RIM-7 Sea Sparrow

«Си Спэрроу»
RIM-7 Sea Sparrow
Запуск ракеты RIM-7P с борта USS Abraham Lincoln
Тип	зенитная управляемая ракета
Статус	на вооружении
Разработчик	Raytheon
Годы разработки	1960-е годы
Принятие на вооружение	1976 год
Производитель	Raytheon
Стоимость единицы	$165 400
Основные эксплуатанты	США США
Базовая модель	AIM-7 Sparrow
Модификации	RIM-162 ESSM Aspide
Основные технические характеристики  Эффективная дальность стрельбы: 1,5-30 км Высота поражения: 6-15240 м
↓Все технические характеристики
Изображения на Викискладе

RIM-7 «Си Спэрроу» (англ. RIM-7 Sea Sparrow — Морской воробей) — американская управляемая ракета класса «корабль-воздух» с полуактивной радиолокационной головкой самонаведения. Была разработана в начале 1960-х годов на базе ракеты класса «воздух-воздух» AIM-7 Sparrow, принята на вооружение в 1976 году. Является корабельной зенитной ракетой малой дальности, используется и для обеспечения противоракетной защиты кораблей.

Производилась корпорацией Raytheon.

История

В середине 1960-х, ВМФ США занялся вопросами обеспечения ближней противовоздушной обороны для кораблей малого водоизмещения. Существующие зенитно-ракетные комплексы вроде RIM-24 Tartar с балочными пусковыми были слишком массивны для установки на корабли размерами меньше эсминцев и кроме того не обладали достаточной маневренностью ракеты чтобы поражать ракеты, подлетевшие вплотную к кораблю.

Некоторое время ВМФ рассматривал возможность адаптации для своих целей армейского ЗРК поля боя MIM-46 Mauler, но эта зенитно-ракетная система, хотя и считалась перспективной, страдала от множества технических проблем и так и не была доведена до боевого применения. В конечном итоге, армия отказалась от разработки проекта, адаптировав вместо этого УРВВ AIM-9 Sidewinder на гусеничное шасси и получив не слишком дальнобойный, но зато надежный и унифицированный по боеприпасам с ВВС, ЗРК MIM-72 Chaparral.

По аналогичному пути решил пойти и флот. Было решено адаптировать для корабельного применения УРВВ AIM-7 Sparrow. Эта ракета с полуактивным радиолокационным имела (формально) дальность действия до 32 км, и могла атаковать приближающиеся летательные аппараты на встречном курсе — в отличие от «Сайдвиндера», который имел тепловую ГСН и мог атаковать неприятельские самолеты только в хвост. Под названием Basic point defence missile system (BPDMS), адаптация ракеты была проведена очень быстро. Пусковая установка, созданная на базе контейнерной пусковой RUR-5 ASROC, вмещала 8 ракет. Наведение их осуществлялось с помощью управляемых вручную радаров Mark 115. Принцип наведения был прост: оператор получая голосовые инструкции от поста РЛС общего обнаружения наводил радарную установку Mark-115 на визуально отслеживаемую цель, и "подсвечивал" её для полуактивных ГСН ракет. Пусковая установка автоматически повторяла движения радара, и поворачивалась вслед за ним в сторону противника.

Ранняя «Си Спэрроу» была далеко не идеальным оружием. Двигатель ракеты, рассчитанной на запуск с самолета, имел большую продолжительность горения, но малую тягу на старте, из-за чего ракета разгонялась весьма медленно. Дальность её действия была ограничена всего 10 километрами

Габариты пусковой установки ракеты в итоге оказались больше расчетных, что не позволяло устанавливать систему на корабли водоизмещением меньше фрегата. И само по себе наведение ракеты с помощью управляемого вручную радара являлось несовершенным и ненадежным решением. Необходимость для оператора радара видеть цель визуально ограничивала применение комплекса, делая его бесполезным в условиях плохой видимости. Лишь последующие модификации позволили улучшить характеристики комплекса.

Модификации

• RIM-7E — первая модель комплекса, принятая на вооружение в 1967 году. Вооружалась ракетой AIM-7E и имела ручное наведение радара подсветки с визуальным отслеживанием цели.
• RIM-7F — модифицированная версия с ракетой AIM-7H
• RIM-7H — модификация комплекса, предпринятая по инициативе европейских союзников США по НАТО, желавших оснастить свои лёгкие корабли компактным ЗРК. Первая модель, обозначавшаяся официально как «Sea Sparrow». Использовала ракету RIM-7H (не имевшую авиационного аналога), с раскладным крылом. Это позволяло хранить ракету в более компактных пусковых установках Mk-29, и устанавливать комплекс на более лёгкие корабли. Была усовершенствована и система наведения, РЛС подсветки целей MK-95 получила автоматическое управление и не нуждалась в операторе. Принят на вооружение в 1973 году.
• RIM-7M — модификация комплекса с новой моноимпульсной ГСН и электроникой, адаптированной к применению на кораблях с автоматизированной системой управления огнём Mark 91. Использовала ракету AIM-7M. Первая версия комплекса, адаптированная также к применению на вертикальных пусковых Mk-41 и Mk-48.
• RIM-7P — улучшенная версия комплекса под ракету AIM-7P. Имела увеличенный радиус действия, и автопилот, осуществляющий связь с бортовым компьютером по каналу передачи данных.

Инциденты

1 октября 1992 года, две ракеты «Sea Sparrow» были случайно запущены с борта авианосца CV-60 «Саратога» по турецкому эсминцу-минному заградителю TCG Muavenet. Из-за ошибки оператора, неверно интерпретировавшего команды, две ракеты поразили мостик эсминца, уничтожив главный командный пост, убив пятерых и ранив 22 турецких моряков.

Тактико-технические характеристики

• Масса: ~230 кг
• Длина: 3,64 метра
• Диаметр: 0,203 м
• Размах крыльев: 1,02 м
• Дальность стрельбы:
  • Минимальная — 1,5 км
  • Максимальная — 20-30 км
• Высота поражения:
  • Минимальная — 6 м
  • Максимальная — 15240 м
• Боевая часть: осколочно-фугасная WDU-27/B
  • Масса БЧ: 40,5 кг
• Двигательная установка: РДТТ Hercules MK-58
• Скорость полёта: > 3,5 М
• Пусковая установка: 8-зарядная Mk 29 Mod 1, УВП Mk 41 и Mk 48
• Система управления стрельбой: Mk 91
• Стоимость: $165 400

Ссылки

• ship.bsu.by/main.asp?id=1000009&TPL=1

Отрывок, характеризующий RIM-7 Sea Sparrow

Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.