Sam & Max Save the World
Sam & Max Save the World | |
---|---|
Разработчик | |
Издатель |
GameTap (через Интернет)
Telltale Games (через Интернет) The Adventure Company (США) JoWood (вне США) Steam (через Интернет) |
Часть серии | |
Даты выпуска | |
Жанр | |
Возрастные рейтинги |
|
Платформы | |
Игровой движок | |
Режим игры | |
Носитель | |
Управление |
«Sam & Max Save the World» или «Sam & Max: Season One» — серия игр в жанре квест от компании Telltale Games, основанная на персонажах комиксов Sam & Max художника Стива Перселла. Каждый эпизод серии имеет самостоятельный сюжет, при этом связанный с событиями других эпизодов.
23 мая 2008 года компания объявила о намерении портировать серию на приставки Xbox 360 и PlayStation 3.
Содержание
Общий сюжет
Общей темой сезона является гипноз. В эпизоде «Культурный шок» Брэйди Культура (Brady Culture) гипнотизирует Трех Шипучек (Soda Poppers). В эпизоде «Ситуация: Комедийная» Майру (известную телеведущую) загипнотизировали злодеи третьего эпизода — Игрушечная мафия. А в четвёртом эпизоде оказывается, что Игрушечная мафия на самом деле была лишь пешкой в руках кого-то, кому удалось внедриться в правительство США. Этой «личностью» в пятом эпизоде оказывается сама сеть Интернет, которой также управлял истинный злодей — Хью Дар (Hugh Bliss), который пытался загипнотизировать весь мир, чтобы все стали поклонниками культа Призматологии. Сам культ является пародией на Саентологию, основой теории Призматологии является «наука» Эметика (пародия на Дианетику). В шестом и последнем эпизоде Сэм и Макс наконец-то расстраивают планы самого Хью Дара, который оказывается колонией инопланетных бактерий, питающихся эндорфинами счастливых людей.
Персонажи
Главные герои
- Сэм — антропоморфный пёс, лидер этой пары и её «голос разума». Всегда одет в свой фирменный серо-синий костюм и фетровую шляпу (модифицированную после первого эпизода для защиты от гипноза). Никуда не ходит без своего любимого револьвера.
- Макс — «гиперкинетичная кроликоподобная штуковина» (сам себя называет зайцеобразным существом). Гиперактивный и жёсткий по отношению к окружающим, заботится только о себе и Сэме. Не восприимчив к гипнозу. Не носит одежды, но всегда имеет при себе огромный пистолет Люгера («Не спрашивайте где!»). Имеет три порока: жестокость, прожорливость и лень. В четвёртом эпизоде становится президентом США и остаётся им до последнего эпизода 3-го сезона.
Постоянные персонажи
- Джимми Два Зуба — крыса, живущая в офисе Сэма и Макса. Считает Сэма и Макса вредителями, нарушающими его покой.
- Боско — владелец небольшого магазина «Недовольственный магазин Боско» неподалёку от офиса Сэма и Макса. Боско страдает от сильной паранойи, опасаясь всего и вся, но с Сэмом и Максом у него сложились доверительные отношения. Также является изобретателем серии продуктов «Боскотек» (англ. BOSKOTECH), которые продаёт по умопомрачительной цене, несмотря на то, что они являются лишь новым применением бытовых предметов (например, его «голосовой модулятор» ценой в миллион долларов состоит из трубки и воздушного шара наполненного гелием или биологического оружия, которое на самом деле его сопли). В каждом эпизоде (кроме первого) Боско притворяется кем-то другим, чтобы избежать встречи с кем-то, кто, по его мнению, пытается его достать. Эти личности включают в себя английского джентльмена, француза Жана Франсуа Панталона, русского товарища Босковорского, фэнтезийного полуэльфа Эльбоскодрилла Беспокойного и даже собственную мать Боско. Как герои узнают в четвёртом эпизоде, опасения Боско оказываются не напрасными — за ним давно следит правительство США.
- Сибил Пандемик — владелица магазина возле офиса Сэма и Макса. Будучи «карьеристкой короткого срока внимания», Сибил меняет профессии каждый эпизод. Её карьеры включают в себя интерьера, таксидермистку, татуировщицу, психотерапевта, журналиста таблоида, профессиональную свидетельницу, предоставление услуг службы знакомств и службы радиоуглеродного анализа, бета-тестера и Королеву Канады.
Остальные персонажи
- Три Шипучки (Soda Poppers) — тройняшки, являющиеся звёздами телесериала 1970-х годах. Из-за чрезмерного употребления кофеина, имеют очень низкий рост. Лейка, Глазейка и Знайка в четвёртом эпизоде были избраны губернаторами соответственно Западной, Северной и Южной Дакоты и объявили войну друг на друга. Хотя они выглядят как дети, им на самом деле по 35 лет (Глазейке по углеродному анализу 34). В начале второго сезона они отправляют в ад Санту, а в конце сезона становятся «Принцессами ада», но падают в яму, где на них сливают лаву.
- Бреди Культура — главный злодей первого эпизода первого сезона. Был самым популярным певцом 70-х, но Три Шипучки увели его аудиторию и он решил отомстить. Бреди украл из музея Хью Дара гипно-очки и постарался загипнотизировать всё население (его кассеты продавались под видом обучающих программ). Но Сэм и Макс помешали ему. Во втором сезоне Бреди работает в Аду и считает это лучшим рабочим местом. Обожает когда ему поклоняются.
- Хью Дар (Hugh Bliss) — странновато весёлый фокусник, пытающийся продавать свои книги о Призматологии, его системе самопомощи, основанной на цветах радуги. Он может показывать невероятные фокусы, включая изменение цвета кожи, исчезновение, чтение мыслей. Сэм испытывает сильное недоверие по отношению к Хью и считает его шарлатаном, но Макс обожает его и, в конце концов, становится последователем Призматологии. В шестом эпизоде раскрывается, что именно Хью Дар и является злодеем, пытающимся загипнотизировать весь мир. Он также не является человеком, а колонией космических бактерий, питающихся человеческими эндорфинами. Во втором сезоне работает в аду, где следит за цензурой.
- Агент Штрафной (Agent Superball) — агент Секретной службы США, представленный в четвёртом эпизоде. Очень хорошо умеет охранять двери в Белом доме. В шестом эпизоде поставлен Хью Даром охранять вход на тайную базу Призматологии на Луне. Всегда говорит ровным голосом и неуклонно следует приказам, даже если сам президент требует, чтобы его пропустили. В третьем эпизоде второго сезона он охраняет замок Юргена, но в четвёртом снова становится хорошим парнем. Очень велик риск ничем не обоснованных песен и плясок.
- Авраам Линкольн — ожившая статуя Мемориала Линкольна. Его планы ещё раз стать президентом США были сорваны Максом, а его тело было впоследствии уничтожено крылатой ракетой (Монумент Вашингтона). Голова Линкольна осталась невредима, он стал последователем Призматологии и завязал романтические отношения с Сибил, позже женился на ней. В конце третьего эпизода он восстановил своё тело, и командует армией роботов Калечитрон—9000.
- Кооператив Отсталых Процессоров (КОПы) — четыре устаревшие системы, которые пытаются доказать, что они всё ещё являются полезными для общества: приставка «Pong» по-имени Чиппи (не умеет говорить, только пищит), портативный компьютер по имени Курт, похожий на Osborne 1 (имеет примитивный синтезатор речи), аркадный автомат Блустер-Бластер, напоминающий игру Sinistar (громко выкрикивает популярные фразы из игры) и офисный телефон по-имени Боб (говорит как телефонная запись продавца). Появляются в эпизоде «Реальность 2.0», где играют довольно значительную роль. Позже появляются в мелких ролях в финальном эпизоде первого сезона, а также во всех эпизодах второго (в эпизоде «Колесница псов», появляется только Блустер-Бластер). В эпизоде «Колесница псов» раскрывается, что именно Сэм, будучи щенком, создал Блустер-Бластера, используя портативный ИИ из будущего.
- Файло Грошцена — актёр, окончивший театр «Глобус». Считается что он петух (Джимми назвал его «петушарой»), хотя выглядит как курица. Носит большие очки и шарф. Появляется в первом сезоне во втором и шестом эпизодах. Во втором — он актёр, играющий мистера Курочкина, домовладельца двух парней, разводящих коров в квартире; в шестом он — призматолог, пытающийся достать из шляпы крысу. Во втором сезоне он появляется в последних трёх эпизодах. В третьем он снова актёр, а позже — претендент на Сибил; в четвёртом он непонятно как попал в начало Вселенной (подтверждая теорию, что первым была курица), но был взят оттуда Сэмом и заменён на снесённое им же яйцо (Сэм получил его от себя в будущем); в пятом эпизоде он просто присутствует на холостяцкой вечеринке Линкольна.
- Гарри Кротман — непонятный человекоподобный крот. Был (возможно) главным злодеем третьего эпизода первого сезона — он намеревался загипнотизировать население с помощью игрушечных медведей. Но Сэм и Макс помешали ему и взорвали фабрику. После своей неудачи стал изучать призматологию и работал гидом в магазинчике сувениров на Луне. После гибели Хью первым отказывается от призмотологии. Во втором сезоне пытался стать парнем Сибил, но Сэм и Макс снова помешали ему. В последнем эпизоде стал работать Смертью. Ужасно боится зомби. Так же в последнем сезоне показано, что под улицей Сэма и Макса находится целая цивилизация кротолюдей.
- Папа-мишка — злодей третьего и четвёртого эпизодов первого сезона. Был главой Игрушечной Мафии и пытался дать ей распространение. Потом выяснилось, что он является главным охранником президента. Он собирался загипнотизировать всё население с помощью гипнокуклы президента (возможно работал на Хью Дара). Но после того как Сэм и Макс её сломали, оживил монумент Линкольна. Погиб, когда в Линкольна попала ракета. Его можно увидеть в Аду.
- Майра Штамп — телеведущая и невольная злодейка второго эпизода первого сезона. Была загипнотизирована гипномедведем и вела бесконечное ток-шоу, раздавая зрителям подарки. Сэму и Максу пришлось пробраться на её шоу как гости и ударить её током. В пятом эпизоде образом Майры пользуется программа «ФрауБрандмауэр». Сэму пришлось её победить, чтобы разослать вирус. Майра присутствует на свадьбе Эйба и Сибил.
- Леонард — мошенник, мастер и одновременно жулик Индийского покера. Он украл бутерброд у Дона Медвежонни и пытался продать его Джимми в офисе у Сэма и Макса, но его поймали и жестко пытали шуточками над мамой. После этого лежал связанным в чулане Сэма и Макса в качестве трофея. В конце второго сезона Леонард оказывается в аду, где Сэм спасает его. Присутствует на Свадьбе у Сибил.
Эпизоды
№ | Оригинальное название | Русское название | Дата выхода (GameTap) |
Дата выхода (Мир) | Описание |
---|---|---|---|---|---|
1 | «Culture Shock» | «Культурный шок» | 17 октября 2006 | 1 ноября 2006 | Бывшие юные звёзды телешоу Три Шипучки терроризируют округу! Но это не заурядная история о юных звёздах сворачивающих на плохую дорогу. Есть темная сила которая стоит за проделками Трёх Шипучек. Используя только их остроумие и огромное количество тяжелых предметов домашнего обихода Сэм и Макс собираются спасти ситуацию! |
2 | «Situation: Comedy» | «Ситуация: Комедийная» | 20 декабря 2006 | 5 января 2007 | Ведущая ток-шоу Майра Штамп (англ. Myra Stump) обезумела! Сэм и Макс отправляются на телестудию WARP TV, чтобы выяснить, зачем она держит в заложниках свою аудиторию. Но попасть в студию Майры не будет так легко. Сначала «Вольная Полиция» (англ. Freelance Police) должна будет доказать, что они достойны пятнадцати минут славы. |
3 | «The Mole, the Mob, and the Meatball» | «Крот, бутерброд и вся банда» | 25 января 2007 | 8 февраля 2007 | Полиция исследует подпольную деятельность «Немафиозного казино Медвежонни» (англ. Ted E. Bear Mafia-Free Playland and Casino), но посланный ими крот, внезапно пропал. Чтобы найти крота, Сэму и Максу предстоит проникнуть в тыл врага и самим стать членами Игрушечной Мафии (англ. Toy Mafia). |
4 | «Abe Lincoln Must Die!» | «Смерть Аврааму Линкольну!» | 22 февраля 2007 | 9 марта 2007 (1 марта для подписчиков сезона) [telltalegames.com/community/blogs/id-178] | Президент теряет над собой контроль. Федеральные службы накладывают запрет на пуддинг…, что дальше, контроль оружия? Сэм и Макс — едут в Вашингтон, чтобы позаботиться об этом типе, но политическая атмосфера станет только более бурной … И новая власть возвысится… 27 ноября 2007 этот эпизод стал бесплатным. |
5 | «Reality 2.0» | «Реальность 2.0» | 29 марта 2007 | 12 апреля 2007 | С надвигающимся интернет-кризисом и гипнотической видеоигрой, пленящей своих игроков, Сэм и Макс должны перейти в новую реальность, чтобы поставить всё на свои места. Но сможет ли Вольная Полиция разгадать это виртуальное дело вовремя, чтобы предотвратить всемирный крах системы? |
6 | «Bright Side of the Moon» | «Светлая сторона Луны» | 26 апреля 2007 | 10 мая 2007
(7 мая 2007 для подписчиков сезона) [www.telltalegames.com/community/blogs/id-212] |
То что началось как локальный план контроля разума, выросло до глобальных размеров, и Сэм и Макс — отправляются на луну, чтобы спасти всю планету от пожизненного гипнотического порабощения. Но когда хаос сталкивается со спокойствием, встретит ли Вольная Полиция свой бой? |
Напишите отзыв о статье "Sam & Max Save the World"
Ссылки
Sam & Max в Викицитатнике? |
- [www.telltalegames.com/samandmax Официальный сайт серии]
- [www.myspace.com/sam_and_max Sam & Max] на MySpace
|
Отрывок, характеризующий Sam & Max Save the World
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]
Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
Более всего из рассказа Пьера поразило капитана то, что Пьер был очень богат, что он имел два дворца в Москве и что он бросил все и не уехал из Москвы, а остался в городе, скрывая свое имя и звание.
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.