SMS Schleswig-Holstein (1906)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<tr><th colspan="2" style="text-align:center; padding:6px 10px; font-size: 120%; background: #A1CCE7; text-align: center;">«Шлезвиг-Гольштейн»</th></tr><tr><th colspan="2" style="text-align:center; padding:4px 10px; background: #E7F2F8; text-align: center; font-weight:normal;">Schleswig-Holstein</th></tr><tr><th colspan="2" style="text-align:center; ">
</th></tr><tr><th colspan="2" style="text-align:center; ">
«Шлезвиг-Гольштейн»
</th></tr>

<tr><th style="padding:6px 10px;background: #D0E5F3;text-align:left;">Служба:</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;background: #D0E5F3;text-align:left;"> Германия Германия
Веймарская республика Веймарская республика
Германия Германия
СССР СССР </td></tr> <tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Класс и тип судна</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> Броненосец </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Изготовитель</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> Germaniawerft, Киль </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Заказан к постройке</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 11 июня 1904 года </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Строительство начато</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 18 августа 1905 года </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Спущен на воду</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 7 декабря 1906 года </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Введён в эксплуатацию</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 6 июля 1908 года </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Статус</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> Затоплен </td></tr> <tr><th colspan="2" style="text-align:center; padding:6px 10px;background: #D0E5F3;">Основные характеристики</th></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Водоизмещение</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 13 200 т — нормальное;
14 218 т — полное </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Длина</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 127,6 м </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Ширина</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 22,2 м </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Высота</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 7,7 м </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Бронирование</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 230 мм листов броневого пояса
280 мм защиты башен
76 мм палубы </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Мощность</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 19 330 л. с. </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Движитель</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 3 винта </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Скорость хода</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 17 узлов </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Дальность плавания</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 5000 морских миль на скорости 10 узлов </td></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Экипаж</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> 743 человека </td></tr> <tr><th colspan="2" style="text-align:center; padding:6px 10px;background: #D0E5F3;">Вооружение</th></tr><tr><th style="padding:6px 10px;font-weight:normal; background: #E7F2F8;border-bottom: 1px solid #D9EAF4;">Артиллерия</th><td class="" style="padding:6px 2px 6px 8px;border-bottom: 1px solid #E7F2F8;"> На момент постройки 4 × 280 мм пушки (2 × 2)
14 × 170 мм пушки (в казематах)
22 × 88 мм (в казематах)
6 × 450 мм торпедных аппарата
По состоянию на 1939 год: 4 × 280 мм пушки (2×2)
2 × 88 мм пушки
4 × 37 мм пушки (2×2)
22 × 20 мм </td></tr>

«Шле́звиг-Го́льштейн» (нем. SMS Schleswig-Holstein[а 1], [ʃleːsvɪç ˈhɔlʃtaɪ̯n] ) — немецкий броненосный военный корабль, участник Первой и Второй мировых войн. Назван в честь федеральной земли Шлезвиг-Гольштейн.

Последний в серии из пяти кораблей типа «Дойчланд». Заложен в августе 1905 года на судоверфи «Friedrich Krupp Germaniawerft» в Киле, вошел в строй тремя годами позже. К времени входа в строй являлись уже устаревшими, уступая в размерах, бронировании, огневой мощи и скорости более современным дредноутам.

В Первую мировую входил в состав германского Флота открытого моря, принимал участие в Ютландском бою, получил одно серьёзное попадание, после чего некоторое время использовался как сторожевой корабль в устье Эльбы, и был переведен в резерв в конце 1917 года. После войны стал одним из 6 устаревших кораблей, которые союзники разрешили сохранить Германии. Переоснащён в 1926 году. С 1926 по 1935 год — флагман немецкого флота. В 1936 году преобразован в учебное судно.

Известен тем, что из его орудий были даны первые залпы Второй мировой войны 1 сентября 1939 года, когда корабль обстрелял польскую базу Вестерплатте в Данциге.

В апреле 1940 года принял участие в операции по захвату Дании, использовался как учебный корабль с 1941 по 1944 года. В сентябре 1944 года вернулся в строй как корабль противовоздушной обороны. 19 декабря 1944 года на рейде Готенхафена на корабль упали три бомбы в ходе налёта самолётов Королевских ВВС, в результате корабль загорелся и затонул на глубине 12 м.

После Второй мировой поднят СССР и отбуксирован в Таллин. Переименован в «Бородино». Затоплен около острова Осмуссаар на Балтике в 1948 году и использовался как мишень до 1960-х. Останки судна сохранились до сих пор.

Корабельная рында экспонируется в Военно-историческом музее вооружённых сил Германии в Дрездене.[1]





Конструкция

«Шле́звиг-Го́льштейн» был заложен 18 августа 1905 года на судоверфи «Friedrich Krupp Germaniawerft» в Киле,[2] спущен на воду 17 декабря 1906. Корабль стал последним линкором додредноутного типа в немецком флоте.[3] В том же месяце[4] в британский флот вошёл «Дредноут», вооруженный десятью 12-дюймовыми (305 мм) орудиями, что означало мгновенное устаревание всех линкоров германского флота, включая «Шле́звиг-Го́льштейн».[5] Название кораблю дано германской императрицей Августой Викторией, на церемонии спуска на воду присутствовал также император Вильгельм II. Эрнст Гюнтер (англ.), герцог земли Шлезвиг-Гольштейн, произнес торжественную речь.[6]

Корабль имел длину 127,6 м, ширину 22,2 м, и осадку 8,21 м. Водоизмещение стандартное составляло 13200 метрических тонн, полное — 14218 метрических тонн. Силовая установка состояла из трех паровых машин тройного расширения, и двенадцати водотрубных котлов Шульца-Торникрофта на угольном топливе, мощность силовой установка составила 17000 л.с., что позволяло достичь максимальной скорости 19.1 уз. Таким образом, «Шле́звиг-Го́льштейн» был самым быстрым в серии, и вторым по эффективности использования топлива. На крейсерской скорости 10 уз дальность хода составляла 5720 морских миль. [2] Экипаж составил 35 офицеров and 708 матросов.[7]

Основное вооружение корабля было представлено четырьмя орудиями 28 cm SK L/40 (англ.)[а 2] в двух двухорудийных башнях, расположенных в носовой и кормовой частях судна. Четырнадцать орудий среднего калибра 17 cm SK L/40 (англ.) размещены в казематах, и двадцать малых пушек на 8.8 cm SK L/35 (англ.) на поворотных опорах. В дополнение к артиллерийскому вооружению имелись 450-мм торпедные аппараты, размещенные ниже ватерлинии — по одному на носу и в корме, и четыре по бортам. Броневой пояс имел толщину 240 мм в средней части судна, и дополнялся бронепалубой толщиной 40 мм. Броня башен составила 280 мм.[8]

Служба

6 июля 1908 года, по завершению постройки, «Шле́звиг-Го́льштейн» вышел на ходовые испытания. Экипаж главным образом был переведен с однотипного линкора «Шлезиен». 21 сентября вошел в состав II эскадры Флота открытого моря, вместе со своими систершипами[3]. В ноябре того же года участвовал в учениях в Балтийском море[9], по аналогичному сценарию маневры производились в следующие пять лет: весной — учения, летом — поход в Норвегию, и осенью — ещё одни учения. С 7 июля по 1 августа 1909 года совершил поход в Атлантику[10]. В сентябре 1910 командование кораблем принял Фридрих Бодикер (англ.), и командовал на протяжении трёх лет[11]. 3 октября 1911 года корабль вернулся во II эскадру . Из-за Агадирского кризиса в июле 1912 года летний поход был ограничен только Балтийским морем.[10] На учениях 1913 года корабль получил кайзеровский Schiesspreis — приз за успешную стрельбу.[6] 14 июля 1914 года начался ежегодный поход в Норвегию, но из-за угрозы войны в Европе он был завершен досрочно, и корабли II эскадры вернулись в Вильгельмхафен.[10]

Первая мировая война

С начала войны в июле 1914 года «Шле́звиг-Го́льштейн» нёс сторожевую службу в устье реки Эльбы, в то время как остальной флот был мобилизован.[3] В конце октября все корабли этой серии проходят модернизацию подводной противоминной и противоторпедной защиты в Киле,[9] после чего снова вливаются во флот. Соединение прикрывало линейные крейсеры I разведывательная эскадра (англ.) контр-адмирала Франц фон Хиппера во время бомбардировок Хартлпула, Скарборо и Уитби 15-16 декабря 1914 года.[3] В ходе этой операции 12 немецких дредноутов и 8 додредноутов приблизились на расстояние около 10 морских миль к изолированной эскадре из 6 британских линкоров. Однако, равная перестрелка эсминцев заставила адмирала Фридриха фон Ингеноля подумать, что он столкнулся со всем Гранд-Флитом, в результате чего он отказался от схватки, и развернул флот в сторону Германии.[12] В апреле 1916 года два 88-мм орудия были заменены зенитными пушками того же калибра.[3]

«Шле́звиг-Го́льштейн» участвовал в переходе к Доггер-банке 21-22 апреля 1915. 11-12 сентября II разведывательная группа провела операцию по установке мин на банке Сварте при поддержке II эскадры. Затем, 23-24 октября была проведена ещё одна операция по постановке мин, но безрезультатно. 5-7 марта 1916 года дредноуты II и III эскадры продолжили продвижение в Северное море, а другие корабли II эскадры оставались в Германском заливе (англ.), готовые присоединиться к ним. Затем, 24-25 апреля, флот вновь объединился во время обстрела Ярмута и Лоустофта (англ.).[9] В этой операции линейный крейсер SMS Seydlitz получил повреждение на британской мине и вынужден был немедленно вернуться в порт. Видимость была настолько низкой, что операция была прекращена ещё до контакта с британским флотом.[13]

Ютландское сражение

Командующий Флотом открытого моря, адмирал Шеер, запланировал немедленное продвижение в Северное море, однако повреждение «Зейдлица» вынудило отложить операцию до конца мая.[14] Последним кораблем IV дивизиона II эскадры, замыкающим кораблем всей формации, был «Шле́звиг-Го́льштейн». II эскадрой командовал контр-адмирал Франц Мауве (нем.).[15] В процессе движения на север Шеер дал команду флоту преследовать на максимальной скорости уходящие корабли британской V эскадры. «Шле́звиг-Го́льштейн» и его систер-шипы были заметно медленнее, чем дредноуты, и быстро отстали.[16] Тогда адмирал Шеер дал команду «Ганноверу» занять позицию позади «Шле́звиг-Го́льштейна», и таким образом, на обоих концах флота было по командному кораблю.[17] Гранд Флит, имевший существенное численное превосходство, стал виден в 19:30.[18] Положение германского флота осложнялось присутствием медленных броненосцев типа «Дойчланд», и если бы Шеер повернул в сторону Германии, ему бы удалось избежать сражения ценой потери этих медленных кораблей.[19]

Адмирал Шеер принял решение совершить манёвр «все вдруг» [а 3] на 180°.[20] Отставшие корабли II эскадры не смогли лечь на новый курс и выпали из боевого порядка.[21] Адмирал Мауве решил вывести свои корабри в кильватер дредноутов III эскадры, но решение пришлось отменить, так как манёвр помешал бы линейным крейсерам Хиппера. Вместо этого, он попытался занять место в голове колонны.[22] Однако же, ко времени достижения II эскадрой нужной точки, Шеер скомандовал ещё один поворот «все вдруг», что привело к тому, что броненосцы оказались в хвосте германской флотилии.[23] Около 21:00 Шеер приказал флотилии совершить третий разворот, но низкая скорость броненосцев опять привела к выпадению их из боевого порядка.[24]

Ближе к концу первого дня сражения поврежденные линейные крейсера Хиппера были атакованы британцами. «Шле́звиг-Го́льштейн» и другие «корабли-пятиминутки»[а 4] пришли к ним на помощь, вклинившись между боевыми порядками британских и немецких линейных крейсеров.[25] Столкновение получилось очень непродолжительным, главным образом из-за настолько плохой видимости, что главный калибр «Шле́звиг-Го́льштейна» так и не навелся на цель и не сделал ни единого выстрела. В 21:35 крупный снаряд попал в левый борт корабля,[25][а 5] пробил отверстие диаметром около 40 см, и взорвался внутри броневого каземата. Взрывом уничтожило 4,5 метра палубы надстройки и вывело из строя одно из казематных орудий по левому борту,[26] жертвами снаряда стали три человека, ещё девять — ранено.[27] Адмирал Мауве прекратил бой против превосходивших его в огневой мощи линейных крейсеров и отвернул на 8 румбов на правый борт.[28]

Поздно вечером 31 мая флотилия перестроилась для ночного отхода в Германию, при этом «Шле́звиг-Го́льштейн» располагался ближе к концу колонны, перед «Гессеном», «Ганновером» и линейными крейсерами «Фон дер Танн» и «Дерфлингер».[29] Около 03:00 британские эсминцы провели серию атак против флотилии, часть из которых затрагивала «Шле́звиг-Го́льштейн».[30] Вскоре броненосец «Поммерн» получил попадание как минимум одной торпедой с эсминца HMS Onslaught (1915), что привело к детонации оружейного погреба и уничтожению корабля грандиозным взрывом. В ходе этой атаки «Шле́звиг-Го́льштейну» пришлось уворачиваться от британских торпед. [31] Вскоре после 05:00, «Ганновер» и некоторые другие корабли ошибочно посчитали, что обнаружили британские субмарины, и открыли огонь.[32]

Несмотря на ожесточенность ночного боя, Флоту открытого моря удалось прорваться через строй британских эсминцев и достичь Хорнс-рифа (англ.) к 4:00 утра 1 июня.[33] Германский флот достиг Вильгельмсхавена несколькими часами позже, при этом неповрежденные дредноуты типа «Нассау» и «Гельголланд» заняли оборонительные позиции.[34] За время боя «Шле́звиг-Го́льштейн» выпустил только двадцать 170-мм снарядов.[35]

Дальнейшая активность

С 10 по 25 июня «Шле́звиг-Го́льштейн» находится в доке на ремонте,[3] и в то же время командование флота принимает решение вывести с активной службы оставшиеся четыре устаревших и, как показала гибель «Поммерна», уязвимых к торпедым атакам, корабля типа «Дойчланд».[36] Позднее корабль использовался в качестве мишени для подводных лодок, и только в короткий период времени с 12 по 23 февраля 1917 года нёс сторожевую службу. В апреле «Шле́звиг-Го́льштейн» ушел в Альтенбрух (нем.) в устье Эльбы, и 2 мая там он был выведен из состава флота. С корабля сняли вооружение и приписали к 5й флотилии подводных лодок в качестве плавучей базы, находился он при этом в Бремерхафене. В 1918 году корабль перевели в Киль, где он и оставался до конца войны.[3]

Межвоенные годы

После поражения Германии в Первой мировой войне, в соответствии со статьей 181 Версальского договора, флот был преобразован в Рейхсмарине, в составе которого разрешено было оставить только 15000 моряков[37] и восемь старых броненосцев для целей береговой обороны, причём два из них должны были находиться в резерве.[38] Уцелевшими броненосцами стали «Шле́звиг-Го́льштейн», его систер-шипы «Ганновер» и «Шлезиен», а также несколько броненосцев типа «Брауншвейг».[39] 31 января 1926 года, после значительной модернизации в новом флоте, «Шле́звиг-Го́льштейн» стал флагманом. В ходе этой модернизации установили новую систему управления огнём, и расширили кормовую надстройку для адмиральского персонала. 170-мм орудия заменили на 150-мм, а вместо подводных торпедных аппаратов установили новые в казематах главной палубы.[40]

«Шле́звиг-Го́льштейн» и «Ганновер» совершили поход в Атлантику, продолжавшийся с 14 мая по 17 июня 1926 года. С 22 по 30 мая корабль находился в Пальма де Майорка на Средиземном море, затем 1-7 июня встретился с «Эльзасом» в Барселоне, а затем проследовал в Виго, где 12-14 июня соединился с «Гессеном», «Эльзасом» и «Ганновером». Здесь командующий флотом вице-адмирал Конрад Моммсен (нем.) встретился с королём Испании Альфонсо XIII.[41] Следующий поход «Шле́звиг-Го́льштейна» состоялся в период с 30 марта по 14 июня 1927, снова по Атлантике. Корабль посетил несколько иберийских портов, в том числе португальский Лиссабон, где Моммсена приветствовал Оскар Кармона, президент Португалии.[42] С декабря 1927 по январь 1928 года «Шле́звиг-Го́льштейн» проходит очередную модернизацию, в процессе которой две передние трубы объединили в одну, а заднюю нарастили, до того такая же модернизация была проведена на «Шлезиен».[40]

С началом ввода в строй новых тяжелых крейсеров типа «Дойчланд» в 1933 году старые броненосцы начали переводить в резерв. В мае 1935 Рейсхмарине был преобразован в Кригсмарине в процессе создания Вермахта Адольфом Гитлером.[43] «Шле́звиг-Го́льштейн» перестал быть флагманом 22 сентября 1935, и в январе-марте, а затем в мае-июле 1936 года был перестроен в учебное судно. В ходе перестройки были убраны 150-мм пушки и торпедные аппараты с верхней палубы, а два кормовых котла были переведены на нефтяное отопление.[37] Экипаж судна был уменьшен, с 35 офицеров и 708 матросов до 31 офицера и 565 матросов. Экипаж был пополнен 175 кадетами,[44] которые участвовали в последующих походах на «Шлезиене» и «Шле́звиг-Го́льштейне», в том числе в шестимесячном походе в Южную Америку и на Карибы, начавшемся в октябре 1936. В следующем году состоялся поход вокруг Африки, а в 1938—1939 — снова в Южную Америку и карибский бассейн.[45] Капитаном корабля с июня 1938 по апрель 1939 был Густав Кизерицки (нем.).[11]

С середины 1930-х Гитлер начал проводить всё более агрессивную внешнюю политику — в 1936 году была проведена ремилитаризация Рейнской области, после чего в 1938 году произошел аншлюс Австрии и аннексия Чехословакии.[46] Он также требовал восстановления контроля над Данцигом, который стал вольным городом после Первой мировой войны.[47]

Вторая мировая война

Рано утром 1 сентября 1939 Германия атаковала Польшу. До этого, в августе, «Шле́звиг-Го́льштейн» вошел в порт Данцига и встал на якорь поблизости от склада боеприпасов базы Вестерплатте под предлогом церемониального визита. Командиром корабля на тот момент являлся вице-адмирал Густав Кляйкамп. На борту находилась рота морских пехотинцев, численностью 500 человек. Рано утром корабль продвинулся вглубь портового канала.

В 4:30 броненосец приведён в состояние боевой готовности одиночным выстрелом из пистолета. В 04:47 утра 1 сентября «Шле́звиг-Го́льштейн» открыл огонь из своих орудий по польским позициям в Вестерплатте, таким образом, произведя первые выстрелы во Второй мировой войне.[48] Эти выстрелы стали сигналом наземным войскам к началу атаки укрепления,[49] однако первая атака немцев была отбита.[50] Вторая атака, снова поддержаная огнём с корабля, началась тем же утром, однако она также оказалась неудачной, и была отбита к полудню.[51]

4 сентября к «Шле́звиг-Го́льштейну» присоединились торпедные катера T196 и Von der Gröben.[52] Немецкая пехота и инженерные силы высадились на берег для штурма крепости при поддержке корабельной артиллерии,[53] но поляки удерживали позиции до 10:30 утра 7 сентября, после чего сдались.[54] Вслед за этим «Шле́звиг-Го́льштейн» начал обстрел польских позиций в Хеле и Редлово, который продолжался до 13 сентября.[53] Между 25 и 27 сентября бронесец вернулся в Хель со «Шлезиеном», и оба корабля продолжили бомбардировку польских позиций. [55]

Дальнейшие события происходили на западном направлении, и в апреле 1940 года Германия вторгается в Данию. «Шле́звиг-Го́льштейн» осуществлявший поддержку с моря,[56] сел на мель вблизи берега Дании, но вскоре был снят.[57] После этой операции корабль вернулся к учебной работе в качестве флагмана учебного флота.[58] В конце 1943 года прорабатывается вопрос его ввода в строй. Причина кроется в растущем дефиците нефти, в то время как на корабле сохранилась часть котлов на угле. 1 февраля 1944 он снова введён в строй, сначала как учебный корабль, а затем, после переоборудования в Готенхафене — как корабль охранения конвоев. Для этого ему существенно нарастили зенитное вооружение, но после трёх бомбовых попаданий с британских самолетов 18 декабря 1944, сел на дно на отмели.[59] Поскольку корабль был выведен из строя, экипаж сняли и отправили на берег, на оборону Мальборка.[56]

Когда советские войска захватили город, оставшийся экипаж взорвал старый корабль, это произошло 21 марта.[1][60] После окончания войны, в 1945-46 годах, корабль был поднят советским флотом и отбуксирован в Таллин. Некоторые источники утверждают, что он был разобран на металл в Гдыне[1][61], однако другие показывают, что на самом деле он использовался как буксируемая мишень на мелководье вблизи острова Осмуссаар в Финском заливе.[62][63] Последние стрельбы по нему проводились в 1966 году, ныне его остов находится под водой.[64].

Капитаны корабля

<timeline> ImageSize = width:1000 height:auto barincrement:18 PlotArea = left:100 bottom:80 top:10 right:10 Alignbars = justify DateFormat = dd/mm/yyyy Period = from:11/06/1904 till:01/01/1948 TimeAxis = orientation:horizontal format:yyyy

Colors =

 id:captain   value:red       legend:Капитан
 id:WWIs     value:tan2      legend:Начало_Первой_мировой_войны
 id:WWIe     value:tan2      legend:Окончание_Первой_мировой_войны
 id:lines1   value:black      legend:Ютландское_сражение
 id:lines2   value:black      legend:Атака_на_Вестерплатте

Legend = orientation:vertical position:bottom ScaleMajor = unit:year increment:5 start:1905 ScaleMinor = unit:year increment:1 start:1905

BarData =

 bar:Holleben   text:Franz von Holleben
 bar:Boedicker   text:Friedrich Boedicker
 bar:Uthemann   text:Hans Uthemann
 bar:Varrentrapp   text:Eduard Varrentrapp
 bar:Hansen   text:Gottfried Hansen
 bar:Rümann   text:Wilhelm Rümann
 bar:Maßmann   text:Siegfried Maßmann
 bar:Knobloch   text:Reinhold Knobloch
 bar:Götting   text:Friedrich Götting
 bar:Schuster   text:Karlgeorg Schuster
 bar:Patzig   text:Conrad Patzig
 bar:Krause   text:Günther Krause
 bar:Feldbausch   text:Hans Feldbausch
 bar:Kieseritzky   text:Gustav_Kieseritzky
 bar:Kleikamp   text:Gustav Kleikamp
 bar:Zaubzer   text:Guido Zaubzer
 bar:Roegglen   text:Alfred Roegglen
 bar:Rigauer   text:Hanns Rigauer
 bar:Hennecke   text:Walter Hennecke
 bar:Oechelhaeuser   text:Helmut von Oechelhaeuser
 bar:Asmus   text:Joachim Asmus
 bar:Bach   text:Walter Bach
 bar:Bürklen   text:Reinhold Bürklen
 

PlotData=

 width:10 textcolor:black align:left anchor:from shift:(10,-4)
 bar:Holleben   from:06/07/1908 till:14/09/1910 color:captain
 bar:Boedicker  from:15/09/1910 till:30/09/1913 color:captain
 bar:Uthemann   from:01/10/1913 till:01/01/1916 color:captain
 bar:Varrentrapp  from:01/01/1916 till:02/05/1917 color:captain
 bar:Hansen   from:01/02/1926 till:30/09/1926 color:captain
 bar:Rümann  from:01/10/1926 till:28/09/1928 color:captain
 bar:Maßmann   from:29/09/1928 till:25/02/1930 color:captain
 bar:Knobloch  from:26/02/1930 till:29/09/1931 color:captain
 bar:Götting   from:05/10/1931 till:26/09/1933 color:captain
 bar:Schuster  from:27/09/1933 till:28/02/1935 color:captain
 bar:Patzig   from:28/02/1935 till:06/10/1935 color:captain
 bar:Krause  from:07/10/1935 till:02/05/1937 color:captain

 bar:Feldbausch   from:15/05/1937 till:07/06/1938 color:captain
 bar:Kieseritzky  from:08/06/1938 till:25/04/1939 color:captain
 bar:Kleikamp   from:26/04/1939 till:28/08/1940 color:captain
 bar:Zaubzer  from:29/08/1940 till:20/09/1940 color:captain
 bar:Roegglen   from:20/01/1941 till:01/04/1941 color:captain
 bar:Zaubzer  from:01/04/1941 till:01/05/1941 color:captain
 bar:Rigauer   from:01/05/1941 till:31/05/1941 color:captain
 bar:Hennecke  from:31/05/1941 till:01/10/1941 color:captain
 bar:Rigauer   from:01/10/1941 till:01/11/1941 color:captain
 bar:Oechelhaeuser  from:01/11/1941 till:01/05/1942 color:captain
 bar:Asmus   from:01/05/1942 till:31/05/1942 color:captain
 bar:Oechelhaeuser  from:01/11/1942 till:31/03/1943 color:captain
 bar:Bach   from:01/02/1944 till:28/02/1944 color:captain
 bar:Bürklen  from:28/02/1944 till:25/01/1945 color:captain

LineData =

 at:28/07/1914 color:WWIs layer:back  
 at:31/05/1916 color:lines1 layer:back
 at:11/11/1918 color:WWIe layer:back 
 at:01/09/1939 color:lines2 layer:back

</timeline>

Напишите отзыв о статье "SMS Schleswig-Holstein (1906)"

Примечания

  1. "SMS" означает "Seiner Majestät Schiff", или "Корабль Его Величества"
  2. Корабельные орудия Германской империи обозначались следующим образом: "SK" (Schnelladekanone) - скорострельная пушка, L/40 - длина ствола. В данном случае, ствол имеет длину 40 калибров.
  3. Немецкий термин для этого поворота Gefechtskehrtwendung переводится приблизительно как "боевой поворот кругом", и представляет собой одновременный поворот на 16 румбов (180°) всех кораблей флотилии. До Ютландского боя такой поворот никогда не совершался в бою. См. также: Tarrant, pp. 153–154.
  4. Германские моряки называли их так, поскольку предполагалось, что приблизительно столько проживут эти корабли при стычке с дредноутом. См. также: Tarrant, С. 62
  5. Источники расходятся относительно калибра снаряда, и корабля, который произвел выстрел. Джон Кэмпбелл утверждает, что это был 12-дюймовый снаряд с HMS New Zealand (1911), в то время как Тэррант указывает на 13,5-дюймовый чемодан, выпущенный, возможно, HMS Princess Royal (1911). Источники: Campbell, С. 254 и Tarrant, С. 195.
  1. 1 2 3 Gröner, p. 22.
  2. 1 2 Staff, p. 5.
  3. 1 2 3 4 5 6 7 Staff, p. 15.
  4. Gardiner & Gray, pp. 21–22.
  5. Herwig, p. 57.
  6. 1 2 Hildebrand Röhr & Steinmetz, p. 131.
  7. Gröner, p. 21.
  8. Gröner, pp. 20–21.
  9. 1 2 3 Staff, p. 11.
  10. 1 2 3 Staff, pp. 8–15.
  11. 1 2 Hildebrand Röhr & Steinmetz, p. 130.
  12. Tarrant, pp. 31–33.
  13. Tarrant, pp. 52–54.
  14. Tarrant, p. 58.
  15. Tarrant, p. 286.
  16. London, p. 73.
  17. Tarrant, p. 84.
  18. Tarrant, p. 150.
  19. Tarrant, pp. 150–152.
  20. Tarrant, pp. 152–153.
  21. Tarrant, p. 154.
  22. Tarrant, p. 155.
  23. Tarrant, p. 166.
  24. Tarrant, p. 180.
  25. 1 2 Tarrant, p. 195.
  26. Campbell, pp. 270–271.
  27. Tarrant, p. 298.
  28. Tarrant, pp. 195–196.
  29. Campbell, p. 275.
  30. Tarrant, p. 242.
  31. Campbell, p. 300.
  32. Campbell, p. 314.
  33. Tarrant, pp. 246–247.
  34. Tarrant, p. 263.
  35. Tarrant, p. 292.
  36. Gardiner & Gray, p. 141.
  37. 1 2 Кофман, p. 28.
  38. Gardiner & Chesneau, p. 218.
  39. Schultz, p. 90.
  40. 1 2 Schultz, pp. 91–100.
  41. Hildebrand Röhr & Steinmetz, p. 132.
  42. Hildebrand Röhr & Steinmetz, p. 133.
  43. Schultz, pp. 125–133.
  44. Schultz, pp. 134–136.
  45. Schultz, pp. 135–185.
  46. Murray & Millet, pp. 5–12.
  47. Bullock, p. 288.
  48. Williamson, pp. 5–6.
  49. Hargreaves, p. 102.
  50. Rohwer, p. 2.
  51. Hargreaves, p. 109.
  52. Rohwer, p. 3.
  53. 1 2 Rohwer, p. 4.
  54. Rohwer, p. 16.
  55. Rohwer, p. 5.
  56. 1 2 Williamson, p. 6.
  57. Evans, p. 119.
  58. Nauck, p. 304.
  59. Schultz, pp. 228–248.
  60. Domarus, p. 3122.
  61. Gardiner & Chesneau, p. 222.
  62. Schultz, p. 248-253.
  63. Breyer, p. 40.
  64. Diver, May 2009.

Литература

  • Breyer Siegfried. Linienschiffe Schleswig-Holstein und Schlesien: Die "Bügeleisen" der Ostsee. — Friedberg: Podzun-Pallas-Verlag GmbH, 1992. — ISBN 3-7909-0463-5.
  • Bullock Alan. Hitler: A Study in Tyranny. — New York: Harper Collins, 1991. — ISBN 978-0-06-092020-3.
  • Campbell John. Jutland: An Analysis of the Fighting. — London: Conway Maritime Press, 1998. — ISBN 978-1-55821-759-1.
  • Domarus Max. Speeches and Proclamations, 1932–1945: The Chronicle of a Dictatorship. — Wauconda: Bolchazy-Carducci, 1990. — ISBN 0-86516-228-X.
  • Evans Richard J. The Third Reich at War. — New York: Penguin Group, 2009. — ISBN 978-1-59420-206-3.
  • [books.google.com/books?id=V2r_TBjR2TYC&printsec=frontcover Conway's All the World's Fighting Ships, 1906–1921]. — Annapolis: Naval Institute Press, 1985. — ISBN 978-0-87021-907-8.
  • [books.google.com/books?id=bJBMBvyQ83EC&printsec=frontcover Conway's All the World's Fighting Ships, 1922–1946]. — Annapolis: Naval Institute Press, 1980. — ISBN 978-0-87021-913-9.
  • Gröner Erich. German Warships: 1815–1945. — Annapolis: Naval Institute Press, 1990. — ISBN 978-0-87021-790-6.
  • Herwig Holger. "Luxury" Fleet: The Imperial German Navy 1888–1918. — Amherst: Humanity Books, 1998. — ISBN 978-1-57392-286-9.
  • Hargreaves Richard. Blitzkrieg Unleashed: The German Invasion of Poland, 1939. — Mechanicsburg: Stackpole Books, 2010. — ISBN 9780811707244.
  • Die Deutschen Kriegsschiffe (Volume 7). — Ratingen: Mundus Verlag, 1993.
  • London Charles. [books.google.com/books?id=geQ6-XpW5fEC&printsec=frontcover Jutland 1916: Clash of the Dreadnoughts]. — Oxford: Osprey Publishing, 2000. — ISBN 978-1-85532-992-8.
  • A War to be Won. — Cambridge: Harvard College, 2000. — ISBN 978-0-674-00163-3.
  • Nauck, Hans E. (1997). «Damage to German Warships at the End of WW II». Warship International (International Naval Research Organization) XXXIV (3). ISSN [worldcat.org/issn/0043-0374 0043-0374].
  • Rohwer Jürgen. Chronology of the War at Sea, 1939–1945: The Naval History of World War Two. — Annapolis, MD: Naval Institute Press, 2005. — ISBN 978-1-59114-119-8.
  • Schultz Willi. Linienschiff Schleswig-Holstein: Flottendienst in drei Marinen. — Herford: Koehlers Verlagsgesellschaft mbH, 1992. — ISBN 3-7822-0502-2.
  • Staff Gary. German Battleships: 1914–1918 (1). — Oxford: Osprey Books, 2010. — ISBN 978-1-84603-467-1.
  • Tarrant V. E. Jutland: The German Perspective. — London: Cassell Military Paperbacks, 2001. — ISBN 978-0-304-35848-9.
  • Williamson Gordon. [books.google.com/books?id=z-3w7JSYHD4C&printsec=frontcover German Battleships 1939–45]. — Oxford: Osprey Publishing, 2003. — ISBN 978-1-84176-498-6.
  • Кофман, В. (1993). «Корабль, начавший мировую войну». Моделист-конструктор (10). ISSN [worldcat.org/issn/0131-2243 0131-2243].

Ссылки

  • (May 2009) «[www.divernet.com/Wrecks/242302/the_battleship_that_started_world_war_two.html The battleship that started World War Two]». Diver. Проверено 29 July 2012.
  • «[www.maritimequest.com/warship_directory/germany/battleships/schleswig_holstein/schleswig_holstein.htm Фотогалерея о корабле Шлезвиг-Гольштейн]».



Отрывок, характеризующий SMS Schleswig-Holstein (1906)

– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.