Satyricon

Satyricon
Satyricon на фестивале Metalmania в Катовице
Основная информация
Жанр	Блэк-метал
Годы	с 1990
Страна	Норвегия Норвегия
Город	Осло
Язык песен	английский норвежский
Лейблы	Moonfog Productions Nuclear Blast Century Media Red Ink Sony BMG Roadrunner Records Indie Recirdings
Состав	Сатир Фрост
Другие проекты	1349 Wongraven
[www.satyricon.no/ yricon.no]

SatyriconSatyricon

Satyricon — норвежская блэк-металлическая группа. В Satyricon два постоянных участника: Сатир (вокал, гитара, бас, клавишные) и Фрост (ударные), к которым время от времени присоединяются сессионные и концертные музыканты. Satyricon возникли в начале 90-х и с первыми альбомами вошли в когорту групп, которые создали норвежскую блэк-металическую сцену и которые часто характеризуют как «вторая волна блэк-метала». Начиная с четвёртого альбома Rebel Extravaganza музыка группы стала более ориентированной на массовую аудиторию, последующие релизы стабильно попадали в мейнстримовые музыкальные чарты. Сейчас Satyricon вместе с соотечественниками Dimmu Borgir являются одной из наиболее коммерчески успешных групп в своём жанре.

Биография

Создание группы и Dark Medieval Times (1990—1993)

В 1990 году бас-гитарист Wargod (Вегард Бломберг) и ударник Exhurtum (Карл Михаэль Эйде) создали дэт-металическую группу Eczema, вскоре к ним примкнул гитарист Lemachand (Ховард Йоргенсен). В следующем году они поменяли название на Satyricon, тогда же в группу пришёл пятнадцатилетний вокалист Сатир (Сигурд Вонгравен). В этом составе было записано первое демо All Evil, изданное тиражом около 1000 копий. В 1992 году Эйде и Вегард были отчислены из группы, и ударником стал Фрост. В следующем году было записано демо The Forest is My Throne, которое было распродано тиражом около 1500 копий. После записи ушёл Йоргенсен, и в группе остались Сатир и Фрост. В 1995 году Satyricon переиздали The Forest Is My Throne на сплите с Enslaved. Эйде и Йоргенсен впоследствии играли важную роль в других известных норвежских группах: Йоргенсен многие годы являлся постоянным участником Ulver, а Эйде основал Ved Buens Ende и Aura Noir.

Работа в студии над дебютным альбомом началась в августе 1993 года, но до конца сессии из-за финансовых проблем шведского лейбла No Fashion Records музыкантам пришлось самим искать деньги и оборудование. Выходом стало создание собственного лейбла Moonfog Productions под патронажем более известной компании Tatra Productions. На альбоме, получившем название Dark Medieval Times, группа стремилась передать мрачный дух средневековья. «Сырой» блэк-метал эффектно сочетается с пассажами, исполненными на акустической гитаре, и флейтой. Альбом считается классикой жанра.

The Shadowthrone, Nemesis Divina и Rebel Extravaganza

Второй альбом The Shadowthrone (1994) стоит немного ближе к викинг-металу: на треке «Vikingsland» доминирует чистый вокал, в нескольких других треках важную роль играют клавишные партии. На бас-гитаре играл Самот из Emperor, на клавишных — Сверд Стейнар Йонсен из Arcturus. В следующем году Сатир вместе с Исаном из Emperor записал фолк-эмбиентный альбом Fjelltronen, который был издан под именем Wongraven (проект был назван по фамилии Сатира).

Третий альбом Nemesis Divina вышел в 1996 году и также считается классическим. Он был записан с участием Nocturno Culto (гитарист Darkthrone). В Европе альбом распространялся влиятельным лейблом Century Media Records, а на песню «Mother North», которая до сих пор является одной из самых известных песен группы, был снят видеоклип. В том же году Satyricon с сессионным гитаристом Даниэлем Олайсеном отправились в европейское турне с Dissection и Gorgoroth.

Начиная с этого момента Satyricon постепенно стали отходить от традиционного блэк-метала. В 1997 году был издан EP Megiddo, в который вошли четыре ранее не издававшихся трека: ремикс Apoptygma Berzerk на песню «The Dawn Of A New Age», концертная версия «Forhekset», перезаписанная и изданная под новым названием «The Dark Castle In The Deep Forest» и кавер-версия песни Motörhead «Orgasmatron».

На последовавшем альбоме Rebel Extravaganza (1999) группа продолжила эксперименты: в музыке появились черты индастриала, а структура песен стала напоминать структуру традиционного рока с чередованием куплетов и припевов. После этого Satyricon провели турне в статусе хедлайнеров при участии Hecate Enthroned и Behemoth, а затем сопровождали американских трэш-металистов Pantera в их европейском туре.

Коммерческий успех (2002—)

Satyricon стали одной из первых блэк-металических групп, получивших контракт с крупным лейблом, издающим популярную музыку. В 2002 году группа подписала контракт с Capitol Records на издание своего нового альбома Volcano в Скандинавии (основным дистрибьютором был Nuclear Blast). На главный хит «Fuel for Hatred» известный шведский клипмейкер Юнас Окерлунд снял видеоклип для ротации на телевидении. Volcano дебютировал на четвёртом месте в норвежском чарте и разошёлся только в Норвегии тиражом в 20 000 копий. Позже альбом получил главную национальную музыкальную премию Spellemannsprisen в номинации «Лучший металический альбом года», немецкую премию Alarm Award в той же номинации и премию The Oslo Award как лучший альбом года. «Fuel for Hatred» на Alarm Award была признана песней года. Два года спустя Volcano был официально издан в США дочерним лейблом Sony Music под названием EatUrMusic.

В 2004 году был запланирован совместный американский тур с Morbid Angel и Suffocation. Перед туром на группу обрушились трудности: Фрост не получил въездную визу, а концертный гитарист Арнт Гронбех в драке порезал лицо накануне отъезда. В итоге Гронбех отыграл тур со швами, а Фроста заменил Трюм Торсон из Emperor. Летом музыканты отыграли на крупнейшем фестивале Wacken Open Air. Это событие стало знаковым, так как вместе с Satyricon на сцену вышел Nocturno Culto и исполнил четыре песни из репертуара Darkthrone. В конце года состоялся ещё один тур по Штатам и Канаде. На этот раз Фроста подменял Джои Джордисон из Slipknot. Однако из-за того, что два гитариста были арестованы по обвинению в изнасиловании, последние концерты были отменены.

Осенью следующего года началась работа над альбомом Now, Diabolical, релиз которого состоялся в апреле 2006 года. Он стартовал на второй строчке в национальном чарте, хорошо продавался и во многих странах пользовался популярностью не только среди поклонников блэк-метала. Он стал первым блэк-металическим альбомом, который получил золотой статус в Норвегии (в 2007 году это достижение повторил In Sorte Diaboli Dimmu Borgir). Изданием альбома за пределами Норвегии занимался американский лейбл Roadrunner Records. В марте 2008 года Satyricon стали одними из хедлайнеров Inferno Metal Festival в Осло. Очередной альбом The Age Of Nero вышел 3 ноября 2008 года и стартовал на пятой позиции в норвежском чарте. В январе прошёл североамериканский тур с Cradle of Filth, в марте состоялись выступления в Австралии и Новой Зеландии.

Восьмой альбом, названный Satyricon, был выпущен в сентябре 2013 года и занял первое место в национальном чарте. Также он попал на шестую строчку финского альбомного чарта и на 23-е место альбомного чарта Германии. Альбом номинировался на Spellemannsprisen.

Участники группы

Действующие участники

• Сатир (Сигурд Вонгравен) — вокал, гитара, клавишные, бас (с 1990)
• Фрост (Кьетиль-Видар Харальдстад) — ударные (с 1992)

Концертные участники

• Azarak (Стейнар Гундерсен) — соло-гитара (с 1999)
• Neddo (Андерс Одден) — бас-гитара (с 2013)
• Yogy (Диого Бастос) — ритм-гитара (с 2013)
• Йоб Бос — клавишные (с 2013)

Бывшие участники

Гитара

• Kveldulv (Тед Шьеллум, он же Nocturno Culto из Darkthrone) — на Nemesis Divina
• Lemarchand (Ховард Йоргенсен; также играл в Ulver)
• Vargen (Йоаким Йенсен) (1990—1992)
• A.O Gronbech (Арнт Гронбех, также играет в Keep of Kalessin) (2002—2007, концертный музыкант)

Бас-гитара

• Lord Deadmeat (Горан Бассо) (1990)
• Wargod (Вегард Бломберг) (1990—1993)
• Samoth (Томас Хауген; также играл в Emperor и ряде других групп) (1993—1996)
• Ларс Норберг (2002—2007, концертный музыкант)

Ударные

• Exhurtum (Карл-Микаэль Эйде) (1990—1992; также играл в Ulver и Ved Buens Ende)
• PrimeEvil (Стейнар Хенриксен) (1990—1992)
• Morfar Blodtann (Андерс Орьебу) (1990—1996)
• Джоуи Джордисон — ударник в туре по США в 2004 году (до 2013 года играл в Slipknot)

Клавишные

• Torden (Торд Вардоен) (1993)
• Йонна Никула (2003—2011, концертный музыкант)
• Андерс Хунстад (2011—2013, концертный музыкант)

Дискография

Полноформатные альбомы

Год	Дата выхода	Название	Лейбл
1993	сентябрь	Dark Medieval Times	Moonfog Productions
1994	12 сентября	The Shadowthrone	Moonfog Productions
1996	22 апреля	Nemesis Divina	Moonfog Productions/Century Media Records
1999	6 сентября	Rebel Extravaganza	Moonfog Productions/Nuclear Blast
2002	25 октября	Volcano	Capitol Records/EatURmusic/Columbia Records
2006	17 апреля	Now, Diabolical	Roadrunner Records/Sony BMG
2008	3 ноября	The Age Of Nero	Roadrunner Records/Koch Records/Indie Recordings
2013	8 сентября	Satyricon	Indie Recordings/Nucler Blast/Roadrunner Records

Мини-альбомы

Год	Дата выхода	Название	Лейбл
1997	13 июня	Megiddo	Moonfog Productions
1999	10 мая	Intermezzo II	Moonfog Productions
2008	2 июня	My Skin Is Cold	Roadrunner Records/Indie Recordings

Синглы

Год	Название	Лейбл
2006	The Pentagram Burns	Roadrunner Records
2006	K.I.N.G.	Sony BMG
2008	Black Crow on a Tombstone	Roadrunner Records
2013	Our World, It Rumbles Tonight

Демо

• All Evil (1992)
• The Forest Is My Throne (1993), в 1995 году переиздано на сплит-альбоме с Enslaved как The Forest Is My Throne / Yggdrassil

Сборники

• Ten Horns - Ten Diadems (2002)

Видео

• Mother North [видеоклип] (1996)
• Roadkill Extravaganza [VHS/DVD] (2001)
• Fuel for Hatred [видеоклип] (2002)
• K.I.N.G. [видеоклип] — (2006)
• The Pentagram Burns [видеоклип] (2006)
• Black Crow On A Tombstone [видеоклип] (2008)
• Phoenix [видеоклип] (2013)
• Live At The Opera [DVD] (2015)

Ссылки

• [www.satyricon.no yricon.no] — официальный сайт Satyricon
• [myspace.com/satyriconbm Официальная страница Satyricon] (англ.) на сайте Myspace
• [www.discogs.com/artist/Satyricon Satyricon] (англ.) на сайте Discogs
• [www.metal-archives.com/band.php?id=341 Satyricon] (англ.) на сайте Encyclopaedia Metallum

Отрывок, характеризующий Satyricon

– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.