Sega AM2
Sega AM2 | |
Тип | |
---|---|
Основание | |
Расположение | |
Ключевые фигуры |
Хироси Катаока (глава компании) |
Отрасль | |
Продукция |
Серии игр Shenmue, Virtua Fighter и др. |
Материнская компания | |
Сайт |
[wayback.archive.org/web/jsp/Interstitial.jsp?seconds=5&date=1088555709000&url=http%3A%2F%2Fwww.sega-am2.co.jp%2F&target=http%3A%2F%2Fweb.archive.org%2Fweb%2F20040630003509%2Fwww.sega-am2.co.jp%2F Официальный сайт] |
Sega Amusement Machine Research and Development Department 2 (сокращенно — Sega AM2 или просто AM2) — компания, специализирующаяся на разработке компьютерных игр. Первоначально известна как «Sega Amusement Developing Section 8», руководителем был знаменитый дизайнер Ю Судзуки. Считается вторым по значимости разработчиком в Sega (после Sonic Team).
Sega AM2 не раз вносила революцию в историю компьютерных играх. Под руководством Ю Судзуки команда разработала большинство популярных и известных франчайзов от Sega: Hang-On, Space Harrier, Out Run, After Burner, Super Hang-On, Virtua Racing, Virtua Fighter, Daytona USA, Fighting Vipers, одну из самых дорогих игр в истории — Shenmue, и многие другие. Часть из них принесли успех компании Sega на игровом рынке.
Игры, разработанные Sega АМ2
Напишите отзыв о статье "Sega AM2"
Ссылки
- [wayback.archive.org/web/jsp/Interstitial.jsp?seconds=5&date=1088555709000&url=http%3A%2F%2Fwww.sega-am2.co.jp%2F&target=http%3A%2F%2Fweb.archive.org%2Fweb%2F20040630003509%2Fwww.sega-am2.co.jp%2F Официальный сайт]
- [www.segaretro.org/Sega_AM2 Sega AM2] (англ.) на сайте Sega Retro
|
|
Отрывок, характеризующий Sega AM2
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.