Sedia Gestatoria
Sedia Gestatoria — переносной трон для перевозки римских пап. Представляет собой вариацию на тему паланкина — богато украшенное, обитое шёлком кресло установлено на постамент, с каждой сторон которого закреплены два позолоченных железных кольца; сквозь эти кольца пропущены два бруса, с помощью которых двенадцать человек переносят sedia gestatoria на своих плечах. Слева и справа от кресла укреплены два флабеллума — ритуальных веера из страусиных перьев.[1]
Использовалось в основном чтобы доставлять папу римского на церемонии в Собор Святого Иоанна Латеранского или Собор Святого Петра и обратно. Кроме того во время церемоний папской коронации, перед новоизбранным понтификом, сидящим на sedia gestatoria, троекратно сжигают пучок пакли со словами Sancte Pater, sic transit gloria mundi (Святой Отец, так проходит слава земная), после чего проносят понтифика по городу.[1]
Папа Иоанн Павел I при своём избрании отказался использовать sedia gestatoria, как, впрочем, и папскую тиару. Впрочем, впоследствии его убедили, что у верующих должна быть возможность видеть понтифика при его перемещении по городу. Однако, его преемник Иоанн Павел II окончательно отверг использование sedia gestatoria, и оно было заменено самоходным и бронированным папамобилем.
См.также
Напишите отзыв о статье "Sedia Gestatoria"
Примечания
- ↑ 1 2 Oliger Livarius. [www.newadvent.org/cathen/13679a.htm Sedia Gestatoria] //The Catholic Encyclopedia, vol. XIII. — New York:1912
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Sedia Gestatoria
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
