STS-100
Поделись знанием:
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.
В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
| STS-100 | |
| Общие сведения | |
|---|---|
| Полётные данные корабля | |
| Название корабля | Индевор |
| Полёт шаттла № | 104 |
| Стартовая площадка | КЦ Кеннеди, СП 39-A[1] |
| Запуск | 19 апреля 2001 года 18:40:42 UTC |
| Стыковка | 21 апреля 2001 года 13:59:00 UTC |
| Место стыковки | МКС, PMA-2 |
| Расстыковка | 29 апреля 2001 года 17:34:00 UTC |
| Посадка | 1 мая 2001 16:11:56 UTC |
| Место посадки | авиабаза «Эдвардс» (полоса 22) |
| Длительность полёта | 11 дней 21 час 31 минута 14 секунд |
| Количество витков | 186 |
| Высота орбиты | 320 км |
| Апогей | 394 км |
| Перигей | 377 км |
| Наклонение | 51,6° |
| Период обращения | 92,3 |
| NSSDC ID | [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=2001-016A 2001-016A] |
| SCN | [www.n2yo.com/satellite/?s=26747 26747] |
| Полётные данные экипажа | |
| Членов экипажа | 7 |
| Предыдущая | Следующая |
|---|---|
STS-102  |
STS-104  |
</td></tr>
STS-100 — космический полёт MTKK «Индевор» по программе «Спейс Шаттл» (104-й полёт программы[2]). Индевор стартовал 19 апреля 2001 года из Космического центра Кеннеди в штате Флорида. Основными задачами STS-100 по программе продолжения сборки Международной космической станции (15-й полёт к МКС, 9-й полёт шаттла к МКС[3]) являлись доставка на МКС дистанционного манипулятора SSRMS и оборудования и грузов[4] для экипажа 2-й основной экспедиции. Во время полёта было совершено два выхода в открытый космос (общей продолжительностью 14 часов 50 минут).
Содержание
Экипаж
-
(НАСА): Кент Роминджер (5)[5] — командир; - (НАСА): Джеффри Эшби (2) — пилот;
-
(ККА): Кристофер Хэдфилд (2) — специалист полёта-1; - (НАСА): Джон Филлипс (1) — специалист полёта-2, бортинженер;
- (НАСА): Скотт Паразински (4) — специалист полёта-3;
-
(ЕКА): Умберто Гуидони (2) — специалист полёта-4. -
(ФКА): Юрий Лончаков (1) — специалист полёта-5.
Изначально вместо Паразински в экипаж был назначен Роберт Кербим-мл, но после вывода из состава экипажа STS-98 астронавта Марка Ли, Кербим был переведён на его место[6].
Параметры полёта
- Масса аппарата
- Грузоподъёмность — 4 899 кг;
- Наклонение орбиты — 51,6°;
- Период обращения — 92,3 мин;
- Перигей — 377 км;
- Апогей — 394 км.
Авторитетный американский космический эксперт из Гарвард-Смитсоновского центра астрофизики[7] Джонатан МакДауэлл в очередном номере своего «Космического репорта» (англ. Jonathan's Space Report или JSR) заявил, что официальные данные о стартовой и посадочной массах STS-100 некорректны. По его оценке, при старте шаттл имел массу примерно 115 652 кг[8][9].
Грузы STS-100
STS-100 доставил на МКС один из основных элементов Мобильной системы обслуживания MSS (от англ. Mobile Servicing System) — дистанционный манипулятор космической станции SSRMS (англ. Space Station Remote Manipulator System), разработанный и созданный канадской компанией MDA Space Missions (ранее называемой MD Robotics, а ещё ранее — SPAR Aerospace). Манипулятор SSRMS, наряду с некоторыми другими элементами MSS, является вкладом Канады в проект Международной космической станции, и предназначен для выполнения операций по строительству и обслуживанию станции на протяжении всего её полёта[4].
Внешняя УВЧ антенна UHF-диапазона (от англ. Ultra-High Frequency. Система связи UHF-диапазона предназначена для обеспечения голосовой связи, передачи команд управления и телеметрии в направлении «космос-космос». Система позволяет вести двусторонние переговоры с приближающимся к станции кораблем (до установки UHF-антенны для связи между шаттлом и МКС использовалась радиосистема диапазона VHF, работавшая только в пределах прямой видимости и требующая наличия на шаттле отдельного комплекта аппаратуры), между работающими в открытом космосе членами экипажа и их напарником на борту станции, а совместно с системой S-диапазона — с Хьюстоном. На одной частоте UHF-система может обслуживать до 5 пользователей[4].
Грузовой модуль «Рафаэль» (англ. Raffaello) является вторым (из трёх) многоцелевым модулем материально-технического снабжения (MPLM, от англ. Multi-Purpose Logistics Module). Многоцелевые модули снабжения (ММС) предназначены для транспортировки грузов на орбиту, к Международной космической станции, и обратно, с отработанными материалами, на Землю. Модуль предоставлен НАСА Итальянским космическим агентством (ИКА). Входит в американский сегмент МКС и является собственностью США[4].
Выходы в космос
Во время полёта STS-100 было осуществлено два выхода в открытый космос, оба совершили астронавты Скотт Паразински и Крис Хэдфилд (Хэдфилд стал первым канадцем вышедшим в открытый космос)[10].
- 22 апреля c 11:45 до 18:55 (UTC), длительность 7 часов 10 минут. Работы по монтажу и установке манипулятора SSRMS (развертывание манипулятора и фиксация плеч в рабочем положении[2]) и антенны UHF-диапазона (установка и крепление 56-килограммовой антенны к модулю «Дестини» на 1,2 метровую штангу; подключение к уже имеющимся элементам системы связи МКС в диапазоне UHF, включая приемопередатчики линии «МКС-космос» (англ. Space-to-Space Station Radio Transceiver, SSSR)[4]).
- 24 апреля c 12:34 до 20:14 (UTC), длительность 7 часов 40 минут. Завершена работа по подключению SSRMS (вместо временных кабелей питания к гнезду манипулятора PDGF подключены кабели из модуля LAB), демонтаж с модуля «Юнити» старой антенны системы ECS (так как необходимость в ней отпала; а на это место планировалась установка модуля шлюзовой камеры)[2].
Эмблема STS-100
Эмблема миссии отражает основные темы полета: робототехника и внекорабельная деятельность (так как во время выходов в открытый космос проводилось развертывание роботизированного манипулятора SSRMS). Обрамлением эмблемы служит шлем скафандра для выхода в космос, внизу иллюминатора шлема изображены согнутые в шарнире два звена канадского манипулятора. Там же отражаются шаттл «Индевор» (с размещёнными в отсеке полезной нагрузки платформой «Спейслэб», ультравысокочастотной антенной для станции и многоцелевым модулем снабжения «Рафаэлло»), МКС и восходящее над горизонтом Земли солнце[11].
Состав экипажа подчёркнут наличием стилизованных флагов (американский, российский, канадский и итальянский) в нижней части эмблемы. 10 звёзд в небе представляют 10 детей членов экипажа STS-100, что символизирует будущее космических исследований[11].
Напишите отзыв о статье "STS-100"
Примечания
- ↑ СП — стартовая площадка № 39-A (стартовый комплекс LC-39A, мобильная стартовая платформа MLP-1) КЦ Кеннеди, Флорида, США.
- ↑ 1 2 3 Лисов И. [www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/numbers/221/07.shtml STS-100: Полет тяжелый, но успешный] (рус.) // Новости космонавтики : журнал. — 2001. — № 6.
- ↑ [www.energia.ru/ru/iss/iss-develop/05.html Этапы развертывания МКС] (рус.). РКК «Энергия». Проверено 22 ноября 2010. [www.webcitation.org/68v0quKKp Архивировано из первоисточника 5 июля 2012].
- ↑ 1 2 3 4 5 Журавин Ю. [www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/numbers/221/11.shtml Грузы STS-100] (рус.) // Новости космонавтики : журнал. — 2001. — № 6.
- ↑ (5) — цифра в скобках показывает число законченных космических полётов, включая этот, которые уже совершил данный член экипажа.
- ↑ Шамсутдинов Ю., Лисов И. [www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/numbers/202/12.shtml Изменения в экипажах шаттлов] (рус.) // Новости космонавтики : журнал. — 1999. — № 11.
- ↑ [www.harvardscience.harvard.edu/directory/researchers/jonathan-mcdowell Jonathan McDowell] (англ.). HarvardScience Researchers. [www.harvardscience.harvard.edu/ Harvard Science]. Проверено 22 ноября 2010. [www.webcitation.org/66kbPkvpC Архивировано из первоисточника 7 апреля 2012].
- ↑ Jonathan McDowell. [host.planet4589.org/space/jsr/back/news.450 No. 450] (англ.). Jonathan's Space Report. JSR (9 April 2001). Проверено 22 ноября 2010. [www.webcitation.org/68v0s2stJ Архивировано из первоисточника 5 июля 2012].
- ↑ Jonathan McDowell. [host.planet4589.org/space/jsr/back/news.451 No. 451] (англ.). Jonathan's Space Report. JSR (28 April 2001). Проверено 22 ноября 2010. [www.webcitation.org/68v0sSwiP Архивировано из первоисточника 5 июля 2012].
- ↑ Шамсутдинов Ю. [www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/numbers/221/08.shtml STS-100 – 104-й полет по программе Space Shuttle] (рус.) // Новости космонавтики : журнал. — 2001. — № 6.
- ↑ 1 2 Розенблюм Л. [www.astronaut.ru/patches/sts100.htm?reload_coolmenus Эмблема миссии «STS-100»] (рус.). Эмблемы. [www.astronaut.ru/ Космическая энциклопедия ASTROnote]. Проверено 22 ноября 2010. [www.webcitation.org/68v0stEqD Архивировано из первоисточника 5 июля 2012].
Ссылки
- [science.ksc.nasa.gov/shuttle/missions/sts-100/mission-sts-100.html STS-100 (104)], описание миссии на сайте НАСА. (англ.)
- [www.mcc.rsa.ru/sts100/main.htm Полет «Индевор» STS-100/6A] на [www.mcc.rsa.ru/ официальном сайте Российского ЦУП]. (рус.)
| Серия КА «Шаттл» | ||
| Предыдущий полёт: Дискавери STS-102 |
STS-100 | Следующий полёт: Атлантис STS-104 |
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий STS-100
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.
В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
