STS-41G
STS-41G | |
Общие сведения | |
---|---|
Полётные данные корабля | |
Название корабля | «Челленджер» |
Стартовая площадка | 39-A |
Запуск | 5 октября 1984, 11:03:00 UTC (7:03:00 a.m. EDT) |
Посадка | 13 октября 1984, 16:26:33 UTC (12:26:33 p.m. EDT) |
Место посадки | Космический центр Кеннеди |
Длительность полёта | 8 суток 5 ч 23 мин 33 сек |
Количество витков | 133 |
Пройденное расстояние | 5 293 847 км |
Высота орбиты | 218 морских миль (404 км) |
Апогей | 390 км |
Перигей | 350 км |
Наклонение | 51,7° |
Период обращения | 92,0 мин |
Масса | 110 127 кг |
NSSDC ID | [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=1984-108A 1984-108A] |
SCN | [www.n2yo.com/satellite/?s=15353 15353] |
Полётные данные экипажа | |
Членов экипажа | 7 |
Предыдущая | Следующая |
---|---|
STS-41D | STS-51A |
</td></tr>
STS-41G — космический полёт МТКК «Челленджер» по программе «Спейс Шаттл». 13-й полет программы и 6-й полет Челенджера. Запуск состоялся 5 октября 1984, приземление в космическом центре Кеннеди — 13-го октября. Первый полет с семью членами экипажа и первый с двумя женщинами в экипаже.
Это был третий полёт, в котором использовалась камера IMAX. Отснятые кадры вошли в фильм The Dream is Alive.
Содержание
Экипаж
- Роберт Лорел Криппен (4, последний)[1] — командир;
- Джон Эндрю Макбрайд (единственный) — пилот;
- Кэтрин Дуайер Салливэн (1) — специалист по программе полёта 1;
- Салли Кристен Райд (2, последний) — специалист по программе полёта 2;
- Дэвид Корнелл Листма (1) — специалист по программе полёта 3;
- Марк Гарно (1) — специалист по полезной нагрузке 1;
- Пол Десмонд Скалли-Пауэр (единственный) — специалист по полезной нагрузке 2;
- Роберт Брент Тёрск — резервный специалист по полезной нагрузке (не летал).
Первый в мире экипаж из 7 человек и впервые две женщины на одном борту. Салливэн к тому же первая американка, вышедшая в открытый космос. Марк Гарно стал первым канадцем полетевшим в космос.[2][3]
Параметры полёта
- Вес:
- Вес при старте: 110 127 кг
- Вес при приземлении: 91 744 кг
- Полезная нагрузка: 10 643 кг
- Перигей: 350 км
- Апогей: 390 км
- Наклонение: 51,7°
- Период обращения: 92,0 мин
Выход в открытый космос
- Leestma и Sullivan — Выход 1
- Начало: 11 октября, 1984
- Конец: 11 октября 1984
- Продолжительность: 3 часа, 29 минут
Описание полёта
- STS-41-G ERBS deployment.jpg
ERBS во время развертывания
- STS-41-G SIR-B antenna.jpg
SIR-B развертывание антенны.
- SIR-B Sudbury Impact Crater.jpg
Пример изображения, сделанных с использованием SIR-B над Канадой.
- STS-41-G Sullivan checks SIR-B antenna latch.jpg
Салливан во время EVA.
См. также
Напишите отзыв о статье "STS-41G"
Ссылки
- [science.ksc.nasa.gov/shuttle/missions/41-g/mission-41-g.html NASA mission summary]
- [science.ksc.nasa.gov/shuttle/missions/41-g/41-g-info.html Additional information]
Примечания
- ↑ (4) — цифра в скобках показывает количество космических полётов, совершённых членом экипажа, включая текущий
- ↑ admin. [www.apeter.com/start-shattla-5-oktyabrya-1984/ Старт шаттла 5 октября 1984]. Проверено 6 октября 2015.
- ↑ [www.nasa.gov/image-feature/oct-5-1984-launch-of-history-making-sts-41g-mission/ Oct. 5, 1984, Launch of History-Making STS-41G Mission]. Проверено 6 октября 2015.
Серия КА «Шаттл» | ||
Предыдущий полёт: STS-41D |
STS-41G | Следующий полёт: STS-51A |
|
|
Отрывок, характеризующий STS-41G
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.