STS-131

	STS-131
Общие сведения
Полётные данные корабля
Название корабля	STS-131
Орбитальный модуль	«Дискавери»
Полёт шаттла №	131
Полёт «Дискавери» №	38
Стартовая площадка	LC-39A, (КЦ Кеннеди)
Запуск	5 апреля 2010, 10:21 UTC
Стыковка	7 апреля 2010, 07:44 UTC
Место стыковки	МКС (герметичный адаптер PMA-2)
Расстыковка	17 апреля 2010, 12:52 UTC
Посадка	20 апреля 2010, 13:08 UTC
Место посадки	ВВП №33 (КЦ Кеннеди)
Длительность полёта	15 суток 2 часа 47 минут
Количество витков	238
Пройденное расстояние	10 млн км
Высота орбиты	226 км (122 мили)
Наклонение	51,6°
Период обращения	91,6 мин
NSSDC ID	[nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=2010-012A 2010-012A]
SCN	[www.n2yo.com/satellite/?s=36507 36507]
Полётные данные экипажа
Членов экипажа	7

<tr><th colspan="2" cellspacing="0" cellpadding="2" style="background:#b0c4de; text-align: center">Эмблема</th></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">

</td></tr> <tr><th colspan="2" cellspacing="0" cellpadding="2" style="background:#b0c4de; text-align: center">Фотография экипажа</th></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">

Слева направо:
Мастраккио, Уилсон, Дэттон, Метклаф-Линденбургер, Пойндекстер, Ямазаки, Андерсон. </td></tr> <tr><th colspan="2" cellspacing="0" cellpadding="2" style="background:#b0c4de; text-align: center">Связанные экспедиции</th></tr> <tr><td colspan="2">

Предыдущая	Следующая
Индевор STS-130	Атлантис STS-132

</td></tr>

STS-131 — космический полёт MTKK «Дискавери» по программе «Спейс Шаттл». 33-й полет шаттла к Международной космической станции.

Экипаж

Алан Пойндекстер (Alan Poindexter) (2-й космический полёт) — командир;
Джеймс Даттон (James P. Dutton) (1) — пилот;
Ричард Мастраккио (Richard Mastracchio) (3) — специалист по программе полёта;
Клейтон Андерсон (Clayton Anderson) (2) — специалист по программе полёта;
Дороти Меткалф-Линденбургер (Dorothy Metcalf-Lindenburger) (единственный) — специалист полета - преподаватель;
Стефани Уилсон (Stephanie Wilson) (3) — специалист по программе полёта;
Наоко Ямадзаки (Naoko Yamazaki) (1) — специалист по программе полёта.

Выходы в открытый космос

Во время полёта было осуществлено три выхода в открытый космос.

Выход 1 — Мастраккио и Андерсон
Цели: Подготовка к замене бака с аммиаком в системе охлаждения; замена гироскопа системы навигации; снятие экспериментальных образцов с наружной поверхности японского научного модуля
Начало: 9 апреля 2010 — 05:31 UTC
Окончание: 9 апреля 2010 — 11:58 UTC
Продолжительность: 6 часов 27 минут.

Это 141-й выход в космос связанный с МКС.

Это 4-й выход в космос для Мастраккио и 4-й выход для Андерсона.

Выход 2 — Мастраккио и Андерсон
Цели: Установка нового бака с аммиаком в системе охлаждения
Начало: 11 апреля 2010 — 05:30 UTC
Окончание: 11 апреля 2010 — 12:56 UTC
Продолжительность: 7 часов 26 минут.

Это 142-й выход в космос связанный с МКС.

Это 5-й выход в космос для Мастраккио и 5-й выход для Андерсона.

Выход 3 — Мастраккио и Андерсон
Цели: Перенос старого бака в грузовой отсек шаттла для отправки на Землю.
Начало: 13 апреля 2010 — 06:14 UTC
Окончание: 13 апреля 2010 — 12:38 UTC
Продолжительность: 6 часов 24 минут.

Это 143-й выход в космос связанный с МКС.

Это 6-й выход в космос для Мастраккио и 6-й выход для Андерсона.

Цель

Доставка научного оборудования в транспортном модуле «Леонардо». Это седьмой полёт модуля «Леонардо» к МКС. В модуле «Леонардо» упакованы новые спальные места для членов экипажа МКС, продукты и одежда для экипажа МКС, новая лабораторная морозильная камера, спортивный тренажер, запасные части для системы регенерации воды, экспериментальное оборудование и стойки с расходными материалами. В «Леонардо» также находится специальное ограждение, которое должно быть смонтировано в модуле «Дестини», предназначенного для создания эффекта тёмной комнаты, для улучшения условий наблюдения и фотографирования Земли. В модуле «Леонардо» размещены полезные грузы общим весом около 8,5 тонн. В грузовом отсеке шаттла также помещён бак для аммиака, который астронавтам предстоит установить на станции и включить его в систему охлаждения. Общий вес оборудования и материалов, доставленных на станцию, составляет более 10 тонн.

Подготовка к полёту

5 декабря 2008 года НАСА назначило экипаж для миссии STS-131: командир Алан Пойндекстер, пилот Джеймс Дэттон, специалисты полёта Ричард Мастраккио, Клэйтон Андерсон, Дороти Меткалф-Линдербургер, Стефани Уилсон, Наоко Ямазаки. В экипаже «Дискавери» — три новичка космических полётов: Джеймс Дэттон, Дороти Меткалф-Линдербургер и Наоко Ямазаки.

15 февраля 2010 года. Назначенная на 11 февраля перевозка шаттла «Дискавери» из ангара в здание вертикальной сборки перенесена на 22 февраля из-за низкой температуры (7 °C или 45 °F), которая установилась во Флориде. Этот перенос повлечёт за собой перенос старта на начало апреля. Если 22 февраля «Дискавери» будет в здании вертикальной сборки, то перевозка на стартовую площадку состоится 2 марта.

16 февраля. Старт шаттла «Дискавери» переносится с 18 марта на 5 апреля. Полёт «Дискавери» планировался на период с 18 по 30 марта. Недельная задержка перевозки шаттла в здание вертикальной сборки влечет за собой недельный сдвиг, что означает сдвиг возвращения на Землю на начало апреля. На 2 апреля назначен старт российского корабля «Союз ТМА-18» с очередной сменой экипажа МКС. «Союз ТМА-18» должен пристыковаться к МКС 4 апреля. Чтобы избежать пересечения на орбите «Дискавери» и «Союза», старт шаттла переносится на 5 апреля 10 часов 27 минут (6 часов 27 минут восточного летнего времени США). Возвращение на Землю должно состояться 18 апреля в 4 часа 30 минут. 22 февраля в Космическом центре Кеннеди приземлился шаттл «Индевор», который успешно завершил свою миссию STS-130. В этот же день из ангара в здание вертикальной сборки был перевезён шаттл «Дискавери», который подготавливается к следующей миссии STS-131. В ночь на 2 марта шаттл «Дискавери» в связке с внешним топливным баком и твердотопливными ускорителями перевезён из здания вертикальной сборки на стартовую площадку 39А. Перевозка началась в 4 часа 58 минут (1 марта в 23 часа 58 минут местного времени). В 11 часов 48 минут «Дискавери» был установлен на стартовой площадке.

26 марта официально объявлено, что шаттл «Дискавери» STS-131 стартует 5 апреля в 10 часов 21 минуту по Гринвичу (6 часов 21 минуту летнего времени восточного побережья США).

1 апреля в 10 часов 48 минут на космодром мыса Канаверал прибыл экипаж «Дискавери» для непосредственной подготовки к полёту.

2 апреля в 7 часов по Гринвичу начался обратный предстартовый отсчет времени миссии STS-131. Старт «Дискавери» должен состояться 5 апреля в 10 часов 21 минуту 23 секунд (6 часов 21 минуту местного времени). Если по какой-либо причине старт не состоялся бы 5 апреля, то вторая попытка старта была бы предпринята 6 апреля в 9 часов 59 минут по Гринвичу.

Описание полёта

Старт и первый день полёта

6:21 5 апреля — 16:21 5 апреля Прогноз погоды на время запуска шаттла с вероятностью 80 % благоприятен для старта: переменная облачность, нижняя кромка облаков на высоте 900 метров (3000 футов), скорость ветра 2,6 м/с (5 узлов), температура 18 °C (64 °F).

В 1 час 28 минут, с опозданием на 32 минуты от графика, началась закачка жидких кислорода и водорода во внешний топливный бак шаттла. Получасовая задержка не влияет на время старта. Жидкий кислород закачивается в верхнюю треть внешнего бака. Объём закачиваемого жидкого кислорода составляет 0,65 млн литров (1439000 галлонов), температура −148 °C (−298 °F). Объём закачиваемого жидкого водорода составляет 1,75 млн литров (385000 галлонов), температура −217 °C (−423 °F). Закачка топлива во внешний топливный бак закончилась в 4 часа 30 минут.

В 6 часов 49 минут экипаж в автобусе прибыл на стартовую площадку 39А, где установлен «Дискавери». В 7 часов астронавты начали размещаться в кабине шаттла. Первым занял своё место командир экипажа Алан Пойндекстер, затем Клей Андерсон, пилот Джеймс Дэттон, Стефании Уилсон, Ричард Мастраккио, японская астронавтка Наоко Ямазаки и Дороти Метклаф-Линденбургер. Посадка экипажа закончилась в 7 часов 47 минут. За два часа до старта, в 8 часов 23 минуты, был закрыт люк шаттла.

В 10 часов 21 минуту шаттл «Дискавери» стартовал. Через 90 секунд после старта вес комплекса спейс шаттл составляет половину от того, что было перед стартом. Твердотопливные ускорители сжигают 5 тонн топлива в секунду (11000 фунтов в секунду), а основные двигатели шаттла потребляют полтонны в секунду жидкого топлива из внешнего бака. Через 2 минуты и 10 секунд были отстреляны отработавшие твердотопливные ускорители. Через четыре с половиной минуты «Дискавери» был на высоте 100 км (63 мили), удаление от точки старта — 290 км (181 миля). Через 8 минут 31 секунду шаттл вышел на орбиту, двигатели шаттла были выключены, шаттл отсоединился от внешнего топливного бака.

После старта «Дискавери» вышел на орбиту с параметрами: апогей 219 км (136 миль) и перигей 58 км (36 миль), через полчаса после старта была проведена корректировка орбиты, параметры которой стали: апогей 259 км (161 миля) и перигей 227 км (141 миля).

В 11 часов 53 минут был раскрыт грузовой отсек шаттла. В 12 часов была раскрыта антенна Ku диапазона. Эта антенна находится в переднем правом углу грузового отсека шаттла. Однако активация и тестирование работоспособности антенны показали, что антенна не функционирует. Антенна Ku диапазона используется как радар во время сближения и стыковки с МКС, а также для высокоскоростной передачи информации (в том числе телевизионного изображения) через спутник на Землю. Хотя антенна отслеживает направление на коммуникационный спутник, но передача команд и информации через антенну не проходит. По-видимому, вышел из строя электронный блок, отвечающий за передачу информации через антенну. Тем не менее, стыковка со станцией может быть осуществлена с применением других средств шаттла. Неработоспособность антенны означает невозможность передачи телевизионного изображения теплозащитного покрытия шаттла во время обследования, которое состоится во второй день полёта. В этом случае телевизионное изображение будет записано и позже передано на Землю через антенну Ku диапазона станции. При этом специалисты на Земле, которые занимаются анализом результатов обследования теплозащитного покрытия, будут иметь существенно меньше времени для своей работы. Если неисправность антенны не будет устранена, то вторая инспекция теплозащитного покрытия, которая обычно проводится после расстыковки со станцией, будет проведена до расстыковки, и телевизионное изображение инспекции будет вновь передано на Землю через антенну МКС.

В 13 часов 8 минут была проведена вторая корректировка орбиты. Параметры орбиты шаттла после корректировки: перигей 228 км (142 мили), апогей 335 км (208 миль).

Астронавты переводят системы шаттла в режим работы на орбите. Подготавливают удлинитель манипулятора для предстоящей на следующий день инспекции теплозащитного покрытия шаттла.

Во время старта «Дискавери» Международная космическая станция находилась над Атлантическим океаном, юго-западнее Ирландии.

Второй день полёта

00:21 6 апреля — 16:21 6 апреля

В 3 часа «Дискавери» находился на расстоянии 2700 км (1700 миль) от станции и приближался к ней со скоростью 185 км за каждый виток вокруг Земли (115 миль за виток).

С помощью лазерного сканера и высокоразрешающей камеры, установленных на удлинителе робота-манипулятора станции, астронавты проводят обследование теплозащитного покрытия днища и кромок крыльев шаттла. Роботом-манипулятором шаттла управляли, сменяя друг друга, Алан Пойндекстер, Джеймс Дэттон, Наоко Ямазаки, Дороти Метклаф-Линденбургер и Стефани Уилсон. Из-за неисправности антенны для высокоскоростной передачи данных, телевизионное изображение, объём которого составляет 40 гигабайт, запоминается в компьютере шаттла. После стыковки со станцией и подсоединения компьютера шаттла к беспроводной сети станции, изображение будет передано через антенну МКС на Землю.

Обследование правого крыла началось в 5 часов 40 минут и продолжалось около полутора часов. Далее были обследованы нос и покрытие передней части шаттла, и затем левого крыла. Обследование было закончено в 10 часов 48 минут. В 11 часов 55 минут удлинитель манипулятора, на котором установлены лазерный сканер и высокоразрешающая камера, был сложен в грузовом отсеке шаттла.

Было проведено несколько корректировок орбиты шаттла с целью сближения со станцией. Параметры орбиты «Дискавери» составляют: перигей 320 км (199 миль), апогей 335 км (208 миль).

Астронавты подготавливали оборудование для предстоящей стыковки с МКС. Ричард Мастраккио и Клей Андерсон проверяли свои скафандры для предстоящих выходов в открытый космос.

В 11 часов «Дискавери» находился на расстоянии 1600 км (1000 миль) от станции и приближался к ней со скоростью 160 км за каждый виток вокруг Земли (97 миль за виток).

Третий день полёта

00:21 7 апреля — 16:21 7 апреля

День стыковки с Международной космической станцией.

Астронавты предприняли очередную безуспешную попытку активации вышедшей из строя антенны Ku диапазона. В 3 часа 36 минут была проведена очередная корректировка орбиты. В 3 часа 57 минут «Дискавери» находился на расстоянии 68 км (223000 фут) от станции и приближался к ней со скоростью 9 м/с (31 фут/с).

В 5 часов 7 минут была проведена заключительная корректировка орбиты. «Дискавери» находился в 14 км (9 миль) от станции. В 5 часов 44 минуты, приблизительно за два часа перед стыковкой, шаттл находился на расстоянии 10 км (34000 футов) от станции. В 6 часов 16 минут шаттл находился на расстоянии 1,7 км (5500 футов) от станции.

В 6 часов 48 минут, когда «Дискавери» находился на расстоянии (600 футов) под станцией, командир шаттла Алан Пойндекстер начал маневр разворот, в ходе которого шаттл сделал кувырок перед иллюминаторами модуля «Звезда» станции, через которые астронавты МКС Олег Котов и Тимоти Кример снимали теплозащитное покрытие днища и крыльев шаттла. Переворот был совершен за десять минут.

В 7 часов 12 минут шаттл вышел вперёд по курсу от станции. Нос шаттла направлен в космос, корма на Землю, раскрытый грузовой отсек, в котором находится стыковочный узел, направлен на станцию. В это время шаттл находится на расстоянии 80 метров (266 футов) от станции, скорость сближения составляет 6 см/с (0,19 фута в секунду). Астронавты используют ручной лазерный измеритель расстояния. В 7 часов 35 минут расстояние между шаттлом и МКС составляло 15 метров (50 футов). Стыковка состоялась в 7 часов 44 минут над Карибским морем.

Люк между МКС и «Дискавери» был открыт в 9 часов 11 минут. Экипаж «Дискавери» приветствовал экипаж 23-й экспедиции МКС. На орбите встретились экипаж «Дискавери»: Алан Пойндекстер, Джеймс Дэттон, Наоко Ямазаки, Дороти Метклаф-Линденбургер, Ричард Мастраккио, Клей Андерсон, Стефани Уилсон и экипаж 23-й экспедиции МКС: Олег Котов, Тимоти Кример, Соити Ногути, Александр Скворцов, Михаил Корниенко, Трэйси Колдуэл-Дайсон. Впервые на орбите одновременно четыре женщины и впервые в космосе одновременно два японских астронавта.

Четвёртый день полёта

00:21 8 апреля — 16:21 8 апреля Выгрузка модуля «Леонардо» из грузового отсека шаттла и пристыковка его к модулю «Гармония». Вес модуля «Леонардо» вместе с полезным грузом, находящимся в нём, составляет 12,4 тонны (27274 фунтов), размеры модуля: длина 6,4 метра (21 фут), диаметр 4,6 метра (15 футов).

Выгрузка модуля осуществлялась с помощью робота-манипулятора МКС, которым из модуля «Дестини» управляли Стефани Уилсон и Наоко Ямазаки.

В 2 часа 30 минут модуль «Леонардо» был зацеплен манипулятором. В 2 часа 55 минут были открыты замки, удерживающие модуль в грузовом отсеке шаттла. В 3 часа 21 минуту модуль был поднят из грузового отсека «Дискавери». В 4 часа 14 минут модуль был подведён к направленному на Землю стыковочному узлу модуля «Гармония». В 4 часа 24 минуты «Леонардо» был пристыкован к станции. В 4 часа 54 минуты манипулятор станции был отведён от модуля «Леонардо». Открытие люка в модуль «Леонардо» запланировано на 12 часов.

Ричард Мастраккио и Клей Андерсон готовились к предстоящему на следующий день первому выходу в открытый космос.

Пятый день полёта

00:51 9 апреля — 17:21 9 апреля Первый выход в открытый космос. Выходящие астронавты Ричард Мастраккио и Клей Андерсон. В июле 2007 года астронавты Мастраккио и Андерсон уже совершали совместный выход в открытый космос. В то время Андерсон был членом 15-й долговременной экспедиции МКС, а Мастраккио прибыл на станцию на шаттле «Индевор» STS-118. Задание выхода — переноска бака аммиака из грузового отсека шаттла на ферменную конструкцию станции.

Во время трёх выходов в открытый космос астронавтам предстояло заменить бак с аммиаком на правой стороне ферменной конструкции станции. Во время первого выхода астронавты должны были достать бак для аммиака из грузового отсека «Дискавери» и временно закрепить его на ферменной конструкции станции. Во время второго выхода астронавты должны будут поменять старый бак на новый и во время третьего выхода они должны были перенести старый бак от ферменной конструкции в грузовой отсек шаттла и закрепить его там. Аналогичная операция на правой стороне ферменной конструкции была выполнена астронавтами во время полёта «Дискавери» STS-128 в сентябре 2009 года. Вес бака аммиака составляет 770 кг (1700 фунтов).

Выход начался в 5 часов 31 минуту. Координатором выхода внутри станции была Дороти Метклаф-Линденбургер. Роботом-манипулятором станции управляли Стефании Уилсон и Джозеф Дэттон.. Выйдя из модуля «Квест», Мастраккио направился в грузовой отсек шаттла, где закреплен новый бак с аммиаком. Он установил на баке приспособление для захвата, с помощью которого бак будет зацеплен роботом-манипулятором. Андерсон направился к сегменту S1, где находится старый бак с аммиаком, который подлежит замене. Андерсон отсоединил от бака подводящие линии аммиака и азота. Затем астронавты сняли крепления, удерживавшие новый бак в грузовом отсеке. В 7 часов 39 минут бак был освобожден и Андерсон поднял его руками над головой. В 7 часов 47 минут бак был захвачен подведенным к нему манипулятором станции. С помощью манипулятора, бак был перенесён к тележке мобильного транспортёра. В это время (8 часов 22 минут) Ричард Мастраккио направился к японскому модулю «Кибо», где он снял экспериментальные образцы, чтобы перенести их в станцию. Астронавты переместились к тележке мобильного транспортёра, чтобы временно закрепить на ней новый бак с аммиаком.

В 9 часов 20 минут астронавты направляются к центральному сегменту ферменной конструкции станции S0. Здесь астронавты заменили блок гироскопа.

В 10 часов 30 минут астронавты выполнили все запланированные задания. Выход закончился в 11 часов 58 минут. Продолжительность выхода составила 6 часов 27 минут.

Это был 141 выход в открытый космос связанный с МКС.

Внутри станции астронавты переносили оборудование из модуля «Леонардо» в станцию. В этот день были перенесены новые спальные места для членов экипажа МКС и новая лабораторная морозильная камера.

Шестой день полёта

01:21 10 апреля — 17:21 10 апреля

В НАСА объявили, что полёт «Дискавери» продлён на одни сутки. Дополнительное время необходимо для проведения заключительного обследования теплозащитного покрытия шаттла. Это обследование будет проведено до отстыковки «Дискавери» от станции, чтобы передать телевизионное изображение на Землю через высокоскоростной канал МКС, так как антенна Ku диапазона шаттла не функционирует. Ранее инспекция теплозащитного покрытия шаттла в состыкованном со станцией положением проводилась в марте 2008 года во время полёта «Индевор» STS-123. Приземление перенесено на 19 апреля в 12 часов 54 минуты. День был посвящён переноске доставленных грузов из модуля «Леонардо» в МКС. Для разгрузки модуля «Леонардо» требуется около 120 часов. Японская астронавт Наоки Ямазуки осуществляет общую координацию процесса разгрузки модуля.

5 часов 24 минуты сработал датчик задымления в российском модуле «Звезда». Астронавты «Дискавери» прервали работу и заняли свои места в шаттле. В 5 часов 31 минут было установлено, что это было ложное срабатывание датчика задымления. Датчик сработал из-за пыли, возникшей при чистке воздушного фильтра в модуле «Звезда».

Астронавты Ричард Мастраккио, Клей Андерсон и Стефани Уилсон беседовали с радио репортёрами Nebraska Public Radio, CBS Newspath and Radio Network and KETV-TV in Omaha.

Алан Пойндекстер, Джеймс Дэттон и Доротти Метклаф-Линденбургер провели беседу со студентами, которые находились в Монтерейе (Калифорния).

Ричард Мастраккио и Клей Андерсон готовили свои скафандры, оборудование и инструменты к предстоящему на следующий день второму выходу в открытый космос.

Седьмой день полёта

01:21 11 апреля — 17:51 11 апреля

Второй выход в открытый космос. Замена старого бака аммиака на новый на сегменте S1 на правой стороне ферменной конструкции. Подлежащий замене бак был доставлен и смонтирован на станции вместе с сегментом S1 в 2002 году. Аналогичный бак на левой стороне ферменной конструкции был заменён во время экспедиции «Дискавери» STS-128 в сентябре 2009 года. Координатором выхода внутри станции была Дороти Метклаф-Линденбургер.

Начало выхода было запланировано на 6 часов 16 минут. Астронавты были готовы к выходу раньше запланированного времени.

Выход начался в 5 часов 30 минут. Астронавты направились к сегменту S1, где находится бак с аммиаком системы охлаждения станции.

Астронавты отсоединили старый бак, и Мастраккио поднял его над головой, в то время как Андерсон давал указания, чтобы помочь Стефани Уилсон правильно позиционировать робот-манипулятор станции. В 6 часов 29 минут бак был захвачен манипулятором и затем перенесен к подвижной тележке, на которой он был временно помещен и закреплён (7 часов 26 минут). В то время пока манипулятор перемещался к новому баку, астронавты установили устройство захвата на сегменте Р1. В 7 часов 52 минуты манипулятором был зацеплен новый бак аммиака, который был временно закреплен на ферменной конструкции во время первого выхода в открытый космос. В 8 часов 48 минут новый бак был подведён к месту установки на сегменте S1. В 9 часов 9 минут Мастраккио и Андерсон установили бак на предназначенное для него место. Астронавты начали установку нового бака вместо только что демонтированного старого. При закреплении бака астронавты столкнулись с проблемой: долгое время они не могли закрутить последний из четырех винтов. Андерсон вернулся в шлюзовой модуль и принёс дополнительные инструменты. После нескольких попыток, потеряв на этом полтора часа времени, астронавтам удалось справиться с этой проблемой. В 10 часов 46 минут астронавты закрепили бак и приступили к подключению кабелей и подсоединять шланги, по которым к баку подводится аммиак и азот. Но, эта работа не была выполнена до конца из-за недостатка времени. Астронавты должны были раньше войти в шлюзовой модуль, чтобы иметь время для осмотра и очистки своих скафандров, которые могли быть загрязнены остатками аммиака из системы охлаждения.

В 11 часов 30 минут астронавты вернулись к снятому баку аммиака и отсоединили его от подвижной тележки и установили на нем крепления, с помощью которых этот бак будет зафиксирован в грузовом отсеке «Дискавери» для отправки на Землю. Бак был вновь захвачен роботом-манипулятором и перенесен на другую сторону ферменной конструкции. Здесь старый бак останется до следующего выхода в открытый космос.

Дополнительно астронавты должны были снять панель микрометеоритной защиты, но из-за нехватки времени, эта работа перенесена на третий выход в космос.

В 12 часов 45 минут астронавты вернулись в шлюзовой модуль «Квест». В 12 часов 53 минуты был закрыт люк шлюзового модуля.

Выход закончился в 12 часов 56 минут. Продолжительность выхода составила 7 часов 26 минут.

Это был 142 выход в открытый космос связанный с МКС и 235 выход, осуществленный американскими астронавтами.

Восьмой день полёта

01:51 12 апреля — 18:21 12 апреля

12 апреля 1961 года Юрий Гагарин совершил первый космический полёт, 12 апреля 1981 года совершил первый пилотируемый полёт шаттл «Колумбия».

Космонавты и астронавты долговременной экспедиции МКС общались с президентом России Д. А. Медведевым, который поздравил космонавтом с днём космонавтики (начало разговора в 7 часов 45 минут по Гринвичу, 11 часов 45 минут московского летнего времени).

Астронавты имели время для отдыха. Продолжение переноски оборудования из «Дискавери» в станцию и результатов экспериментов и ненужного более на станции оборудования в обратном направлении: из станции в «Дискавери».

Японские астронавты Наоко Ямазаки и Соитии Ногути разговаривали японскими студентами и бывшим астронавтом Мамору Мори (начало разговора в 10 часов 41 минута).

Астронавты общались с репортерами американских радио и телевизионных станций: ABC, MSNBC, FOX и KUSA-TV (начало разговора в 15 часов 36 минут).

Ричард Мастраккио и Клей Андерсон готовили свои скафандры, оборудование и инструменты к предстоящему на следующий день третьему выходу в открытый космос.

Девятый день полёта

02:21 13 апреля — 19:21 13 апреля

Третий выход в открытый космос. Завершение подключения вновь смонтированного бака в системы охлаждение станции, перенос демонтированного бака аммиака в грузовой отсек шаттла для отправки на Землю, демонтаж не нужной более противометеоритной панели с внешней складской платформы № 2. Координатором выхода внутри станции была Дороти Метклаф-Линденбургер. Роботом-манипулятором управляли Стефани Уилсон и Джеймс Дэттон из модуля «Дестини». Выход начался в 6 часов 14 минут, почти на час раньше запланированного времени.

Мастраккио направился к сегменту S1, чтобы подключить подводящие шланги к новому баку аммиака, установленному на сегменте S1 во время второго выхода. Андерсон направился к складской платформе № 2, чтобы снять с неё защитную панель.

В 7 часов Мастраккио подсоединил все шланги к баку. В 7 часов 33 минуты Андерсон снял защитную панель и перенес её в шлюзовой модуль.

Оба астронавта направились к баку аммиака, чтобы подготовить его к установке в грузовом отсеке шаттла. Стефани Уилсон и Джеймс Дэттон с помощью робота-манипулятора подняли старый бак аммиака и начали переносить его в грузовой отсек шаттла. В 8 часов 30 минут бак был опущен в грузовой отсек «Дискавери». В 9 часов 10 минут Андерсон и Мастраккио отцепили бак от манипулятора и установили его в специальной транспортной конструкции в грузовом отсеке. Астронавты вновь столкнулись с проблемой, при закручивании крепёжных винтов. В конце концов (10 часов 35 минут), астронавтам удалось закрутить все винты. Снятый с МКС и доставленный на Землю бак аммиака будет отремонтирован, вновь наполнен аммиаком и вновь отправлен на МКС.

Из-за задержки, вызванной проблемами во время закрепления старого бака, руководство полётом приняло решение отказаться от планировавшегося переноса экспериментальных образцов с внешней поверхности европейского модуля «Колумбия» в грузовой отсек шаттла для отправки на Землю. Вместо этого астронавты провели подготовительные работы перед установкой новой антенны на сегменте Z1. Новая антенна будет установлена во время полёта шаттла «Атлантис» STS-132. В 12 часов астронавты закончили работу на сегменте Z1 и начали собирать свои инструменты. В 12 часов 26 минут они вернулись в шлюзовой модуль «Квест». Выход закончился в 12 часов 38 минут. Продолжительность выхода составила 6 часов 24 минуты.

Это был 143 выход в открытый космос связанный с МКС и 236 выход осуществленный американскими астронавтами. Это был шестой выход Ричарда Мастраккио, его суммарное время в открытом космосе составило 38 часов 30 минут. Это был также шестой выход Клея Андерсона, его суммарное время в открытом космосе составило 38 часов 28 минут.

При включении нового, только что подключенного к системе бака аммиака, обнаружилось, что один из вентилей, на шланге подводящем азот, не функционирует.

Десятый день полёта

03:21 14 апреля — 20:21 14 апреля

Астронавты продолжали переноску доставленных на станцию грузов. Астронавты «Дискавери» и МКС участвовали в пресс-конференции (начало в 11 часов 26 минут) для средств массовой информации США, России и Японии. Астронавты имели время для отдыха. В рамках образовательной программы НАСА, астронавты участвовали в разговоре со студентами одной из школ в Северной Каролине. Инженеры на Земле пытаются устранить неисправность вентиля на линии, подводящей азот к новому баку с аммиаком в системе охлаждения станции. Устранить неисправность пока не удалось. Если с помощью команд из центра управления полётом неисправность не удастся устранить, то для решения проблемы придётся выходить в открытый космос. До тех пор на станции будет функционировать только одна петля охлаждения. Клапан должен быть подчинен не позже конца апреля, иначе, чтобы не было перегрева, половина электронного оборудования станции должна будет отключена.

Усилия специалистов на Земле по восстановлению работоспособности клапана были безуспешны. НАСА рассматривает возможность осуществления выхода в открытый космос для замены бака с азотом, в котором находится неисправный клапан. На ферменной конструкции станции, на внешних складских платформах, имеется два запасных бака с азотом. Рассматриваются два варианта: или полёт «Дискавери» продлевается на сутки, и выход осуществляют астронавты шаттла; или выход осуществляют астронавты МКС, сразу же после отлёта «Дискавери».

Одиннадцатый день полёта

04:21 15 апреля — 20:21 15 апреля

Кэпком Меган Макартур сообщила командиру «Дискавери» Алану Пойндекстеру, что НАСА приняло решение не добавлять в план полёта «Дискавери» четвёртый выход в открытый космос для замены бака с азотом в системе охлаждения станции. Специалисты НАСА считают, что петля А системы охлаждения, может некоторое время функционировать, несмотря на заклинивший клапан в баке с азотом. Предположительно, выход, с целью замены бака с азотом, выполнят позже астронавты МКС или астронавты, которые прибудут на станцию в мае на шаттле «Атлантис» STS-132. Астронавты закончили переноску оборудования из модуля «Леонардо» в станцию и в обратном направлении результатов экспериментов, проведённых на МКС, и не нужного более на станции оборудования. Всего в модуле «Леонардо» для возвращения на Землю загружено около 2,5 тонн грузов. Закрытие модуля «Леонардо» было запланировано на 7 часов, отстыковка модуля — на 12 часов 45 минут. В 7 часов 38 минут астронавты сообщили, что разгрузочно-погрузочные работы в модуле «Леонардо» завершены, и люк в модуль был закрыт. Отстыковка модуля была задержана на один час из-за проблем, возникших в кабельном разъёме электронного блока управления стыковочного механизма. В 12 часов 30 минут специалисты НАСА на Земле продолжали тестировать стыковочный механизм между модулем «Леонардо» и модулем «Гармония». После многочисленных тестов и манипуляций с разъёмами блока управления, специалистам на Земле и астронавтам на шаттле, в конце концов, удалось устранить возникшую проблему.

В 17 часов 25 минут была начата разгерметизация вестибюля между модулями «Леонардо» и «Гармония». В 17 часов 56 минут модуль «Леонардо» был зацеплен роботом-манипулятором станции. Через три часа модуль был отстыкован от нижнего порта модуля «Гармония». В 19 часов 40 минут была закончена разгерметизация вестибюля между модулями «Леонардо» и «Гармония». В 19 часов 48 минут поступила команда на отстыковку. В 20 часов 19 минуты сработали последовательно все шестнадцать автоматических винтов и четыре задвижки. В 20 часов 24 минуты (приблизительно на семь часов позже, чем было запланировано) модуль «Леонардо» отстыкован от станции и удерживается на манипуляторе. В 20 часов 55 минут модуль «Леонардо» был подведён к грузовому отсеку шаттла.

Из-за задержки вызванной проблемой в стыковочном механизме, астронавты вынуждены были продлить свой рабочий день на один час до 21 часа 20 минут. Модуль «Леонардо» остался в подвешенном над грузовым отсеком шаттла состоянии на всю ночь. Установка и закрепление «Леонардо» в грузовом отсеке перенесена на следующий день.

Двенадцатый день полёта

05:21 16 апреля — 20:21 16 апреля

Рабочий день астронавтов был сдвинут на час вперёд. В 6 часов 50 минут продолжили загрузку модуля «Леонардо» в грузовой отсек. Манипулятором из модуля «Дестини» управляют Стефани Уилсон и Наоко Ямазаки. Дороти Метклаф-Линденбургер, которая находится в кабине «Дискавери», координирует помещение «Леонардо» в грузовой отсек и управляет креплениями, которые фиксируют модуль «Леонардо» в грузовом отсеке. В 7 часов 15 минут «Леонардо» закреплён в грузовом отсеке «Дискавери». После возвращения на Землю, модуль «Леонардо» будет модифицирован и вновь отправлен в шаттле «Дискавери» STS-133 на МКС, где он останется на станции в качестве дополнительного помещения.

После окончания работ с модулем «Леонардо», астронавты приступили к выполнению основного задания дня — инспекция теплозащитного покрытия шаттла. Инспекция началась в 8 часов 16 минут. С помощью лазерного сканера и высокоразрешающей камеры, закреплённых на конце пятидесятифутового удлинителя, который, в свою очередь, подвешен на конце робота-манипулятора станции, астронавты начали обследовать правое крыло «Дискавери». Манипулятором управляют Стефани Уилсон, Дороти Метклаф-Линденбургер, Джозеф Дэттон и Наоко Ямазаки. Согласно плану обследование правого крыла должно продолжаться 3 часа 45 минут. Однако, астронавты выполнили эту работу быстрее. Обследование правого крыла закончилось в 10 часов 33 минуты. Началось обследование носовой части «Дискавери». В 12 часов 12 минут астронавты продолжили обследование левого крыла шаттла. Инспекция была окончена в 12 часов 55 минут. Изображение полученное в результате инспекции передаётся для анализа на Землю через антенну Ku диапазона МКС, так как аналогичная антенна «Дискавери» не функционирует.

Тринадцатый день полёта

04:21 17 апреля — 20:21 17 апреля

Экипажи «Дискавери» и МКС попрощались в модуле «Гармония».

В 10 часов 30 минут был закрыт люк между «Дискавери» и МКС.

В 12 часов комплекс МКС + «Дискавери» был развернут на 180°, так что «Дискавери» оказался впереди комплекса по направлению движения по орбите.

«Дискавери» отстыковался от станции в в 12 часов 52 минуты. Продолжительность совместного полёта «Дискавери» и МКС составила 10 суток 5 часов 8 минут. Во время отстыковки МКС и «Дискавери» находились над Папуа — Новая Гвинея. В 13 часов «Дискавери» удалился от станции на расстояние 30 метров (100 футов) и удаляется от станции со скоростью 0,08 м/с (0,25 футов/с).

В 13 часов 14 минут шаттл отошел от станции на расстояние 120 метров (400 футов). Пилот шаттла Джеймс Дэттон начал традиционный облёт МКС. В 13 часов 21 минуту шаттл и станция пролетали над Дакотой. В 13 часов 26 минут шаттл над станцией, в 13 часов 39 минут — сзади, в 13 часов 50 минут — под станцией, в 13 часов 59 минут — вновь перед станцией, облёт закончен. Кроткое включение двигателей шаттла. В 14 часов 5 минут шаттл на расстояние 230 метров (750 футов). В 14 часов 15 минут шаттл на расстояние 760 метров (2500 футов) и удаляется от станции со скоростью 1,2 м/с (4 фута/с). В 14 часов 29 минут на 13 секунд были включены двигатели, и «Дискавери» окончательно удалился от станции.

Экипаж шаттла имеет относительно свободный день, так как обычно проводимая сразу после отстыковки инспекция теплозащитного покрытия шаттла, из-за неисправности антенны Ku диапазона, была уже проделана ранее.

Астронавты уложили робот-манипулятор и его удлинитель в грузовом отсеке (17 часов 40 минут). В 18 часов была свёрнута неработающая антенна Ku диапазона.

После анализа изображений теплозащитного покрытия, специалисты НАСА объявили, что «Дискавери» не имеет повреждений и может безопасно приземляться.

Метеорологи предсказывают не благоприятную для приземления погоду на время приземления шаттла в понедельник.

Четырнадцатый день полёта

04:21 18 апреля — 20:21 18 апреля

Астронавты готовятся к приземлению, они укладывают свои вещи и оборудование и перепроверяют системы шаттла задействованные во время схода с орбиты и приземлении. «Дискавери» имеет две возможности для приземления в понедельник 19 апреля на взлетно-посадочной полосе Космического центра имени Кеннеди во Флориде: в 12 часов 51 минуту (8 часов 51 минуту по времени космодрома) и 14 часов 26 минут.

На понедельник не предусматриваются возможности приземления в Калифорнии на военно-воздушной базе Эдвардс.

19 апреля «Дискавери» имел две возможности для приземления в космическом центре Кеннеди:

222 виток, торможение в 11 часов 43 минуты приземление в 8 часов 48 минут
223 виток, торможение в 13 часов 17 минут приземление в 14 часов 23 минуты.

Пятнадцатый день полёта

04:21 19 апреля — 19:21 19 апреля

В этот день шаттл имел две возможности для приземления.

Вариант приземления на 222 витке: включение двигателей на торможение в 11 часов 43 минуты 20 секунд. Продолжительность тормозного импульса 3 минуты 11 секунд. Приземление в 12 часов 48 минут 36 секунд.
Вторая возможность для приземления на 223 витке: включение двигателей на торможение в 13 часов 17 минуты 48 секунд. Приземление в 14 часов 23 минуты 30 секунд.

Траектория приземления «Дискавери» пролегает поперёк территории США с северо-запада на юго-восток.

После пробуждения астронавты начали подготовку к приземлению. В 9 часов погодные условия на месте приземления остаются неблагоприятными. Прогноз на время приземления также неблагоприятен. В 9 часов 3 минуты был закрыт грузовой отсек «Дискавери». В 11 часов принято решение об отмене приземления на 222 витке и переносе попытки приземления на 223 виток, время приземления — 14 часов 23 минуты.

В 12 часов 45 минут погодные условия на мысе Канаверал не улучшаются: низкая облачность 820 метров (2700 футов), видимость около 3,2 км (2 миль), дождь в тридцати мильной зоне вокруг места приземления.

В 12 часов 57 минут принято решении об отмене и второй попытки приземления.

Планировавшееся на этот день приземление «Дискавери» было отменено из-за низкой облачности и большой вероятности дождя над космодромом на мысе Канаверал. Приземление перенесено на следующий день — вторник, 20 апреля. Погода в Калифорнии была благоприятной для приземления.

20 апреля «Дискавери» имел возможность приземляться или во Флориде или в Калифорнии. Ресурсов шаттла было достаточно для продолжения полёта до среды 21 апреля.

20 апреля «Дискавери» имел пять возможностей для приземления, две во Флориде и три в Калифорнии.

Возможности для приземления 20 апреля в космическом центре во Флориде:

на 237 витке, тормозной импульс в 10:28:50, приземление в 11:34:08
на 238 витке, тормозной импульс в 12:02:59, приземление в 13:08:37

Возможности для приземления 20 апреля на военно-воздушной базе Эдвардс в Калифорнии:

на 238 витке, тормозной импульс в 11:56:29, приземление в 13:01:17
на 239 витке, тормозной импульс в 13:30:59, приземление в 14:35:57
на 240 витке, тормозной импульс в 15:05:39, приземление в 16:11:06

Прогноз погоды на 20 апреля был неблагоприятным для Флориды.

Шестнадцатый день полёта

03:21 20 апреля — 13:08 20 апреля

В 6 часов 40 минут экипаж начал готовится к приземлению.

В 7 часов 52 минуты был закрыт грузовой отсек «Дискавери».

Над космодромом на самолете Т-38 кружит астронавт Крис Фергюсон и ведёт постоянные наблюдения за погодой. В 7 часов 30 минут Погода в районе космодрома улучшилась по сравнение с предыдущем (19 апреля) днём, но распространяется туман и дождь над океаном.

В 10 часов 11 минут принято решение о пропуске первой возможности для приземления на мысе Канаверал. Причина — та же, неблагоприятная, переменчивая погода: дождь в районе побережья и распространяющийся туман в районе посадочной полосы.

Следующие возможности для приземления: в 13 часов 1 минута на военно-воздушной базе Эдвардс или в 13 часов 8 минут на мысе Канаверал.

В 11 часов 34 минут погода на мысе Канаверал улучшилась. Все параметры в пределах допустимых для приземления. В 11 часов 43 минуты руководитель полёта Брайан Лэнни (Bryan Lunney) принимает решение о приземлении «Дискавери» на 238 витке на взлётно-посадочной полосе № 33 на мысе Канаверал. Полоса № 33 расположена на расстоянии 4,8 км (3 мили), северо-западнее здания вертикальной сборки. Полоса имеет ширину 90 м (300 футов) и длину 4,6 км (15000 футов).

В 12 часов 3 минуты пилоты шаттла включают двигатели на торможение. Двигатели отрабатывают 2 минуты 57 секунд, шаттл сходит с орбиты и устремляется к Земле. В 12 часов 29 минут «Дискавери» разворачивается в положение для входа в атмосферу: днище вперёд, нос вверх под углом 40°. В 12 часов 39 минут «Дискавери» входит в верхние слои атмосферы. В это время скорость шаттла М25, он находится на высоте 122 км (400000 футов) над северной частью Тихого океана, южнее Аляски.

В 12 часов 45 минут «Дискавери» на высоте 74 км (46 миль) пролетает над Ванкувером. «Дискавери» пролетает над штатами Вашингтон, Монтана, Вайоминг, Небраска, Колорадо. В 12 часов 53 минуты (за 15 минут до приземления) «Дискавери» находится на высоте 58 км (36 миль), на расстоянии 1450 км (900 миль) от места приземления, его скорость — 17700 км/ч (11000 миль/час).

«Дискавери» пролетает над штатами Канзас, Оклахома, Арканзас, Миссисипи, Алабама.

В 12 часов 56 минуты (за 12 минут до приземления) «Дискавери» находится на высоте 50 км (31 миля), на расстоянии 640 км (400 миль) от места приземления, его скорость — 11300 км/ч (7000 миль/час).

Далее «Дискавери» пролетает над штатом Джорджия и затем пересекает границу штата Флорида.

В 13 часов (за 8 минут до приземления) «Дискавери» находится на высоте 35 км (22 мили), на расстоянии 260 км (162 мили) от места приземления, его скорость — 5500 км/ч (3400 миль/час). В 13 часов 4 минуты (за 4 минут до приземления) «Дискавери» находится на высоте 16 км (10 миль), на расстоянии 109 км (68 миль) от места приземления, его скорость — 1290 км/ч (800 миль/час). Командир «Дикавери» Алан Пойндекстер переходит на ручное управление.

В 13 часов 8 минут «Дискавери» успешно приземлился. Продолжительность полёта составила 15 суток 2 часа 47 минут 10 секунд. «Дискавери» прошел 10 млн км (6,23 млн миль). Это был 131-й полёт шаттла, 38-й полёт «Дискавери», 33 полёт шаттла по программе МКС

В 14 часов астронавты вышли из «Дискавери». После первичного медицинского осмотра, астронавты вышли на посадочную полосу для традиционного осмотра своего космического корабля. В 20 часов «Дискавери» был отбуксирован в ангар, где он будет готовиться к своей последней миссии STS-133, старт которой назначен на 16 сентября 2010 года.

Итоги

Все основные задания, поставленные перед экипажем «Дискавери», были выполнены. Доставлен и смонтирован на МКС новый бак с аммиаком для системы охлаждения МКС. В модуле «Леонардо» доставлены новое научное оборудование, запасные компоненты, материалы для поддержания работы экипажа МКС. Проведено три успешных выхода в открытый космос. Экипаж имел некоторые сложности из-за отказа антенны Ku диапазона. Полёт «Дискавери» был продлён на одни сутки, чтобы астронавты имели время для обследования теплозащитного покрытия шаттла до отстыковки от МКС. После замены бака с аммиаком, выяснилось, что не функционирует вентиль на линии азота, соединяющий новый бак с баком азота. Руководство полётом приняло решение не ремонтировать вышедший из строя вентиль, рассчитывая на то, что некоторое время система охлаждения МКС способна функционировать в таком состоянии. Это был предпоследний полёт «Дискавери»,

См. также

Напишите отзыв о статье "STS-131"

Ссылки

[www.nasa.gov/mission_pages/station/structure/iss_manifest.html NASA Consolidated Launch Manifest]
[www.nasa.gov/mission_pages/shuttle/main/rss_feed_above_snip_collection_archive_1.html Space Shuttle News]
[www.nasa.gov/rss/131_update.xml STS 131 Mission Updates]
[www.cbsnews.com/network/news/space/131/STS-131_Archive.html STS-131/ISS-19 MISSION ARCHIVE (FINAL)]
[www.spaceflightnow.com/shuttle/sts131/status.html Mission Status Center]
[www.cbsnews.com/network/news/space/131/131flightplan.html CBS NEWS STS-131 Flight Plan]

Примечания

Серия КА «Шаттл»
Предыдущий полёт: Индевор STS-130	STS-131	Следующий полёт: Атлантис STS-132

Отрывок, характеризующий STS-131

Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.

Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.

Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.

В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.

С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…

Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.

Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.

Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.