STS-130

	STS-130
Общие сведения
Полётные данные корабля
Название корабля	STS-130
Орбитальный модуль	«Индевор (шаттл)»
Полёт шаттла №	130
Полёт «Индевор» №	24
Стартовая площадка	LC-39A (КЦ Кеннеди)
Запуск	8 февраля 2010, 09:14:07 UTC
Стыковка	10 февраля 2010, 05:06 UTC
Место стыковки	МКС (герметичный адаптер PMA-2)
Расстыковка	20 февраля 2010, 00:54 UTC
Посадка	22 февраля 2010, 03:16 UTC
Место посадки	Взлётно-посадочная полоса №15
Длительность полёта	13 суток 18 часов 6 минут 24 секунды
Количество витков	217
Пройденное расстояние	9,2 млн км (5,7 млн миль)
Высота орбиты	225 км (122 мили)
Наклонение	51,6°
Период обращения	91,6 мин
NSSDC ID	[nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=2010-004A 2010-004A]
SCN	[www.n2yo.com/satellite/?s=36394 36394]
Полётные данные экипажа
Членов экипажа	6

<tr><th colspan="2" cellspacing="0" cellpadding="2" style="background:#b0c4de; text-align: center">Эмблема</th></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">

</td></tr> <tr><th colspan="2" cellspacing="0" cellpadding="2" style="background:#b0c4de; text-align: center">Фотография экипажа</th></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">

Слева направо:
Патрик, Виртс, Бенкен, Хайр, Замка, Робинсон. </td></tr> <tr><th colspan="2" cellspacing="0" cellpadding="2" style="background:#b0c4de; text-align: center">Связанные экспедиции</th></tr> <tr><td colspan="2">

Предыдущая	Следующая
Атлантис STS-129	Дискавери STS-131

</td></tr>

STS-130 — космический полёт MTKK «Индевор» по программе «Спейс Шаттл». Продолжение сборки Международной космической станции. 32-й полет шаттла к МКС.

Экипаж

Джордж Замка (George Zamka) (2-й космический полёт), командир экипажа
Терри Виртс (Terry Virts) (1), пилот
Роберт Бенкен (Robert L. Behnken) (2) — специалист полёта
Николас Патрик (Nicholas Patrick) (2), специалист полёта
Кэтрин Хайр (Kathryn Hire) (2), специалист полёта
Стивен Робинсон (Stephen Robinson) (4), специалист полёта

Выходы в открытый космос

Во время полёта выполнено три выхода в открытый космос.

Выход 1 — Бенкен и Патрик
Цели: установка модуля «Транквилити».
Начало: 12 февраля 2010 — 02:17 UTC
Окончание: 12 февраля 2010 — 08:45 UTC
Продолжительность: 6 часов 32 минут.

Это 138-й выход в космос связанный с МКС.

Это 4-й выход в космос для Бенкена и 1-й выход для Патрика.

Выход 2 — Бенкен и Патрик
Цели: подключение линий системы охлаждения к модулю «Транквилити».
Начало: 14 февраля 2010 — 02:20 UTC
Окончание: 14 февраля 2010 — 08:14 UTC
Продолжительность: 5 часов 54 минуты.

Это 139-й выход в космос связанный с МКС.

Это 5-й выход в космос для Бенкена и 2-й выход для Патрика.

Выход 3 — Бенкен и Патрик
Цели: включение второй петлю охлаждения модуля «Транквилити», подготовка модуля «Купол» к открытию.
Начало: 17 февраля 2010 — 02:15 UTC
Окончание: 17 февраля 2010 — 08:03 UTC
Продолжительность: 5 часов 48 минут.

Это 140-й выход в космос связанный с МКС.

Это 6-й выход в космос для Бенкена и 3-й выход для Патрика.

Цель

Доставка и установка на МКС модуля «Транквилити» («Спокойствие») и модуля «Купол». Модуль «Транквилити» — последний американский модуль МКС. В модуле «Транквилити» размещаются системы жизнеобеспечения экипажа, туалеты и тренажёры. Изготовленный в Италии модуль «Купол» пристыкован к модулю «Транквилити».

Модуль «Транквилити» изготовлен в Италии фирмой Thales Alenia Space. Длина модуля 7,2 метра (23,6 фута), диаметр 4,4 метра (14,5 фута), внутренний полезный объём 74 м³, вес 15 тонн.

Модуль «Купол» изготовлен итальянской фирмой Thales Alenia Space. Вес модуля составляет 1,5 тонны. На модуле — семь окон: шесть трапециидальных окон, которые окружают круглое центральное окно. Диаметр центрального окна — 80 см (31,5 дюйма). Изнутри станции, каждое окно оборудовано защитной панелью. Снаружи, каждое окно также оборудовано крышкой, которая защищает окно от ударов микрометеоритов и космического мусора. Окна оборудованы ставнями, которые открываются и закрываются вручную изнутри станции.

Подготовка к полёту

5 декабря 2008 года НАСА назначило экипаж для миссии STS-130: командир Джордж Замка, пилот Терри Виртс, специалисты полёта Роберт Бенкен, Николас Патрик, Кэтрин Хайр, Стивен Робинсон. В экипаже «Индевора» — один новичок космических полётов: Терри Виртс. 11 декабря 2009 шаттл «Индевор» был перевезен из ангара в здание вертикальной сборки, где он будет соединен с внешним топливным баком и твердотопливными ускорителями. Перевозка началась в 17 часов 53 минуты по Гринвичу (12 часов 53 минуты местного времени) и закончилась в 19 часов 8 минут. В здании вертикальной сборки «Индевор» будет оставаться до января 2010 года. 6 января 2010 шаттл «Индевор» был вывезен из здания вертикальной сборки и установлен на стартовой площадке 39А. Во Флориде необычно холодная погода, температура опускалась ниже 0 °C, дул резкий, холодный ветер. Поэтому, были установлены обогреватели, которые обдували шаттл теплым воздухом. Вывоз начался в 9 часов 13 минут по Гринвичу (4 часа 13 минут по времени восточного побережья США). В 15 часов 37 минут «Индевор» был установлен на стартовой площадке 39А.

18 января года вечером экипаж шаттла «Индевор» прибыл в Космический центр Кеннеди из Хьюстона. Астронавты прилетели по двое на самолетах Т-38. На мысе Канаверал экипажу предстоит провести предполётные тренировки, в том числе и действия в случае аварийных ситуаций. 21 января будет проведена имитация предстартового обратного отсчета. Астронавты наденут скафандры, займут свои места в кабине «Индевора» и течение трёх часов будут повторять все предстартовые процедуры, вплоть до момента запуска двигателей шаттла. После этой тренировки экипаж вернётся в Хьюстон.

21 января члены экипажа «Индевора» провели трёхчасовую тренировку обратного предстартового отсчёта. Астронавты также отрабатывали действия на случаи аварийных ситуаций. Утром 22 января астронавты улетели в Хьюстон, в Космический центр Джонсона.

27 января НАСА официально подтвердило, что шаттл «Индевор» стартует 7 февраля в 9 часов 39 минут по Гринвичу (4 часа 39 минут по времени восточного побережья США). 2 февраля в 10 часов вечера местного времени (3 февраля в 3 часа по Гринвичу) экипаж «Индевора» прилетел из Хьюстона на космодром мыса Канаверал, для непосредственной подготовки к старту, назначенному на 7 февраля.

4 февраля в 7 часов по Гринвичу (2 часа по времени мыса Канаверал) начался предстартовый отсчёт перед запуском шаттла «Индевор». Прогноз погоды в районе космодрома даёт 70 % вероятности благоприятной для старта погоды.

7 февраля. Приблизительно за полчаса до назначенного времени старта погодные условия на мысе Канаверал ухудшились до неприемлемых значений. Низкая облачность над космодромом затрудняет, из-за плохой видимости, возможный аварийный возврат шаттла и его приземление на взлётно-посадочной полосе космодрома. В 9 часов 29 минут (за 10 минут до старта) поступила команда на отмену старта. Причина отмены старта — густая и низкая облачность. Следующая попытка состоится через сутки — 8 февраля в 9 часов 14 минут по Гринвичу. Согласно прогнозу на 8 февраля вероятность благоприятной для старта погоды составляет 60 %.

Описание полёта

Старт и первый день полёта

9:14 8 февраля — 15:14 8 февраля В 5 часов 40 минут экипаж в автобусе прибыли на стартовую площадку, где установлен «Индевор». В 5 часов 55 минут астронавты начали размещаться в кабине шаттла. Первым командир экипажа Джордж Замка, затем Роберт Бенкен, пилот Терри Виртс, Николас Патрик, Кэтрин Хайр и Стивен Робинсон. Посадка экипажа закончилась в 6 часов 45 минут. В это время над космодромом была всё ещё неприемлемая старта сильная облачность. В 7 часов 13 минут был закрыт люк шаттла. В 8 часов 20 минут облака над космодромом рассеиваются до приемлемого для старта уровня. Для возможной аварийной посадки шаттла выбран аэродром в испанской Сарагосе, где в это время благоприятная погода.

В 9 часов 14 минут 7 секунд шаттл «Индевор» стартовал. Через 2 минуты и 10 секунд были отстреляны отработавшие твердотопливные ускорители. Через три с половиной минуты «Индевор» был на высоте 80 км (50 миль), удаление от точки старта — 160 км (98 миль). Через 8 минут 31 секунду шаттл вышел на орбиту, двигатели шаттла были выключены, шаттл отсоединился от внешнего топливного бака. Через 38 минут была проведена коррекция орбиты шаттла. В 10 часов 47 минут был раскрыт грузовой отсек шаттла.

Во время старта «Индевора» Международная космическая станция находилась над западной Румынией над точкой с координатами 46° северной широты и 20,5° восточной долготы.

В 12 часов 14 минут была проведена вторая корректировка орбиты. Параметры орбиты шаттла после корректировки: перигей 228 км (142 мили), апогей 335 км (208 миль).

Астронавты переводят системы шаттла в режим работы на орбите. Развернута антенна Ku диапазона. Подготавливают удлинитель манипулятора для предстоящей на следующий день инспекции теплозащитного покрытия шаттла.

Второй день полёта

23:14 8 февраля — 14:14 9 февраля

Камера, установленная на внешнем топливном баке, зафиксировала отрыв относительно длинного куска изоляции (6 мм толщины и 30 см длины) во время старта. Но этот кусок не задел днища шаттла. После предварительного анализа изображений нескольких камер, снимавших шаттл во время старта, руководитель полёта Kwatsi Alibaruho сообщил, что не зафиксировано никаких опасных столкновений оторвавшихся кусков изоляции внешнего топливного бака с теплозащитным покрытием шаттла. Окончательные результаты будут сообщены позже.

Было проведено несколько корректировок орбиты шаттла с целью сближения со станцией. С помощью лазерного сканера и высокоразрешающей камеры, установленных на удлинители робота-манипулятора станции, астронавты проводят обследование теплозащитного покрытия днища и кромок крыльев шаттла. Роботом-манипулятором шаттла управляли Кэтрин Хэйр, Николас Патрик и Терри Виртс. Обследование правого крыла началось в 5 часов и продолжалось около полутора часов. Далее были обследованы нос и покрытие передней части шаттла, и затем левого крыла. Обследование было закончено в 10 часов. Изображения, полученные во время обследования, передаются в центр управления полётом, где специалисты проанализируют их. Если обнаружатся подозрительные места, то во время обследования в предпоследний день полёта, эти места будут обследованы более тщательно.

Астронавты подготавливали оборудование для предстоящей стыковки с МКС.

Третий день полёта

22:14 9 февраля — 13:14 10 февраля

В 0 часов 57 минут была проведена очередная корректировка орбиты. «Индевор» находился в 60 км (38 миль) от станции.

В 2 часа 28 минут была проведена заключительная корректировка орбиты. «Индевор» находился в 14 км (9 миль) от станции. В 3 часа, приблизительно за два часов перед стыковкой, шаттл находился на расстоянии 8 км (27000 футов) от станции. В 3 часа 50 минут шаттл находился на расстоянии 300 метров (1000 футов) от станции. В 4 часа, когда «Индевор» находился на расстоянии 180 метров (600 футов) под станцией, командир шаттла Джордж Замка начал манёвр разворот, в ходе которого шаттл сделал кувырок перед иллюминаторами станции, через которые астронавты МКС Джеффри Уильямс и Олег Котов снимали теплозащитное покрытие днища и крыльев шаттла. Переворот был совершен за десять минут. В 4 часа 20 минут шаттл вышел вперёд по курсу от станции. Нос шаттла направлен в космос, корма на Землю, раскрытый грузовой отсек, в котором находится стыковочный узел, направлен на станцию. В 4 часа 30 минут шаттл находится на расстоянии 90 метров (300 футов), скорость сближения составляет 6 см/с (0,2 фута в секунду). В это время произошел сбой в лазерной системе, которая автоматически измеряет расстояние между объектами. Этот сбой не влияет на продолжение процесса стыковки. В распоряжении имеются другие средства для измерения расстояния. Астронавты используют ручной лазерный измеритель расстояния. В 5 часов расстояние между шаттлом и МКС составляло 9 метров (30 футов).

Стыковка состоялась в 5 часов 6 минут над Атлантическим океаном, западнее Португалии. Общий вес комплекса (МКС + «Индевор») составил более 450 тонн (1 млн фунтов).

После стыковки, с помощью двигателей шаттла, весь комплекс (МКС + «Индевор») был развернут на 180° так, что модуль «Звезда» становится передним в направлении полёта, а шаттл находится сзади. Такой разворот делается всегда, когда к станции пристыковывается шаттл, чтобы предотвратить повреждение теплозащитного покрытия шаттла от возможных столкновений с микрометеоритами или космическим мусором. Люк между МКС и «Индевором» был открыт в 7 часов 16 минут. Экипаж «Индевора» приветствовал экипаж 22-й экспедиции МКС.

В 9 часов 46 минут, с помощью робота-манипулятора станции (под управлением Николаса Патрика и Тимоти Кримера), из грузового отсека шаттла был поднят удлинитель манипулятора и передан роботу-манипулятору шаттла (под управлением Тирри Виртса и Кэтрин Хайр). Это сделано для того, чтобы освободить пространство в грузовом отсеке перед предстоящим подъёмом модуля «Транквилити».

Из шаттла на станцию были перенесены запасные части необходимые для ремонта системы регенерации воды. Выходящие астронавты Патрик и Бенкен перенесли свои выходные скафандры из шаттла в шлюзовой модуль станции «Квест».

Четвёртый день полёта

21:14 10 февраля — 13:14 11 февраля

Джордж Замка, Кэтрин Хайр и Стивен Робинсон заняты переноской доставленного на станцию оборудования и материалов. Астронавты Бенкен и Патрик готовят свои скафандры и инструменты к первому выходу в открытый космос.

Командир экипажа МКС Джеффри Уильямс занимался ремонтом системы регенерации воды, которая вышла из строя несколько недель назад. Он установил в системе новые центрифугу, насос и фильтры, которые были привезены на станцию на «Индеворе».

В результате изучения снимков шаттла, полученных со станции, были выявлены два подозрительных места.

Керамическая вставка на раме одного из окон «Индевора», которая сместилась вверх из своего нормального положения. Предположительно, во время возвращения шаттла на Землю (вход в атмосферу и приземления) под действием вибрации эта вставка может окончательно вылететь из своего места и удариться в обшивку шаттла на хвостовом оперении или в гондолы двигателей системы ориентации.
Трещина на обшивке внешней поверхности кабины шаттла.

Члены экипажа разговаривали с корреспондентами американских телевизионных и радиостанций.

Во второй половине дня у астронавтов запланировано время для отдыха.

Роберт Бенкен и Николас Патрик отправляются спать при пониженном давлении в модуль «Квест», готовясь к завтрашнему выходу в космос, который назначен на 2 часа 9 минут.

Пятый день полёта

21:14 11 февраля — 13:44 12 февраля

День первого выхода в открытый космос. Астронавты Бенкен и Патрик снимают транспортные крепления с модуля «Транквилити». С помощью робота-манипулятора станции астронавты поднимают модуль «Транквилити» из грузового отсека шаттла и устанавливают его на левом стыковочном порту модуля «Юнити». Астронавты Бенкен и Патрик подключают силовые и информационные кабели к модулю «Транквилити».

Выход начался в 2 часа 17 минут (12 февраля). Координатором выхода внутри станции был Стивен Робинсон. Выйдя из модуля «Квест», астронавты направляются в грузовой отсек шаттла. Роберт Бенкен перемещается в заднюю часть отсека, снимает транспортные крепления с модуля «Транквилити» и подготавливает его стыковочный узел к подсоединению к модулю «Юнити». Николас Патлик перемещается к передней части «Транквилити» и отсоединяет от него силовые кабели.

Терри Виртс и Кэтрин Хайр находятся в модуле «Дестини» и управляют роботом-манипулятором станции, с помощью которого пятнадцати тонный «Транквилити» поднимают (начало подъёма в 4 часа 5 минут) из грузового отсека шаттла и перемещают к левому порту модуля «Юнити». В 5 часов 56 минут «Транквилити» был подведён к месту установки на модуле «Юнити». В 6 часов 20 минут сработали автоматические захваты, и «Транквилити» был плотно притянут к левому стыковочному узлу модуля «Юнити», модуль «Транквилити» стал частью МКС. В это время станция находилась над Индийским океаном, западнее Сингапура. В это время Бенкен и Патрик достают из грузового отсека две упаковки, в которых находятся шланги и изоляция для подключения модуля «Транквилити» к системе охлаждения МКС. Эти шланги будут включены в систему во время второго выхода в открытый космос.

Затем Бенкен и Патрик перемещаются к роботу Декстр, чтобы забрать комплект инструментов и перенести его на левую сторону ферменной конструкции станции.

После того как «Транквилити» был пристыкован, Бкнкен и Патрик переместились к нему и начали подключение силовых и информационных кабелей. Эта работа была завершена в 8 часов 5 минут. В 8 часов 34 минут Бенкен и Патрик вернулись в шлюзовой модуль «Квест». В 8 часов 45 минут был закрыт люк модуля «Квест».

Выход закончился в 8 часов 49 минут. Продолжительность выхода составила 6 часов 32 минуты. Это был 138 выход в открытый космос связанный с МКС.

Из центра управления сообщили, что активация подключения «Транквилити» и проверка герметичности стыка прошли успешно. Открытие люка в «Транквилити» со стороны станции намечен на 2 часа 14 минут (13 февраля).

Шестой день полёта

21:14 12 февраля — 13:14 13 февраля

После изучения изображений и показаний сенсоров, руководители полёта объявили, что теплозащитное покрытие днища и крыльев шаттла не имеет повреждений, и шаттл «Индевор» может безопасно возвращаться на Землю. Керамическая вставка, которая сместилась вверх из своего нормального положения, по оценкам специалистов, не представляет опасности для шаттла. Трещина на обшивке кабины шаттла также не представляет опасности. Астронавты подготавливали к активации новый модуль «Транквилити». К модулю были подключены информационные и силовые кабели.

В 2 часа 17 минут командир экипажа МКС Джеффри Уильямс открыл люк в модуль. Астронавты начали переносить оборудование из станции в «Транквилити».

В 4 часа 32 минуты астронавты открыли люк модуля «Купол», который пристыкован к переднему порту модуля «Транквилити». Однако окна модуля «Купол» остаются закрытыми, они будут открыты только после перестыковки модуля на постоянное место — на нижний порт модуля «Транквилити». Перед отстыковкой модуль «Купол» должен быть разгерметизирован, а порт, к которому он пристыкован, должен быть закрыт изнутри модуля «Транквилити». Астронавты должны были установить крышку не передний порт изнутри модуля «Транквилити», но им не удалось плотно установить крышку. Несколько винтов мешают задвинуть крышку на место. Проблемные места были сфотографированы, а фотографии отправлены на Землю для анализа специалистами.

Астронавты Роберт Бенкен и Николас Патрик готовились ко второму выходу в открытый космос, который состоится на следующий день. Во время первого выхода выявились проблемы с внутренней вентиляцией в скафандре Патрика. Поэтому ко второму выходу готовится другой скафандр.

В 7 часов 30 минут Роберт Бенкен и Николас Патрик отвечали на вопросы пользователей твиттера.

В 10 часов 30 минут Терри Виртс и Кэтрин Хайр отвечали на вопросы корреспондентов Ассошиэйтед Пресс, CBS News и Рейтер.

Седьмой день полёта

21:15 13 февраля — 13:14 14 февраля

День второго выхода в открытый космос.

Руководство полётом продлило пребывание «Индевора» в космосе на одни сутки, чтобы астронавты успели перенести как можно больше оборудования в модуль «Транквилити». В том числе, в модуль «Транквилити» должна быть перенесена система регенерации воды, которую астронавты МКС отремонтировали с помощью запасных частей, доставленных на «Индеворе». Отстыковка от станции перенесена с 19 февраля (0 часов 35 минут) на 20 февраля (0 часов 54 минуты), а возвращение на Землю с 21 февраля (3 часа 01 минута) — на 3 часа 16 минуты 22 февраля. Астронавты Бенкен и Патрик должны были распаковать и развернуть шланги системы охлаждения, подсоединить их к модулю «Транквилити» и подключить их к двум петлям (А и В) общей системы охлаждения станции. Система охлаждения необходима для отвода тепла, которое продуцируется электроприборами, расположенными в модуле «Транквилити». В каждой петле (А и В) системы охлаждения устанавливаются по два соединительных шланга.

В 2 часа 20 минут начался второй выход в открытый космос. Астронавты Роберт Бенкен и Николас Патрик начали разворачивать многослойное изолирующее полотно, в которое будут завёрнуты шланги системы охлаждения. Затем Патрик перебрался на модуль «Дестини» и начал подсоединять шланги к соответствующим отводам. В это же время Бенкен начал соединять шланги с отводами на модуле «Транквилити». В 4 часа 11 минут первая пара шлангов была установлена. Астронавты начали установку второго комплекта линий системы охлаждения. Николас Патрик сообщил, что несколько хлопьев аммиака, которые вылетели из отводов системы охлаждения. В 5 часов Роберт Беркен переместился к Патрику, чтобы осмотреть его скафандр, но не обнаружил какого-либо загрязнения.

В 5 часов 25 минут астронавты соединили все шланги и начали заворачивать их в изолирующее полотно. В 5 часов 55 минут Патрик открыл вентиль первой петли системы охлаждения, через который аммиак через вновь подключенные шланги потёк к модулю «Транквилити». Вторая петля системы охлаждения будет активирована во время третьего выхода в открытый космос.

В 6 часов Роберт Бенкен переместился к нижнему порту модуля «Транквилити», чтобы подготовить его к приёму модуля «Купол».

Николас Патрик переместился к модулю «Купол», чтобы подготовить его к отстыковки. В 6 часов 43 минуты из центра управления полётом сообщили, что включённая петля охлаждения функционирует нормально.

Астронавты Роберт Бенкен и Николас Патрик начали устанавливать дополнительные поручни на модуле «Транквилити».

В 7 часов 40 минут Бенкен и Патрик вернулись к шлюзовому модулю «Квест». В 8 часов 5 минут — астронавты внутри модуля «Квест». Астронавты вернулись раньше, чтобы иметь больше времени для внешнего осмотра скафандров, из-за возможного загрязнения аммиаком.

Выход закончился в 8 часов 14 минут. Продолжительность выхода составила 5 часов 54 минуты. Это был 139 выход в открытый космос связанный с МКС.

Восьмой день полёта

21:14 14 февраля — 13:14 15 февраля

В этот день Модуль «Купол» был установлен на предназначенное для него место, на нижнем, направленном на Землю, порту модуля «Транквилити».

1 час началась разгерметизация модуля «Купол». В 3 часа 23 минуты модуль «Купол» был захвачен роботом-манипулятором станции, которым управляли Кэтрин Хайр и Терри Виртс. В 5 часов 20 минут модуль «Купол» был отсоединён от переднего стыковочного узла модуля «Транквилити». С помощью манипулятора, «Купол» переносится к нижнему стыковочному узлу модуля «Транквилити». В 6 часов 31 минут модуль «Купол» был пристыкован к нижнему порту модуля «Транквилити».

Астронавты планируют войти в «Купол» на следующий день. Крышки, которыми снаружи закрыты окна «Купола», будут сняты во время третьего выхода в открытый космос.

После того как «Купол» был установлен, робот-манипулятор был переведён к стыковочному адаптеру № 3, который временно размещён на верхнем порту модуля «Гармония». На следующий день этот адаптер будет перестыкован на освободившийся передний порт модуля «Транквилити».

Девятый день полёта

21:14 15 февраля — 13:14 16 февраля В этот день стыковочный адаптер № 3 был переустановлен на предназначенное для него место на переднем порту модуля «Транквилити».

В 0 часов 52 минуты адаптер № 3 был отсоединён от модуля «Гармония». В 2 часа адаптер, с помощью робота-манипулятора, которым управляли Роберт Бенкен и Николас Патрик, был перемещён к переднему порту модуля «Транквилити».

Стыковочный адаптер № 3 был присоединён к модулю «Транквилити» в 2 часа 28 минут. Астронавты открыли модуль «Купол» изнутри станции. Продолжалось оборудование нового модуля «Транквилити».

Во второй половине дня астронавты имели время для отдыха.

Роберт Бенкен и Николас Патрик готовились к своему третьему (последнему) выходу в открытый космос.

Десятый день полёта

21:14 16 февраля — 13:14 17 февраля

День третьего выхода в открытый космос.

Роберт Бенкен и Николас Патрик должны включить вторую петлю охлаждения на модуле «Транквилити», убрать изоляцию и снять транспортные запоры с алюминиевых защитных крышек семи окон модуля «Купол». В 2 часа 15 минут начался третий выход в открытый космос. Астронавты Роберт Бенкен направился к модулю «Транквилити», чтобы включить вторую петлю охлаждения, а Николас Патрик направился к адаптеру № 3, чтобы подключить к нему кабели. В 3 часа 45 минут астронавты направились к модулю «Купол». Астронавты отсоединили и свернули два изоляционных покрытия с окон «Купола». Эта работа была закончена в 4 часа 39 минут. Затем астронавты сняли транспортные крепления с крышек окон. В 5 часов 15 минут ставни все крепления со ставен были сняты.

В 5 часов 26 минут Терри Виртс и Кэтрин Хайр открыли ставни центрального круглого окна модуля «Купол». Затем последовательно были открыты остальные окна. Роберт Бенкен начал устанавливать поручни на модуле «Транквилити». Астронавты протянули волоконно-оптический кабель от сегмента S0 к российскому модулю «Заря». С помощью этого кабеля, в дальнейшем будет подключен пункт управления робота-манипулятора станции, который предполагается установить в модуле «Заря».

В 7 часов 37 минут Бенкен вернулся в шлюзовой модуль. В 7 часов 50 минут к нему присоединился Патрик.

Выход закончился в 8 часов 3 минуты. Продолжительность выхода составила 5 часов 48 минут. Это был 140 выход в открытый космос связанный с МКС.

Семь окон модуля «Купол» обеспечивают панорамный обзор Земли. «Купол» будет также использоваться как кабина, из которой астронавты будут управлять роботом-манипулятором станции, и, при этом, астронавты смогут непосредственно наблюдать за передвижением манипулятора. До сих пор наблюдение за передвижением манипулятора было возможно только на мониторах. Предполагается управлять манипулятором из «Купола» в будущем для захвата прибывающих на станцию грузовых кораблей.

Одиннадцатый день полёта

21:14 17 февраля — 12:14 18 февраля В 22 часа 15 минут Президент США Барак Обама вызвал экипаж «Индевора» на телефонный разговор. В разговоре принимали участие сенаторы от штата Мэриленд демократ Барбара Микульски и республиканец Датч Рупперсбергер (Dutch Ruppersberger), а также ученики средних школ.

Этот день посвящён переноске оборудования в модуль «Транквилити». В «Транквилити» были установлены: две стойки с оборудованием для регенерации воды, стойка генератора кислорода и туалет. Ранее в «Транквилити» был установлен тренажер. Тренажер бегущая дорожка (COLBERT) будет перенесён в «Транквилити» позже, после отбытия «Индевора». В 7 часов 32 минуты, с помощью двигателей шаттла была поднята орбита станции. Параметры орбиты станции после корректировки: апогей 350 км (219 миль), перигей 335 км (208 миль).

В модуль «Квест» было закачано (24 фунтов) кислорода. Астронавты переносили из шаттла в станцию доставленные оборудование и материалы. В обратном направлении астронавты переносили результаты проводимых на станции экспериментов.

Двенадцатый день полёта

20:14 18 февраля — 12:14 19 февраля

Астронавты заканчивали переноску оборудования и материалов из шаттла в станцию и в обратном направлении.

Командир экипажа МКС Джеффри Уильямс и командир экипажа «Индевора» Джордж Замка разрезали символическую красную ленту и объявили, что модуль «Купол» передан в эксплуатацию. В модуле «Купол» был установлен контейнер, в котором находится лунный камень. Этот камень был привезен на Землю с Луны экипажем «Аполлона 11» в 1969 году.

В 2 часа 40 состоялась пресс-конференция, во время которой астронавты общались с репортёрами, находившимися в центре управления полётом НАСА и в космическом центре Японии. В 7 часов 45 минут экипажи шаттла и МКС попрощались друг с другом в модуле «Гармония». Астронавты шаттла вернулись в «Индевор». В 8 часов 9 минут был закрыт люк между станцией и «Индевором». Люк между станцией и «Индевором» был открыт в течение девяти суток и 52 минут. Вес станции, по сравнению с весом до прилёта «Индевора», увеличился на 15,75 тонн (34695 фунтов), 13,5 тонн (29788 фунтов) — вес «Транквилити», 1,6 тонны (3594 фунтов) — вес «Купола», 0,6 тонн (1313 фунтов) — вес доставленных материалов. Теперь общий вес станции составляет 363 тонны (799045 фунтов).

Тринадцатый день полёта

20:14 19 февраля — 12:14 20 февраля

В 0 часов 54 минуты шаттл «Индевор» отстыковался от МКС. Совместный полёт «Индевора» и МКС продолжался в течение 9 суток 19 часов и 48 минут. Шаттл отходит от станции со скоростью 0,1 м/с (0,3 фута в секунду). В 1 час 6 минут «Индевор» отошел на расстояние 52 метра (170 футов). В 1 час 16 минут «Индевор» находится на расстоянии 153 метра (500 футов) и начинает традиционный облёт станции. В 1 час 30 минут «Индевор» находится на расстоянии 200 метров (655 футов) от станции. В 2 часа «Индевор» закончил облёт станции. Кратковременное включение двигателя шаттла увеличивает скорость удаления шаттла до 0,5 м/с (1,5 фут в сек). В 2 часа 30 минут включение двигателей шаттла, «Индевор» окончательно уходит от станции.

В 6 часов астронавты начали инспекцию теплозащитного покрытия носа и кромок крыльев шаттла. Роботом-манипулятором во очереди управляют Кэтрин Хайр, Стивен Робинсон и Николас Патрик, затем Джордж Замка, Терри Виртс и Кэтрин Хайр.

К 6 часам 12 минут «Индевор» удалился от станции на расстояние 30 км (19 миль), и продолжает удаляться приблизительно на 16 км (10 миль) за каждый виток вокруг Земли.

Инспекция теплозащитного покрытия была закончена в 9 часов 30 минут. В 11 часов удлинитель робота-манипулятора был уложен в грузовом отсеке шаттла.

Четырнадцатый день полёта

20:14 20.02 — 12:14 21.02

Астронавты пакуют оборудование и инструменты, тестируют системы шаттла, которые будут задействованы при приземлении и подготавливают свои скафандры.

«Индевор» имеет две возможности для приземления в космическом центре Кеннеди в ночь на 22 февраля. В ночь на 23 февраля имеется четыре возможности, две в центре Кеннеди и две на военно-воздушной базе Эдвардс в Калифорнии.

В случае неблагоприятной погоды приземление может быть перенесено на сутки. Ресурсов «Индевора» достаточно для продолжения полёта до вторника, 23 февраля.

В этот день погода во Флориде неблагоприятна для приземления. Прогноз на следующие сутки также неблагоприятен. Более благоприятен прогноз для приземления в Калифорнии.

Вероятность благоприятной для приземления погоды на мысе Канаверал в ночь на 22 февраля составляет 40-60 %.

В конце дня астронавты давали интервью корреспондентам CNN, CNN Español и Univision. Частично интервью велось на испанском языке; мать Джорджа Замка происходит из Колумбии.

Пятнадцатый день полёта

19:14 21 февраля — 03:20 22 февраля

В ночь на 22 февраля «Индевор» имел две возможности для приземления в космическом центре Кеннеди:

217 виток, торможение в 2 часа 14 минут приземление в 3 часа 20 минут
218 виток, торможение в 3 часа 50 минуты приземление в 4 часа 55 минут

Погода во Флориде остаётся неблагоприятной, поэтому взлётно-посадочная полоса на военно-воздушной базе Эдвардс в Калифорнии также готовится к приземлению «Индевора».

22 февраля были также две возможности для приземления «Индевора» на военно-воздушной базе Эдвардс:

219 виток, торможение в 5 часов 20 минута приземление в 6 часов 25 минут
220 виток, торможение в 6 часов 56 минут приземление в 8 часов 0 минута

В день приземления погода во Флориде оставалась переменчивой, на грани допустимой, тем не менее, экипаж проводит все мероприятия предусмотренные перед приземлением. В небе в районе космодрома летает разведчик погоды: астронавт Крис Фергюсон на самолете Т-38. Фергюсон сообщает, что есть повод для оптимизма, так как облака движутся в сторону от космодрома. Постоянно на связи с экипажем «Индевора» находится кэпком Фредерик Стеркоу.

В 23 часа 48 минут был закрыт грузовой отсек шаттла.

В 0 часов 50 минут астронавты «Индевора» надевают свои скафандры. В 1 час 55 минут руководитель полёта Норм Кнайт (Norm Knight) передаёт на шаттл разрешение на приземление.

В 2 часа 14 минут были включены двигатели шаттла на торможение. Двигатели отработали 2 минуты 34 секунды, «Индевор» сходит с орбиты. В это время шаттл находился над Индийским океаном, западнее Малайзии. В 2 часа 50 минут «Индевор» входит в верхние слои атмосферы. Скорость «Индевора» 25М, он находится на высоте 122 км (400000 футов), он движется от южной района Тихого океана в направлении центральной Америки. В 3 часа «Индевор» находится на высоте 66 км (216000 футов), на расстоянии 2100 км (1300 миль) от посадочной полосы, его скорость 21000 км/ч (13000 миль/час). В 3 часа 12 минут «Индевор» находится на высоте 36 км (119000 футов), на расстоянии 250 км (154 мили) от посадочной полосы, его скорость 5500 км/ч (3400 миль/час). В 3 часа 16 минут «Индевор» пролетает над Космическим центром Кеннеди и делает разворот для захода на посадку. В ночь на 22 февраля шаттл «Индевор» успешно приземлился в Космическом центре Кеннеди на взлётно-посадочной полосе № 15. Приземление произошло в 3 часа 20 минут 31 секунду по Гринвичу (21 февраля в 22 часа 20 минут по времени космодрома Канаверал). Продолжительность полёта составила 13 суток 18 часов 6 минут 24 секунды. За время полёта «Индевор» преодолел 9,2 млн км (5,7 млн миль) и совершил 217 витков вокруг Земли. Это было 73-е приземление шаттла на мысе Канаверал.

После приземления астронавты осмотрели снаружи свой корабль, их сопровождали директор НАСА Чарльз Болден и директор Космического центра Роберт Кабана, оба бывшие астронавты.

Итоги

Все основные задания, поставленные перед экипажем «Индевора», были выполнены. Доставлены и смонтированы на МКС последний американский модуль «Транквилити» и обзорный модуль «Купол». Доставлены запасные компоненты, с помощью которых была отремонтирована система регенерации воды станции. Проведено три успешных выхода в открытый космос. Полёт «Индевора» был продлён на одни сутки, в течение которых астронавты шаттла помогли перенести и смонтировать приборы и оборудование в новом модуле «Транквилити».

Это был 130-й полёт шаттла и 24-й (предпоследний) полёт «Индевора». Последний, 25-й полёт (STS-134), «Индевора» запланирован на 29 июля.

См. также

Напишите отзыв о статье "STS-130"

Ссылки

[www.nasa.gov/mission_pages/station/structure/iss_manifest.html NASA Consolidated Launch Manifest]
[www.nasa.gov/mission_pages/shuttle/shuttlemissions/sts130/news/130_status_search_agent_archive_1.html STS-130 MCC Status Reports]
[www.cbsnews.com/network/news/space/130/STS-130_Archive.html STS-130/ISS-20A MISSION ARCHIVE (FINAL)]
[spaceflightnow.com/shuttle/sts130/status.html Mission Status Center]
[www.nasa.gov/rss/130_update.xml STS-130 Mission Updates]
[www.nasa.gov/mission_pages/shuttle/main/rss_feed_above_snip_collection_archive_1.html Space Shuttle News]
[www.nasa.gov/mission_pages/shuttle/shuttlemissions/sts130/overview.html Endeavour to Deliver a Room With a View]
[www.nasa.gov/mission_pages/shuttle/shuttlemissions/sts130/main/index.html STS-130 Mission Information]

Примечания

Серия КА «Шаттл»
Предыдущий полёт: Атлантис STS-129	STS-130	Следующий полёт: Дискавери STS-131

Отрывок, характеризующий STS-130

– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.

На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.

На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.

На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.