STS-117

<tr><th colspan="2" cellspacing="0" cellpadding="2" style="background:#b0c4de; text-align: center">Эмблема</th></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">
</td></tr> <tr><th colspan="2" cellspacing="0" cellpadding="2" style="background:#b0c4de; text-align: center">Фотография экипажа</th></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">
слева направо: Клейтон Андерсон, Джеймс Рейли, Стивен Свэнсон, Фредерик Стеркоу, Ли Аршамбо, Патрик Форрестер, Джон Оливас </td></tr> <tr><th colspan="2" cellspacing="0" cellpadding="2" style="background:#b0c4de; text-align: center">Связанные экспедиции</th></tr> <tr><td colspan="2">

STS-117
Общие сведения
Полётные данные корабля
Название корабля	«Атлантис»
Полёт шаттла №	118
Полёт «Атлантис» №	28
Стартовая площадка	мыс Канаверал LS-39A
Запуск	8 июня 2007 23:38:04 UTC
Стыковка	10 июня 2007 19:36 UTC
Расстыковка	19 июня 2007 14:42 UTC
Посадка	22 июня 2007 19:50 UTC
Длительность полёта	13 суток 20 ч 12 мин
Количество витков	219
Пройденное расстояние	9,3 млн км
Высота орбиты	225 км (122 мили)
Апогей	230 км
Перигей	155 км
Наклонение	51,6°
Период обращения	91,6 мин
NSSDC ID	[nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=2007-024A 2007-024A]
SCN	[www.n2yo.com/satellite/?s=31600 31600]
Полётные данные экипажа
Членов экипажа	7

Предыдущая	Следующая
STS-116	STS-118

</td></tr>

STS-117 — космический полёт MTKK «Атлантис» по программе «Спейс шаттл». Цель полёта — продолжение строительства Международной космической станции и частичная замена экипажа МКС. Этот полёт — 21-й полёт шаттла к МКС.

В случае, если бы «Атлантис» получил повреждения при старте, которые бы представляли угрозу безопасной посадки, то экипаж остался бы на МКС и дожидался спасательной экспедиции (STS-318), которая отправилась бы на шаттле «Индевор». Такая мера предосторожности была предусмотрена в соответствии с рекомендациями комиссии, которая проводила расследование обстоятельств гибели шаттла «Колумбия».

Экипаж

• Фредерик Стеркоу (Frederick Sturckow, 3-й космический полёт), командир экипажа
• Ли Аршамбо (Lee Archambault, 1), пилот
• Джеймс Райли (James Reilly II, 3), специалист полёта
• Стивен Свэнсон (Steven Swanson, 1), специалист полёта
• Патрик Форрестер (Patrick Forrester, 2), специалист полёта
• Джон Оливас (John Olivas, 1), специалист полёта,
• Клейтон Андерсон (1), бортинженер-2 15-й долговременной экспедиции МКС

Клейтон Андерсон присоединился к 15-й долговременной экспедиции МКС, в качестве бортинженера-2. Вместо него на Землю вернулась бортинженер-2 1-го этапа 15-й долговременной экспедиции МКС Сунита Уильямс.

В экипаже «Дискавери» — четыре новичка космических полётов: Ли Аршамбо, Стивен Свэнсон, Джон Оливас и Клейтон Андерсон.

Параметры полёта

• Вес:
  • Вес при старте: ?? кг
  • Вес при приземлении: ?? кг
• Перигей: 155 км
• Апогей: 230 км
• наклонение: 51,6°
• Период обращения: 91,6 мин

Выходы в открытый космос

• Выход 1 — Рейли и Оливас
• Цель: установка фермы S3/S4
• Начало: 11 июня 2007 года — 20:02 UTC
• Окончание: 12 июня — 02:17 UTC
• Продолжительность: 6 часов 15 минут

Это 4-й выход в космос Джеймса Рейли и 1-й выход Джона Оливаса.

• Выход 2 — Форрестер и Свэнсон
• Цель: Завершение установки фермы S3/S4
• Начало: 13 июня 2007 года — 18:28 UTC
• Окончание: 14 июня — 01:44 UTC
• Продолжительность: 7 часов 16 минут

Это 3-й выход в космос Патрика Форрестера и 1-й выход Стивена Свэнсона.

• Выход 3 — Рейли и Оливас
• Цель: ремонт поврежденной обшивки шаттла, установка вентиля водорода, контроль и помощь свертке солнечных батарей сегмента Р6
• Начало: 15 июня 2007 года — 17:24 UTC
• Окончание: 16 июня — 01:22 UTC
• Продолжительность: 7 часов 58 минут

Это 5-й выход в космос Джеймса Рейли и 2-й выход Джона Оливаса.

• Выход 4 — Форрестер и Свэнсон
• Цель: подготовка системы поворота солнечных батарей сегмента S3/S4
• Начало: 17 июня 2007 года — 16:25 UTC
• Окончание: 17 июня — 22:54 UTC
• Продолжительность: 6 часов 29 минут

Это 4-й выход в космос Патрика Форрестера и 2-й выход Стивена Свэнсона.

Цель

Доставка и монтаж сегментов ферменной конструкции S3/S4. Демонтаж временных панелей солнечных батарей и развёртывание нового комплекта солнечных батарей, которые обеспечат 25 % энергии для МКС. Замена бортинженера 15-й долговременной экспедиции МКС.

Подготовка к полёту

• 7 февраля шаттл «Атлантис» перевезён из ангара в здание вертикальной сборки. Передвижение началось в 11:19 UTC (6:19 a.m. EST, 14:19 московского времени) и закончилось в 12:24 UTC (7:24 a.m. EST, 15:24 московского времени). На 14 февраля назначена перевозка «Атлантиса» на стартовую площадку 39А.

• 15 февраля шаттл «Атлантис» вывезен на стартовую позицию. Перевозка «Атлантиса» началась в 13:15 UTC (8:15 a. m. EST, 16:15 московского времени) и закончилась в 19:09 UTC (3:09 p. m. EST, 22:09 московского времени) . «Атлантис» установлен на стартовой площадке 39А. Последний раз эта площадка использовалась для запуска шаттла четыре года назад.

• 27 февраля руководство НАСА приняло решение отложить, по крайней мере, до 22 апреля старт миссии STS-117. Это решение было принято после оценок повреждений, которые получили внешний топливный бак и левое крыло самого шаттла, после штормового ветра с градом, пронёсшегося 26 февраля (примерно в 17 часов по времени восточного побережья США, 22:00 по Гринвичу) над мысом Канаверал. С 15 февраля шаттл «Атлантис» находился на стартовой площадке и готовился к миссии STS-117. Первоначально старт «Атлантиса» планировался на 15 марта. Для устранения всех повреждений, принято решение перевезти шаттл обратно в здание вертикальной сборки. Перевозка в здание вертикальной сборки запланирована на 4 марта.

• 4 марта шаттл «Атлантис» возвращен в здание вертикальной сборки. Перевозка шаттла началась в 13:47 UTC (8:47 a. m. EST, 16:47 московского времени) и закончилась в 21:49 UTC (5:49 p. m. EST, 5 марта 00:49 московского времени).
• 10 апреля принято решение о переносе даты старта на 8 июня. Дополнительное время понадобилось для продолжения ремонта внешнего топливного бака, пострадавшего во время шторма с градом 26 февраля. Вывоз шаттла на стартовую позицию запланирован на 12 мая.
• 26 апреля руководство НАСА приняло решение о возвращении бортинженера 15-й долговременной экспедиции МКС Суниты Уильямс на Землю на шаттле «Атлантис» STS-117 в июне месяце. Для замены Уильямс в состав экипажа «Атлантис» включен Клейтон Андерсон. Первоначально планировалось, что Андерсон прилетит на замену Уильямс на шаттле «Индевор» STS-118. Однако, из-за переноса старта миссии STS-117 на июнь месяц, дата старта шаттла «Индевор» STS-118 сдвинулась на август. Сунита Уильямс находилась в космосе с 10 декабря 2006 года, если бы замена прибыла только в августе, то продолжительность её непрерывного пребывания в космосе составила бы 8 месяцев. Специалисты НАСА считают, что космический полёт продолжительностью более полугода, из-за накапливающейся суммарной дозы радиации, получаемой астронавтами в космосе, а также из-за чрезмерно длительного пребывания в невесомости, представляет опасность для здоровья астронавтов. Поэтому сменщик Уильямс Клейтон Андерсон был переведён из состава экипажа «Индевор» STS-118 в экипаж «Атлантис» STS-117. Фамилию Андерсона пририсовали к эмблеме экспедиции снизу, а на фотографии экипажа слева добавили самого Андерсона.

• 15 мая шаттл «Атлантис» перевезён из здания вертикальной сборки на стартовую площадку. Где он будет готовиться к миссии STS-117, старт которой назначен на 8 июня. Вывоз «Атлантиса» из здания вертикальной сборки начался в 9:02 UTC (5:02 a. m. EDT). В 15:47 UTC «Атлантис» был установлен на стартовой площадке. Время транспортировки составило 6 часов и 45 минут.

Первоначальной датой старта «Атлантиса» было 15 марта. «Атлантис» находился на стартовой площадке с 15 февраля по 4 марта. Затем он был возвращён в здание вертикальной сборки для ремонта поверхности внешнего топливного бака, который 26 февраля был поврежден во время шторма с градом.

• 31 мая руководство НАСА приняло официальное решение о запуске шаттла «Атлантис» STS-117. Официальные дата и время старта — 8 июня 7 часов 38 минут после полудня летнего времени восточного побережья США (23:38 UTC). Полёт шаттла продлится 11 суток. Шаттл доставит на Международную космическую станцию семнадцати-тонный сегмент ферменной конструкции с солнечными батареями. Экипажу шаттла предстоит смонтировать и развернуть эту конструкцию на МКС.

Для выполнения этой работы астронавтам предстоит выполнить три выхода в открытый космос. Установка новых солнечных батарей — решающий шаг к обеспечению энергией, необходимой для дальнейшего расширения станции за счет европейского и японского научных модулей. «Мы не можем контролировать погоду, но мы сделали всё возможное, чтобы обеспечить максимальную безопасность полёта», заявил Билл Герстенмайер (Bill Gerstenmaier), руководитель полётов НАСА.

• 3 июня экипаж «Атлантиса» STS-117 прибыл на космодром мыса Канаверал во Флориде. Члены экипажа прилетели на космодром из Хьюстона, из Космического центра им. Джонсона, на четырёх самолётах Т-38.

Описание полёта

8 июня (старт и первый день полёта)

Все предстартовые операции были успешно выполнены, и в 20:50 UTC экипаж начал занимать свои места в «Атлантисе». В 20:58 посадка была завершена и в 21:40 люк корабля был закрыт. Метеорологи давали 80 % шансы на запуск. Центр управления был обеспокоен погодой на аварийных площадках. Однако база ВВС в Истре (Франция) дала добро по погодным условиям на время запуска, а метеорологическая ситуация на другой площадке в Сарагосе (Испания) стала проявлять тенденцию к улучшению. Третья площадка для аварийной посадки, база ВВС в Мороне, была закрыта из-за ремонта взлётно-посадочной полосы до 15 июня. Запуск МТКК был осуществлён в соответствии с расписанием в 23:38:04 UTC (19:38 EDT).

Как и все оставшиеся плановые запуски шаттлов к МКС, старт прошел со стартовой площадки 39А. (Площадка 39B используется для неотложных запусков для спасения плановых миссий, в частности STS-125, который не посетит МКС.) STS-117 был первым запуском с площадки 39А после катастрофы шаттла «Колумбия» в 2003 году.

9 июня (второй день полёта)

Экипаж шаттла, с помощью камеры, которая была закреплена на удлинителе робота-манипулятора, обследовал теплозащитное покрытие шаттла. Повреждений теплозащитного покрытия на самых ответственных участках поверхности шаттла: на кромках крыльев и на носовой части, обнаружено не было. Однако, было обнаружено повреждение размером 10 × 15 см (4 × 6 дюймов) в теплозащитном покрытии блока системы орбитального маневрирования (OMS/RCS) на левом борту шаттла. Это не вызвало серьёзного беспокойства, поскольку поврежденное место не подвергается чрезмерно высоким температурам при посадке (540 °C, в то время как в других областях «посадочная» температура достигает 1600 °C).

10 июня (третий день полёта)

Стыковка орбитального корабля «Атлантис» с Международной космической станцией произошла в 19:36 UTC. Перед стыковкой челнок успешно выполнил так называемый манёвр RPM (Rendezvous Pitch Maneuver — встречный наклонный манёвр), в ходе которого экипаж станции произвёл контрольную съёмку теплозащитного покрытия шаттла камерами высокого разрешения. Люк между шаттлом и МКС был открыт в 21:20 UTC. С помощью робота-манипулятора шаттла, из грузового отсека «Атлантиса» был поднят и передан роботу-манипулятору МКС сегмент ферменной конструкции S3/S4 с солнечными батареями. Состоялась официальная частичная замена в 15-й долговременной экспедиции МКС. В корабле «Союз ТМА-10», который пристыкован к МКС, и который служит спасательной шлюпкой для экипажа МКС, был заменён индивидуальный ложемент Суниты Уильямс на ложемент Клейтона Андерсона. С этого момента Андерсон перешел в экипаж МКС, а Уильямс в экипаж «Атлантиса».

11 июня (четвёртый день полёта, первый выход в открытый космос)

В 12:49 UTC началась установка сегмента ферменной конструкции S3/S4. Сегмент S3/S4, с помощью робота-манипулятора станции, был присоединен к сегменту S1. В 20:02 UTC начался первый выход в открытый космос. Начало выхода было отложено на час из-за кратковременного выхода из строя гироскопов контроля ориентации.

Во время выхода в космос астронавты Джеймс Рейли и Джон Оливас скрепили сегмент S3/S4 с сегментом S1, подсоединили силовые и информационные кабели, сняли транспортные крепления и фиксаторы с поворотного устройства солнечных батарей вновь установленного сегмента S3/S4, подготовили панели солнечных батарей сегмента S3/S4 к развертыванию. Выход закончился в 2 часа 17 минут 12 июня. Продолжительность первого выхода составила 6 часов и 15 минут.

12 июня (пятый день)

Успешно раскрыты солнечные батареи вновь установленного сегмента S3/S4, что значительно увеличило возможности выработки энергии станцией. Раскрытие панелей началось в 15:43 UTC. Общая длина панелей солнечных батарей сегмента S3/S4 составляет почти 73 метра (240 футов).

Продолжались проблемы с гироскопами контроля момента, основной системой ориентации станции. Временами для контроля ориентации приходилось использовать челнок, но все проблемы были решены к концу дня.

Астронавты Стивен Свэнсон и Патрик Форрестер начали подготовку к выходу в космос, запланированного на среду, 13 июня, в 18:03 UTC.

Руководство НАСА приняло решение провести и четвёртый выход в открытый космос для устранения повреждения защитного покрытия шаттла «Атлантис».

Повреждение защитного покрытия было обнаружено возле двигателей системы орбитального маневрирования. Четвёртый выход в космос запланирован на воскресенье, 17 июня. Вся работа по ремонту обшивки шаттла займет от 90 минут до двух часов. В связи с проведением четвёртого выхода в космос, было принято решение о продление миссии «Атлантиса» на двое суток. Возвращение «Атлантиса» на Землю было перенесено на 21 июня; посадка в 17:54 UTC.

Возникли проблемы в российском сегменте МКС — отключились компьютеры системы ориентации (DMS-R). Несмотря на многочисленные попытки перезапустить компьютеры не удалось. Контроль ориентации станции был переключен на гироскопы ориентации американского сегмента станции, которые подключили к системам ориентации пристыкованного к станции шаттла «Атлантис». Таким образом, ориентация станции поддерживалась двигателями шаттла. Специалисты в российском Центре управления полётами предпринимали многочисленные, но безуспешные попытки перезапустить отказавшие компьютеры. Высказывались предположения, что выход из строя компьютеров был вызван присоединением к станции нового сегмента S3/S4. Однако, причина выхода из строя компьютеров оставалась неизвестной. Не было ясно также, где именно произошел сбой: в программном обеспечении или в самой аппаратуре. Проблема состояла ещё и в том, что программное обеспечение в российские компьютеры могло быть загружено только из российского Центра управления полётами, и только в то время, когда станция находится в прямой радиовидимости с территории России. Благоприятная возможность для перезагрузки компьютеров могла появится только в четверг, 14 июня.

13 июня (шестой день полёта, второй выход в открытый космос)

В 10:47 UTC начался процесс свертки панелей солнечных батарей сегмента Р6 станции. Учитывая предыдущий опыт, когда в декабре 2006 года, во время экспедиции «Дискавери» STS-116, при сворачивании первой части панелей солнечных батарей возникли трудности — панели заклинивали. Для преодоления этих трудностей, астронавты были вынуждены осуществить внеплановый выход в открытый космос. На этот раз, предвидя возможные сложности при сворачивании второй части панелей солнечных батарей, контроль и поддержка процесса сворачивания панелей солнечных батарей был заранее запланирован.

В 18:28 UTC астронавты Патрик Форрестер и Стивен Свэнсон вышли в космос из модуля «Квест» Международной космической станции в открытый космос. Форрестер и Свэнсон контролировали процесс свертывания панелей солнечных батарей сегмента Р6 и, при необходимости, с помощью специальных инструментов, подправляли складывающиеся сегменты солнечных батарей. Хотя, астронавты затратили на эту работу на 45 минут больше, чем планировалось, удалось свернуть только 45 из 115 футов панели солнечной батареи. Процесс сворачивания солнечных батарей продолжился во время следующего выхода в открытый космос, который состоялся 15 июня.

Затем астронавты продолжили работу по активации смонтированных на МКС солнечных батарей сегмента S3/S4. Астронавты снимали транспортные замки и крепления с механизма вращения панелей солнечных батарей. Однако, астронавтам не удалось выполнить эту работу до конца. Специалисты заподозрили, что два двигателя этого устройства подключены неправильно. Поэтому астронавты не стали снимать последние транспортные фиксаторы с поворотного устройства, чтобы избежать неконтролируемого вращения панели солнечных батарей.

Астронавты вернулись в шлюзовой модуль «Квест» 14 июня в 1: 44 UTC. Продолжительность выхода составила 7 часов 16 минут.

Продолжались проблемы с российскими компьютерами, отвечающими за ориентацию станции. Фёдор Юрчихин и Олег Котов, с помощью специалистов в российском центре управления полётом, продолжали попытки, чтобы восстановить работоспособность компьютерной системы в российском сегменте станции.

14 июня (седьмой день полёта)

Специалисты американского центра управления полётом предприняли несколько попыток, чтобы полностью свернуть панели солнечных батарей сегмента Р6. Из центра управления полётом поочередно передавались команды на сворачивание и разворачивания панелей, с надеждой, что после очередной встряски панели все-таки удастся свернуть. Однако к полному успеху эти попытки не привели. Панели солнечных батарей оставались свернутыми только до половины своей длины. Было решено продолжить сворачивание панелей солнечных батарей, под контролем с астронавтов, во время третьего выхода в открытый космос на следующий день.

Члены экипажа МКС продолжили попытки восстановления работоспособности компьютеров системы ориентации станции на российском сегменте. В этой работе был достигнут определенный успех — удалось временно запустить один из трёх компьютеров ориентации. В это время контроль ориентации станции осуществлялся с помощью систем шаттла «Атлантис». Ситуация была такова, что работоспособность компьютеров управления системы ориентации станции должна была быть восстановлена до отстыковки «Атлантиса». Рассматривались варианты продления пребывания «Атлантиса» в составе МКС, по крайней мере, на сутки.

15 июня (восьмой день полёта, третий выход в открытый космос)

Состоялся третий выход в открытый космос. Второй раз во время текущего полёта в открытом космосе работали астронавты Джеймс Рейли и Джон Оливас. Выход начался 17:24 UTC. Время окончания выхода — 01:22 минуты, 16 июня. Продолжительность выхода составила 7 часов 58 минут. Во время выхода Джон Оливас занимался ремонтом обшивки шаттла в районе двигателей системы маневрирования шаттла. С помощью робота-манипулятора, астронавт был перемещен к месту повреждения в район хвостового оперения шаттла. Оливас расправил задравшийся угол обшивки и закрыл им образовавшиеся отверстие. Затем Оливас закрепил обшивку специальными скобками. В это же время, Джеймс Рейли устанавливал отвод для водорода на внешней поверхности американского модуля «Дестини». Через этот отвод будет выводиться водород, вырабатываемый новым генератором кислорода.

Для выполнения второго задания, астронавты переместились к сегменту Р6 ферменной конструкции станции. Рейли и Оливас контролировали процесс сворачивания панелей солнечных батарей сегмента Р6, и, в случае необходимости, вмешивались в этот процесс и, с помощью специальных инструментов, подправляли заклинивающиеся секции солнечных батарей. Это задание было успешно выполнено. Панели солнечных батарей сегмента были полностью сложены. Во время полёта «Дискавери» STS-120, который запланирован на октябрь, сегмент Р6 будет переставлен из его теперешнего временного положения, сверху над модулем Node 1, на его постоянное месту на левом конце ферменной конструкции к сегменту Р5. Затем панели солнечных батарей сегмента Р6 будут развернуты вновь.

Астронавт Патрик Форрестер, находящийся внутри станции, координировал работу астронавтов в открытом космосе. Роботом-манипулятором управляли Ли Аршамбо и Стив Свэнсон.

Это был, в общей сложности, пятый выход для Рейли и второй для Оливаса.

Экипаж МКС продолжал работать с компьютерами ориентации и управления станции. Космонавтам удалось восстановить работу четырех из шести компьютеров. Это удалось после того, как космонавты исключили из цепи питания один из переключателей напряжения. Космонавты подозревали, что этот переключатель вышел из строя. Было решено оставить компьютеры в рабочем состоянии до субботы, а затем проанализировать их функционирование в субботу (16 июня). Ориентацию станции продолжали контролировать гироскопы и двигатели ориентации шаттла «Атлантис».

16 июня (девятый день полёта)

Астронавты шаттла имели менее загруженный день. Проводилась подготовка к четвёртому, заключительному, выходу в открытый космос. Была проведена пресс-конференция для американских средств информации. Астронавты занимались переноской грузов доставленных шаттлом на станции и переноской мусора и отработанных материалов в обратном направлении.

Бортинженер экипажа МКС Сунита Уильямс, которая находилась в космосе с 10 декабря 2006 года, в 5:48 UTC превзошла женский рекорд продолжительности пребывания в космосе. До этого момента рекорд принадлежал американке Шэннон Люсид, и был равен 188 суток и 4 часа. Этот рекорд Шэннон Люсид установила в 1996 году, во время длительного пребывания на российской станции «Мир».

Удалось восстановить работоспособность всех шести компьютеров российского сегмента станции. Четыре компьютера были включены в работу, и два оставались в дежурном режиме.

17 июня (десятый день полёта, четвёртый выход в открытый космос)

Астронавты Патрик Форрестер и Стивен Свэнсон осуществили последний выход в открытый космос. Выход начался в 16:25 UTC и закончился в 22:54 UTC. Продолжительность выхода составила 6 часов 29 минут. Во время выхода, астронавты проверили правильность подключения моторов системы поворота вновь смонтированных солнечных батарей сегмента S3/S4 и подготовили систему поворота к штатной работе в составе МКС. Астронавты также установили ещё одну видео камеру, кабель компьютерной сети на модуле «Юнити» и противометеоритную панель на модуле «Дестини».

Координацию работы за бортом осуществлял Джеймс Рейли. Ли Аршамбо управлял роботом-манипулятором. Джеймсу Рейли помогал Олег Котов, который одновременно изучал процесс координации работ за бортом станции, так как он будет выполнять эту работу во время следующего выхода в открытый космос космонавтов МКС.

Это четвёртый выход для Форрестера и второй для Свэнсона.

18 июня (одиннадцатый день полёта)

Космонавты на борту МКС протестировали функционирование системы навигации станции. Система навигации переключена от системы навигации шаттла на компьютеры российского сегмента станции. Работоспособность компьютеров и системы навигации полностью восстановлена.

Экипаж шаттла «Атлантис» паковал вещи и прощался с экипажем МКС. В 22:51 UTC был закрыт переходный люк между шаттлом и станцией. Отстыковка шаттла намечалась на 19 июня в 14:42 UTC. Приземление шаттла намечалось на 21 июня в 17:54 UTC. Однако, прогноз погоды на четверг и пятницу на мысе Канаверал — был не благоприятен. Предусматривалась возможность посадки на Военно-воздушной базе Эдвардс в Калифорнии.

19 июня (двенадцатый день полёта)

В 14:42 UTC шаттл «Атлантис» отстыковался от Международной космической станции. Полёт «Атлантиса» в связке с МКС продолжался восемь суток и девятнадцать часов. После расстыковки шаттл совершил традиционный облет и фотографирование МКС. Астронавты, помощью камеры закреплённой на роботе-манипуляторе, ещё раз осматривали теплозащитное покрытие своего космического корабля.

20 июня (тринадцатый день полёта)

Командир корабля Рик Стеркоу и пилот Ли Аршамбо проверяли готовность к посадке всех систем шаттла. Все системы шаттла были в порядке. Только погода на мысе Канаверал была не благоприятной. Во Флориде было облачно, шли дожди с грозами.

Члены экипажа шаттла давали интервью с орбиты американским средствам информации.

21 июня (четырнадцатый день полёта)

21 июня были две возможности для приземления «Атлантиса» в Космическом центре Кеннеди во Флориде. Первая возможность — на 202 витке в 17:55 UTC, вторая — на 203 витке в 19:30 UTC. Обе эти возможности не были использованы из-за плохой погоды в месте приземления. Шаттл остался на орбите ещё на одни сутки. Руководство НАСА использует все возможности, чтобы приземлять шаттлы в Космическом центре Кеннеди, чтобы избежать дополнительных расходов по перевозки шаттлов из Калифорнии во Флориду, которые возникают в случае посадки на Военно-воздушной базе Эдвардс.

22 июня (пятнадцатый день полёта)

22 июня возможность приземления в Космическом центре Кеннеди (на 218 витке в 18:18 UTC) не была использована. Плохая погода во Флориде вынудила руководство полётом перенести посадку на Военно-воздушную базу Эдвардс в Калифорнии.

В 18:43 UTC были включены двигатели торможения «Атлантиса». В это время «Атлантис» находился над Индийским океаном. Двигатели отработали 2 минуты и 33 секунды. «Атлантис» сошел с орбиты и в 19:49 UTC успешно приземлился на базе Эдвардс.

Продолжительность полёта «Атлантиса» STS-117 составила 13 суток 20 часов 12 минут. За это время шаттл 219 раз облетел Землю.

Продолжительность пребывания в космосе Суниты Уильямс составила 194 суток 18часов и 58 минут. Это новый женский рекорд продолжительности непрерывного пребывания в космосе.

После приземления экипаж «Атлантиса» сделал традиционный обход и осмотр своего корабля. Члены экипажа также коротко выступили перед встречающими. «Во время миссии возникали различные непредвиденные проблемы. Но, все они были разрешены. Это был очень успешный полёт. Спасибо всем», сказал командир экипажа Фредерик Стеркоу.

Космический долгожитель Сунита Уильямс не вышла из шаттла, она сразу попала в руки к врачам и была увезена для обследования.

После полёта

23 июня астронавты экипажа «Атлантиса» вернулся в Хьюстон, в Космический центр Джонсона, где им была устроена торжественная встреча. Сунита Уильямс уже передвигалась самостоятельно и также участвовала в торжестве.

3 июля шаттл «Атлантис» вернулся в Космический центр Кеннеди на мысе Канаверал. Перелёт из Калифорнии продолжался двое суток. 22 июня, после почти четырнадцати суточного космического полёта, «Атлантис» приземлился на базе Эдвардс. Для подготовки к следующему космическому полёту, «Атлантис» необходимо было переправить в Космический центр Кеннеди во Флориде. Для перелёта с западного побережья США на восточное, «Атлантис» был закреплен на специально оборудованном «Боинге» 747. Перелёт «Боинга» с шаттлом на спине начался 1 июля в 13:04 UTC и закончился 3 июля в 12:27 UTC. Во время перелёта «Боинг» совершил три промежуточные посадки: первая для дозаправки в Амарилло (штат Техас), вторая, для первой ночевки, на Военно-воздушной базе Оффут на востоке штата Небраска и третья в Форт Кэмпбелл (штат Кентукки). В Кентукки «Боинг» был вынужден задержаться на сутки из-за неблагоприятных погодных условий в конечном пункте перелёта, на мысе Канаверал. Из Форт Кэмпбелла «Боинг» взлетел в 10:15 UTC и приземлился на космодроме Канаверал в 12:27 UTC. Через 25 суток «Атлантис» возвратился в исходную точку на космодром Канаверал, откуда он стартовал в космос 8 июня, чтобы начать подготовку к следующему старту в космос. Следующий старт «Атлантиса» STS-122 в космос назначен на 6 декабря в 21:30 UTC. Основной задачей миссии STS-122 будет доставка и монтаж на МКС европейского исследовательского модуля «Колумбус».

См. также

• Хронология пилотируемых космических полётов

Ссылки

• [spaceflight.nasa.gov/shuttle/archives/sts-117/index.html STS-117]
• [www.nasa.gov/home/hqnews/2005/feb/HQ_05040_future_crews.html НАСА миссия STS-117]
• [www.nasa.gov/mission_pages/shuttle/behindscenes/sts117_overview.html Experience Gets the Job Done]

Серия КА «Шаттл»
Предыдущий полёт: Дискавери STS-116	STS-117	Следующий полёт: Индевор STS-118

Отрывок, характеризующий STS-117

– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.