STS-123

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
<tr><th colspan="2" cellspacing="0" cellpadding="2" style="background:#b0c4de; text-align: center">Эмблема</th></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">
</td></tr> <tr><th colspan="2" cellspacing="0" cellpadding="2" style="background:#b0c4de; text-align: center">Фотография экипажа</th></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">
Впереди, слева направо: Джонсон, Гори. В заднем ряду, слева направо: Линнехан, Бенкен, Рейзман, Фореман и Дои </td></tr> <tr><th colspan="2" cellspacing="0" cellpadding="2" style="background:#b0c4de; text-align: center">Связанные экспедиции</th></tr> <tr><td colspan="2">
STS-123
Общие сведения
Полётные данные корабля
Орбитальный модуль «Индевор»
Полёт шаттла № 122
Полёт «Индевор» № 21
Стартовая площадка LC-39A (Кеннеди)
Запуск 11 марта 2008, 06:28:14 UTC[1]
Стыковка 13 марта 2008, 03:49 UTC[2]
Место стыковки МКС (Стыковочный модуль PMA-2)
Расстыковка 25 марта 2008, 00:25 UTC[3]
Посадка 27 марта 2008, 00:40 UTC
Длительность полёта 15 сут. 18 час. 10 мин. 54 с
Количество витков 250
Пройденное расстояние 10 585 900 км
Апогей 343 км
Перигей 340 км
Наклонение 51,6°
Период обращения 91,4 мин
Масса 122 364 кг
NSSDC ID [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=2008-009A 2008-009A]
SCN [www.n2yo.com/satellite/?s=32699 32699]
Полётные данные экипажа
Членов экипажа 7
Предыдущая Следующая
STS-122 STS-124

</td></tr>


STS-123 — космический полёт MTKK «Индевор» по программе «Спейс Шаттл». Продолжение сборки Международной космической станции. Это 26-й полёт по программе МКС.





Экипаж

В экипаже «Индевора» — три новичка космических полётов: Грегори Джонсон, Роберт Бенкен и Майкл Фореман.

Старт с членом экипажа МКС-16:

Посадка с членом экипажа МКС-16:

Параметры полёта

Цель

Доставка на орбиту первой части японского исследовательского модуля «Кибо» — «экспериментального грузового отсека» (ELM-PS) и канадского манипулятора специального назначения «Декстр».

Подготовка к полёту

29 января 2007 года НАСА назвала состав экипажа для миссии STS-123. Командиром экипажа назначен Доминик Гори, пилотом — Грегори Джонсон, специалисты полёта: Ричард Линнехан, Роберт Бенкен, Майкл Фореман. Японский астронавт Токая Дои был назначен в экипаж ранее. Это связано с там, что «Индевор» доставит на МКС первую часть японского модуля «Кибо». Майкл Фореман был выведен из экипажа миссии STS-120, там его заменила Стефани Уилсон. Кроме назначенных членов экипажа, на замену одного из членов долговременного экипажа МКС, на «Индеворе» отправился в космос ещё один астронавт (ЕКА) Гаррет Рейсман, который остался на МКС. Вместо него на Землю вернулся Леопольд Эйартц.

Описание полёта

13 марта 2008 года в 06:50 минут московского времени (03:50 GMT) была осуществлена стыковка «Индевора» с Международной космической станцией. Корабль пристыковался к герметичному адаптеру PMA-2 на модуле «Хармони».

Перед стыковкой «Индевор» на расстоянии около двухсот метров от станции совершил разворот на 360 градусов, во время которого экипаж МКС сделал снимки наружной поверхности корабля. На МКС астронавтов встретили Пегги Уитсон, Юрий Маленченко и Леопольд Эйартц, которые работают на орбите по программе шестнадцатой основной экспедиции.

В 4 часа 18 минут по Москве (01:18 GMT) 14 марта Ричард Линнехан и Гаррет Рейзман осуществили первый выход в открытое космическое пространство. В ходе работы за бортом станции астронавты подготовили модуль «Кибо» к извлечению из грузового отсека «Индевора» и установке его с помощью манипулятора корабля на модуль «Хармони», выполнили первый этап сборки робота- манипулятора «Декстр». Длительность работы в открытом космосе составила 7 часов 01 минуту. Третий выход в открытый космос начался 18 марта в 1 час 51 минуту московского времени (22:51 GMT 17 марта) и продолжался 6 часов 53 минуты. В течение этого периода астронавты смонтировали на модуле «Дестини» специальную платформу и на неё установили робот-манипулятор «Декстр».

27 марта 2008 года «Индевор» успешно приземлился на мысе Канаверал. «Индевор», начавший сход с орбиты в 23:33 среды по Гринвичу (02:33 четверга по Москве), приземлился в 00:39 по Гринвичу (03:39 по Москве). Из-за неблагоприятных погодных условий посадка шаттла была отложена на полтора часа. NASA крайне редко проводит посадки шаттла в темное время суток. Однако завершившаяся миссия «Индевора» стала исключением из этого правила, стартовал шаттл также в темноте — ранним утром 11 марта. Миссия «Индевора» стала одной из самых длинных в истории шаттлов, астронавты провели на орбите 16 дней, совершив пять выходов в открытый космос.

См. также

Напишите отзыв о статье "STS-123"

Ссылки

  • [www.mcc.rsa.ru/sts123/main.htm ЦУП Федерального космического агентства: STS-123]  (рус.)
  • [www.nasa.gov/mission_pages/station/structure/iss_manifest.html NASA Consolidated Launch Manifest]  (англ.)

Примечания

  1. [www.spacenews.ru/spacenews/live/full_news.asp?id=22976 SpaceNews: «Индевор» готов к старту] (недоступная ссылка с 02-09-2013 (3860 дней))  (рус.)
  2. [www.spacenews.ru/spacenews/live/full_news.asp?id=23001 SpaceNews: Экипаж корабля "Индевор" перешел на борт МКС] (недоступная ссылка с 02-09-2013 (3860 дней) — историякопия)  (рус.)
  3. [www.mcc.rsa.ru/newss_arh.htm «Индевор» в автономном полете (пресс-служба ЦУП)] (недоступная ссылка с 02-09-2013 (3860 дней) — историякопия) (рус.)
Серия КА «Шаттл»
Предыдущий полёт:
Атлантис STS-122
STS-123 Следующий полёт:
Дискавери STS-124


Отрывок, характеризующий STS-123

Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.


Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.