главного калибра — 250—280 мм, казематов орудий вспомогательного калибра — 170 мм, боевой рубки — 140—300 мм.
Три паровые машины тройного расширения с 12 котлами Шульца-Торникрофта имели суммарную мощность 23 500 л. с. Скорость полного хода не превышала 19 узлов, дальность плавания 10-узловым ходом — 5500 миль. Экипаж — 743 человека.
Вооружение линкора составляли две двухорудийные 280-мм башни главного калибра, четырнадцать казематных 170-мм орудий, двадцать 80-мм орудий и шесть торпедных аппаратов.
После поражения Германии в Первой мировой войне Веймарской республике было разрешено оставить на флоте всего 15 тысяч моряков и 8 устаревших броненосцев.
В строю остались «Шлезиен», «Шлезвиг-Гольштейн», «Гессен», «Лотринген», «Брауншвейг», «Эльзас», «Пройссен» и «Ганновер». Но по мере вступления в строй «карманных линкоров» (формально подходивших под Версальские ограничения) необходимо было избавляться от «стариков», и в 1931 году 5 последних из перечисленных броненосцев исключили из списков флота и сдали на слом.
«Шлезиен» в 1926 году прошёл существенную модернизацию совместно с однотипным «Шлезвиг-Гольштейном», после чего оба линкора были переведены в класс учебных кораблей.
В ходе модернизации две ближайшие к носу трубы объединили в одну, котлы частично перевели на нефтяное отопление, а 170-миллиметровки заменили на 150-мм калибр. При этом количество «противоминной» артиллерии неуклонно сокращалось: два орудия сняли вскоре после модернизации, ещё два — к 1937, а к 1939 г. броненосцы полностью лишились 150-мм пушек. Зато соответственно возрастала их зенитная мощь, состоящая сначала из 88-мм зениток, к которым прибавились шесть 105-мм, а в войну ещё и несколько десятков 20-и 40-мм автоматов.
Боевое применение
25 августа 1939 года в Гданьскую бухту с «дружеским визитом» вошёл германский учебный линкор «Шлезвиг-Гольштейн». Официальной причиной прибытия линкора являлось 25-летие гибели здесь одного из германских судов в Первой мировой войне. В действительности линкор представлял собой плавучую батарею для атаки польского побережья.
В 4:30 1 сентября «Шлезвиг-Гольштейн» был приведён в состояние боевой готовности одиночным выстрелом из пистолета. А в 4:45 начал обстрел Вестерплатте — это знаменовало собой начало Второй мировой войны.
Дебют «Шлезвиг-Гольштейна» у Вестерплатте предопределил роль этих устаревших кораблей на всю войну. Их использовали только для обстрела берега, но довольно интенсивно: «Шлезиен» воевал до весны 1945 года.
15—23 марта 1945 года линкор «Шлезиен» принимал участие в боевых действиях в районе Данцигской бухты.
«Шлезиен» был последним крупным немецким артиллерийским кораблем, действовавшим против береговых объектов и наступающих советских войск. 2 мая линкор перешёл в Грайфсвальд, чтобы из бухты обстрелять железнодорожный мост через реку Пиин в районе Вольгаста. Однако 3 мая 1945 года в 2 часа 30 минут, находясь в районе Свинемюнде, линкор подорвался на английской авиационной донной магнитной мине. При взрыве погибло два человека, линкор потерял ход и был с трудом отбуксирован к берегу эсминцем Z-39.
Здесь, на рейде Померанской (Поморской) бухты Свинемюнде корабль был посажен на мель во избежание затопления. К тому времени линкор имел значительный дифферент на нос. Немцы поставили старый корабль таким образом, чтобы он мог обстреливать подходы к городу из кормовой башни главного калибра (два 280-мм орудия).
Потопление «Шлезиена»
3 мая 1945 года «Шлезиен» на переходе к новому месту стоянки был обнаружен воздушной разведкой КБФ. Утром 4 мая диспозиция неподвижного корабля была уточнена.
К 7 часам утра поступили первые сведения: кроме линкора, на рейде находились 3 эсминца, 12 сторожевых кораблей, 2 тральщика и 8 транспортов. Авиации противника в районе Свинемюнде обнаружено не было.
Для налёта было выделено 47 самолётов: ударная группа 51-го минно-торпедного авиаполка из 10 «Бостонов» (2 торпедоносца А-20G и 8 топмачтовиков А-20ДО). Командиром эскадрильи был назначен капитан Ф. Н. Макарихин. Также было задействовано 24 штурмовика Ил-2 (ведущий — лейтенант Гаркуша) и 12 истребителей прикрытия Як-9 майора Усыченко. Комэск капитан Макарихин находился на специальном «Бостоне» без бомб. Он осуществлял наведение ударной группы на цель и координацию действий всех тактических групп. В налёте участвовал Герой Советского Союза Александр Богачёв.
Первый налёт начался в 11 часов 30 минут и длился около 8 минут. Видимость из-за дымки была ограничена. Штурмовики Ил-2 атаковали корабли охранения, отвлекая их огонь на себя, а торпедоносцы и топмачтовики нанесли удар по линкору.
Во время этой атаки бомба, сброшенная с самолёта младшего лейтенанта Н. Линника, попала в «Шлезиен» и на нём возник пожар. Однако при прохождении над кораблём самолёт был уничтожен огнём с линкора.
Второй налёт на «Шлезиен» состоялся около 16 часов 4 мая: вылетел самолёт наведения, один торпедоносец, пять топмачтовиков, 16 штурмовиков и 8 истребителей. Во время их атаки был зафиксирован мощный подводный взрыв у самого борта линкора, отмечено прямое попадание бомб в транспорт, который тут же затонул. Получили сильные повреждения эсминец, вспомогательный крейсер «Орион» и ещё один транспорт. Но то, что «Шлезиен» сидит на мели, опять не было установлено.
В период между вторым и третьим налётом, по немецким данным, на корабле был подорван заряд, уничтоживший мачту, и были открыты кингстоны. Остатки команды эвакуировались на берег.
Третий налёт был проведён в 20 часов 4 мая 1945 года пятью топмачтовиками, 16 штурмовиками под прикрытием 8 истребителей, в результате чего было зафиксировано пять попаданий авиабомб в «Шлезиен».
Всего за день на линкор и корабли было сброшено 4 торпеды и 41 авиабомба. В ходе трёх авианалётов был потоплен вспомогательный крейсер «Орион» (7021 тонна). Кроме того в отчёт авиацией КБФ были записаны шесть транспортов общим водоизмещением 29000 тонн, два эскадренных миноносца, два тральщика и сторожевой корабль. Серьёзно повреждеными: три эскадренных миноносца, сторожевой корабль и транспорт водоизмещением 3000 тонн.
Специальная комиссия КБФ, куда входил и представитель от 51 МТАП, рассмотрела обстоятельства удара по «Шлезиену» и установила, что в линкор было несколько прямых попаданий крупнокалиберных авиабомб и имелась пробоина, которая могла быть следствием взрыва 1000-кг авиационной бомбы или торпеды на мелководье у борта корабля.
Критика последствий атак авиации ВВС КБФ на броненосец «Шлезиен» 4 мая 1945 года
Результаты трёх атак самолётов 51-го минно-торпедного авиаполка ВВС КБФ вызывают споры в виду своей неоднозначности.
Определённая часть исследователей полагает, что уничтожение броненосца «Шлезиен», как боевой единицы, нельзя записывать на счёт советского ВМФ. Это аргументируется следующими фактами:
- Броненосец получил значительные повреждения именно от взрыва английской донной мины ночью 3 мая 1945 года.
- За полчаса до первого налёта командир «Шлезиена» капитан цур зее Ганс-Эберхардт Буш с 20 ранеными моряками перешёл на борт миноносца «Т-36», что свидетельствует о решении затопить корабль ещё до атак авиации ВВС КБФ[1].
- Действия авиации КБФ не причинили кораблю ощутимого вреда, и даже не привели к людским потерям[1].
- Советское командование само признало действия авиации по линейному кораблю «Шлезиен» неудовлетворительными[2].
С другой стороны[кем?] приводятся следующие контраргументы:
- После взрыва донной мины «Шлезиен» был отбуксирован в Свинемюнде (то есть — держался на плаву), его артиллерия была способна вести огонь по морским и береговым целям, а также осуществлять противовоздушное прикрытие района: корабль боевого значения не потерял.
- При эвакуации Свинемюнде некоторые немецкие корабли уходили на буксире (например, эсминец «Z 34»): без атак ВВС КБФ «Шлезиен» мог уйти из порта таким же образом.
- Переход в небоевой обстановке командира «Шлезиена» на борт другого корабля при том, что на «Шлезиене» остались члены экипажа в боевых постах (те же расчёты зенитных орудий, например) не может считаться свидетельством об оставлении корабля командой перед его самоуничтожением.
- В отчёте комиссии, обследовавшей «Шлезиен» после занятия Свинемюнде, упоминается крупная пробоина в борту от попадания, либо же от близкого взрыва крупнокалиберной бомбы, или торпеды: что говорит о наличии повреждений от внешних взрывов, а не только от внутренних, как при самоподрыве.
- Значительные разрушения надстройки корабля тоже свидетельствуют в пользу результативности попаданий авиабомб.
- Факт подрыва корабля и открытия кингстонов командой не умаляет значения атак советской авиации на «Шлезиен» — точно так же, как факт открытия кингстонов командой «Бисмарка» не умаляет победы над ним кораблей английского Королевского флота.
- Советское командование признало неудовлетворительными действия не всей авиации, участвовавшей в налёте, а именно торпедоносной[2].
Дополнительно
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Проверить на соответствие критериям энциклопедичности. Возможно, содержание этой статьи или раздела представляет собой произвольный набор слабо связанных фактов, инструкцию, каталог или малозначимую информацию новостного характера. Пожалуйста, улучшите её в соответствии с правилами написания статей. На странице обсуждения могут быть подробности.
|
- В 1932—1933 годы командиром линкора «Шлезиен» был капитан 1-го ранга Канарис, будущий руководитель военной разведки абвер.
- Советскому командованию было известно о глубинах в районе операции (10-12 метров), что не позволяло использовать обычные авиационные торпеды, которые при сбросе с самолёта подныривали на 15-20 метров. Для атаки на линкор были использованы экспериментальные торпеды 45-36-АН.
- Самый крупный боевой корабль противника был уничтожен именно авиацией Балтийского флота. Самым крупным боевым кораблём Кригсмарине, уничтоженным надводными кораблями РККФ, был миноносец Т-31 (водоизмещение 1754 т., командир — капитан-лейтенант Петер Пиркхам), потопленный торпедными катерами ТК-37 старшего лейтенанта Тороненко и ТК-60 лейтенанта Бушуева (оба катера типа Д-3) ровно в полночь с 19-го на 20 июня 1944 года вблизи финского острова Нарви.
- За свою атаку на «Шлезиен» лётчик М. Борисов получил 10000 рублей.
Напишите отзыв о статье "SMS Schlesien (1906)"
Примечания
Ссылки
- [kriegsmarine.ru/shlesien.php Линкор «Шлезиен» на портале «Кригсмарине»]
- [iremember.ru/memoirs/letchiki-bombardirov/gss-borisov-mikhail-vladimirovich-torpedonosets/ Воспоминания ГСС Борисова М. В. на портале «Я помню»]
- [germanfleet.narod.ru/html/shlezvigsink.htm Потопление линкора «Шлезиен» (Отрывок из мемуаров И. Ф. Орленко)]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||
Отрывок, характеризующий SMS Schlesien (1906)
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.
С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
«Ну и пускай такой то обокрал государство и царя, а государство и царь воздают ему почести; а она вчера улыбнулась мне и просила приехать, и я люблю ее, и никто никогда не узнает этого», – думал он.
Пьер все так же ездил в общество, так же много пил и вел ту же праздную и рассеянную жизнь, потому что, кроме тех часов, которые он проводил у Ростовых, надо было проводить и остальное время, и привычки и знакомства, сделанные им в Москве, непреодолимо влекли его к той жизни, которая захватила его. Но в последнее время, когда с театра войны приходили все более и более тревожные слухи и когда здоровье Наташи стало поправляться и она перестала возбуждать в нем прежнее чувство бережливой жалости, им стало овладевать более и более непонятное для него беспокойство. Он чувствовал, что то положение, в котором он находился, не могло продолжаться долго, что наступает катастрофа, долженствующая изменить всю его жизнь, и с нетерпением отыскивал во всем признаки этой приближающейся катастрофы. Пьеру было открыто одним из братьев масонов следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона.
В Апокалипсисе, главе тринадцатой, стихе восемнадцатом сказано: «Зде мудрость есть; иже имать ум да почтет число зверино: число бо человеческо есть и число его шестьсот шестьдесят шесть».
И той же главы в стихе пятом: «И даны быта ему уста глаголюща велика и хульна; и дана бысть ему область творити месяц четыре – десять два».
Французские буквы, подобно еврейскому число изображению, по которому первыми десятью буквами означаются единицы, а прочими десятки, имеют следующее значение:
a b c d e f g h i k.. l..m..n..o..p..q..r..s..t.. u…v w.. x.. y.. z
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160
Написав по этой азбуке цифрами слова L'empereur Napoleon [император Наполеон], выходит, что сумма этих чисел равна 666 ти и что поэтому Наполеон есть тот зверь, о котором предсказано в Апокалипсисе. Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux [сорок два], то есть предел, который был положен зверю глаголати велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666 ти, из чего выходит, что предел власти Наполеона наступил в 1812 м году, в котором французскому императору минуло 42 года. Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, что именно положит предел власти зверя, то есть Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос. Пьер написал в ответе на этот вопрос: L'empereur Alexandre? La nation Russe? [Император Александр? Русский народ?] Он счел буквы, но сумма цифр выходила гораздо больше или меньше 666 ти. Один раз, занимаясь этими вычислениями, он написал свое имя – Comte Pierre Besouhoff; сумма цифр тоже далеко не вышла. Он, изменив орфографию, поставив z вместо s, прибавил de, прибавил article le и все не получал желаемого результата. Тогда ему пришло в голову, что ежели бы ответ на искомый вопрос и заключался в его имени, то в ответе непременно была бы названа его национальность. Он написал Le Russe Besuhoff и, сочтя цифры, получил 671. Только 5 было лишних; 5 означает «е», то самое «е», которое было откинуто в article перед словом L'empereur. Откинув точно так же, хотя и неправильно, «е», Пьер получил искомый ответ; L'Russe Besuhof, равное 666 ти. Открытие это взволновало его. Как, какой связью был он соединен с тем великим событием, которое было предсказано в Апокалипсисе, он не знал; но он ни на минуту не усумнился в этой связи. Его любовь к Ростовой, антихрист, нашествие Наполеона, комета, 666, l'empereur Napoleon и l'Russe Besuhof – все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых, он чувствовал себя плененным, и привести его к великому подвигу и великому счастию.
