Scouse the Mouse
Поделись знанием:
К:Альбомы 1977 года
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.
Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
| Scouse the Mouse | ||||
 | ||||
| Студийный альбом Ринго Старра | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дата выпуска |
9 декабря 1977 | |||
| Жанр | ||||
| Длительность |
50:51 | |||
| Продюсеры | ||||
| Язык песен |
английский | |||
| Лейбл |
Polydor (Великобритания) | |||
|
| ||||
| Хронология Ринго Старра | ||||
| ||||
Scouse the Mouse (произносится как «Ска́уз зи Ма́ус»; рус. Ска́уз Мышь) — альбом музыки для детей, с участием Ринго Старра (как вокалиста), а также других артистов и музыкантов, выпущенный 9 декабря 1977 в Великобритании лейблом Polydor Records.
Содержание
Об альбоме
Старр исполняет роль основного персонажа сюжета, Scouse the Mouse, который эмигрирует из Ливерпуля в США. «Скауз» — слово, обозначающее и прозвище жителей Ливерпуля в Британии, и ливерпульский акцент или диалект.
Других основных персонажей играют Адам Фэйт (журналист, актёр и певец, многократно добивавшийся успеха в британских чартах 1960-х) («Bonce the Mouse») и Барбара Диксон (шотландская певица) («Molly Jolly»).
Автор сюжета и режиссёр альбома — актёр Дональд Плезенс. Большинство песен, исполненных на альбоме, написал композитор Роджер Браун.
Мультипликационная телевизионная версия истории, рассказанной в альбоме, планировалась к показу по телесети ITV, но показ задерживался в связи с забастовкой, а затем был совсем отменён.[1]
Альбом, ставший третьим и последним изданием Старра на Polydor Records (в соответствии с заключённым между ними контрактом), в США не издавался. По состоянию на 2012 год, альбом не переиздавался на CD-диске.
Список композиций
| № | Название | Автор | Ведущий вокал |
Длительность |
|---|---|---|---|---|
| 1. | «Living in a Pet Shop» | Роджер Браун | Ринго Старр | 4:03 |
| 2. | «Sing a Song for the Tragopan» | Браун / Дональд Плезенс | Барбара Диксон | 3:16 |
| 3. | «Scouse’s Dream» | Браун | Ринго Старр | 3:38 |
| 4. | «Snow Up Your Nose for Christmas» | Meira Pleasence / Дональд Плезенс | Ben Chatterly | 3:47 |
| 5. | «Running Free» | Браун | Ринго Старр | 3:21 |
| 6. | «America (A Mouse’s Dream)» | Браун | Адам Фэйт | 3:40 |
| 7. | «Scousey» | Браун | Lucy Pleasence | 3:25 |
| 8. | «Boat Ride» | Браун | Ринго Старр | 3:56 |
| 9. | «Scouse the Mouse» | Браун | Ринго Старр | 2:50 |
| 10. | «Passenger Pigeon» | Браун / Дональд Плезенс | Барбара Диксон | 1:25 |
| 11. | «I Know a Place» | Браун / Ruan O’Lachlainn / Дональд Плезенс | Polly Pleasence и Ринго Старр | 4:25 |
| 12. | «Caterwaul» | Jim Parker | инструментальная пьеса | 2:04 |
| 13. | «S.O.S.» | Браун | Ринго Старр | 2:42 |
| 14. | «Ask Louey» | Браун / Дональд Плезенс | Rick Jones | 3:57 |
| 15. | «A Mouse Like Me» | O’Lochlainn | Ринго Старр | 4:22 |
Участники записи
Действующие лица и исполнители
- Scouse: Ринго Старр
- Bonce: Адам Фэйт
- Molly Jolly: Барбара Диксон
- MR.Jolly/Captain: Michael Golden
- Holly Jolly: Miranda Pleasence (вокал: Lucy Pleasence)
- Olly Jolly: Ben Chatterley
- Little Boy/Geoffrey the Cat: Henry Wolfe
- American Lady: Ruby Wax
- Louey the Gull: Rick Jones
- Narrator: Дональд Плезенс
Музыканты
- Барабаны: Henry Spinetti
- Бас-гитара: Garry Taylor
- Фортепиано: Pete Solley, Tommy Eyre
- Электроорган: Pete Solley
- Электрогитара: Phil Palmer/Ray Russell & Nigel Jenkins
- Акустическая гитара: Roger Brown & Gary Taylor
- Steel Guitar, добро: Rod King
- Банджо: Keith Nelson
- Фиддл, мандолина: Graham Preskett
- Перкуссия: Simon Morton
- Флейта: Raph Ravenscott
.
- Бэк-вокал: Gary Taylor, Joanna Carlin, Pete Zorn, Paul Da Vinci & Roger Brown
- Голоса в Pet Shop: Garry Taylor
- Сопрано: Sylvia King & Joan Baxter.
.
- Аранжировка: Jim Parker
- Аранжировка для флейты в «Boat Ride» и для духовых в «Scouse the mouse»: Peter Zorn
- Музыкальное руководство: Roger Brown
Технический персонал
- Дизайн: Jill Mumford
- Продюсер, запись: Hugh Murphy
- Записано в Berwick Studios.
- Иллюстрации: Gerry Potterton.
Напишите отзыв о статье "Scouse the Mouse"
Примечания
- ↑ Chip Madinger & Mark Easter, Eight Arms To Hold You: The Solo Beatles Compendium (Chesterfield, MO: 44.1 Productions, 2000), 514.
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Scouse the Mouse
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.
Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
