STS-82
STS-82 | |
Общие сведения | |
---|---|
Полётные данные корабля | |
Название корабля | Дискавери |
Полёт шаттла № | 82 |
Полёт «Дискавери» № | 22 |
Стартовая площадка | КЦ Кеннеди |
Запуск | 11 февраля 1997 года 08:55:17 UTC |
Посадка | 21 февраля 1997 года 08:32:26 UTC |
Место посадки | КЦ Кеннеди (полоса 15) |
Длительность полёта | 9 дней 23 часа 36 минут |
Количество витков | 149 |
Пройденное расстояние | 10,5 млн. км |
Высота орбиты | 580 км |
Апогей | 574 км |
Перигей | 475 км |
Наклонение | 28,45° |
Период обращения | 95,2 мин |
Масса | 83 122 кг |
NSSDC ID | [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=1997-004A 1997-004A] |
SCN | [www.n2yo.com/satellite/?s=24719 24719] |
Полётные данные экипажа | |
Членов экипажа | 7 |
Предыдущая | Следующая |
---|---|
STS-81 | STS-83 |
</td></tr>
STS-82 — 82-й старт MTKK в рамках программы Спейс Шаттл и 22-й космический полёт «Дискавери», произведен 11 февраля 1997 года. Цель полёта — проведение технического обслуживания и замены научных приборов на Космическом телескопе имени Хаббла[1]. Астронавты провели в космосе около 11 суток и благополучно приземлились в КЦ Кеннеди 21 февраля 1997 года.
Экипаж
- (НАСА): Кеннет Бауэрсокс (4)[2] — командир;
- (НАСА): Скотт Хоровитц (2) — пилот;
- (НАСА): Джозеф Таннер (2) — специалист полёта 1;
- (НАСА): Стивен Хоули (4) — специалист полёта 2;
- (НАСА): Грегори Харбо (4) — специалист полёта 3;
- (НАСА): Марк Ли (4) — специалист полёта 4;
- (НАСА): Стивен Смит (2) — специалист полёта 5.
Параметры полёта
- Вес: 15 250 кг (полезная нагрузка)
- Перигей: 241 км
- Апогей: 241 км
- Наклонение: 39,0°
- Период обращения: 89,7 мин
Описание полёта
См. также
Напишите отзыв о статье "STS-82"
Примечания
Ссылки
- [science.ksc.nasa.gov/shuttle/missions/sts-82/mission-sts-82.html Страница НАСА] (англ.)
|
|
|
Отрывок, характеризующий STS-82
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.
Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.