Skies of Arcadia

Skies of Arcadia
Обложка Dreamcast версии
Разработчик	Overworks
Издатель	Sega
Создатели Руководители Ацуси Сэймия (версия на Dreamcast) Тэцуя Оцубо (GameCube-версия) Продюсер Риэко Кодама Геймдизайнер Тосиюки Мукаяма (ведущий дизайнер) Программист Тэцусиро Хиросэ (ведущий программист) Композиторы Тацуя Косаки (звукорежиссёр) Ютака Минобэ Тацуюки Маэда
Даты выпуска	Dreamcast 5 октября 2000 13 ноября 2000 27 апреля 2001 GameCube 26 декабря 2002 27 января 2003 23 мая 2003
Жанр	Японская ролевая игра
Возрастные рейтинги	CERO: All ages ELSPA: 11+ ESRB: T — Teens OFLC (A): M15+ PEGI: 12+
Носители	2 х GD-ROM Mini-DVD
Платформы	Dreamcast, GameCube
Режим игры	Однопользовательская игра
Управление	Геймпад

Skies of Arcadia, в Японии — Eternal Arcadia (яп. エターナルアルカディア Этаанару арукадиа) — видеоигра в жанре JRPG, разработанная компанией Overworks для консоли Dreamcast и изданная Sega в 2000 году.

В 2002 для GameCube был выпущен ремейк под названием Skies of Arcadia Legends. Также он разрабатывался и для PlayStation 2, но был отменён незадолго до выпуска на GameCube.

Действие игры происходит в мире, состоящем из парящих в воздухе островов, и где основным средством передвижения являются различные воздушные суда; внешне похожие на морские. Сюжетная линия вращается вокруг главного героя — Вайса (англ. Vyse), молодого пирата, который вместе со своими друзьями пытается помешать Империи Валуа (англ. Valuan Empire) получить в свои руки древнее оружие, способное стать причиной уничтожения мира.

Геймплей

Подземелья, пещеры, лабиринты, острова

Основная часть игрового процесса состоит в прохождении подземелий. Управляя персонажем с видом от третьего лица, игрок должен пройти через локацию, для того, чтобы завершить очередную часть сюжетной линии. В процессе ему придётся разрешать ребусы, искать проходы в лабиринтах, собирать сокровища в найденных сундуках, отражать атаки врагов. Как правило, для прохождения таких уровней игроку придётся последовательно обойти все возможные варианты пути, чтобы в итоге найти единственно правильный. В сундуках, встречающихся повсеместно, нередко находятся очень ценные предметы. В процессе прохождения встречи с врагами происходят случайным образом.

Путешествие между пешеходными локациями осуществляется при помощи пилотирования воздушных кораблей в трёхмерном окружающем мире — планете, где прямо в небе парят острова и целые континенты. Некоторые из них необитаемы, другие застроены городами и крепостями. Все подземелья находятся в разных местах этих островов, городов и континентов. Исключение составляет особая локация, называемая «Бездна тьмы», где «подземелье» приходится проходить не пешком, а прямо на корабле, плавая по сферическим территориям, в которой, вместо сундуков, сокровища встречаются в останках затонувших кораблей, а вместо коридоров и дверей приходится проплывать через вихреобразные туннели. Также подобным местом является утроба Тартаса, но тут она представлена большим количеством подземных туннелей в огромным количество жёлтого лунного камня.

Небеса

Путешествие по небесному миру Аркадии проходит на воздушных кораблях. Поскольку мир Аркадии был когда-то уничтожен магическим воздействием, небеса разделены «небесными расщелинами», путь через которые затруднён (белые облака) или вовсе невозможен (серые и чёрные облака). Кроме расщелин, встречаются препятствия в виде ледяных и песчаных обломков, а в некоторых местах кораблю мешают высокие скалы до самых небес. Впрочем, во второй половине игры Skies of Arcadia такие проблемы останутся в прошлом, так как корабль путешественников будет способен подниматься выше всяких гор и опускаться ниже оснований континентов. В процессе плавания на команду будут нападать монстры, схожие с теми, что встречаются в подземельях; сражение с ними происходит на палубе корабля. Также будут случаться сражения между кораблями, — вашим и противника, а кроме этого, — битвы с гигантскими чудовищами. Большинство таких сражений неизбежны, так как это боссы и победа над ними необходима для развития сюжета. Всё же, некоторые такие сражения можно предотвратить.

Открытия

Игрок может делать открытия во время плавания на корабле. Следует следить за компасом; в том месте, где находится открытие, стрелка начнёт хаотично вращаться. Открытия представляют собой уникальные объекты, расположенные в самых непредсказуемых местах. Среди открытий встречаются новые земли, невиданные животные, останки древних цивилизаций, памятники архитектуры, природные аномалии и многое другое. Информация о сделанных открытиях автоматически записывается в соответствующий журнал и может быть выгодно продана в любом филиале Гильдии Моряков. С другой стороны, там же можно купить информацию, которая даст подсказки, где предположительно находятся ещё не сделанные открытия. Некоторые Открытия происходят автоматически, так как напрямую связаны с прохождением сюжетной линии.

Система сражений

Сражения происходят часто, особенно во время плаваний. Существует два вида сражений: корабль против корабля и игрок против монстров. Сражения с кораблями происходят значительно реже.

Битвы с монстрами

Битва персонажей представляет собой сражение между игровыми персонажами (от одного до четырёх) с монстрами или другими персонажами (от одного до восьми). Битва являет собой пошаговое сражение и включает семь основных действий: Бегство, Предметы, Защита, Атака, Супер-удар, Магия и Фокус. Восьмое действие, Спец-атака команды становится доступным во второй половине игры, после завершения определённых задач и заменяет собой возможность бегства. Выбрав действие для каждого персонажа, начинается раунд поединка.

Сражения кораблей

Сражения кораблей происходят как между кораблём игрока и вражескими кораблями, так и с более мощными врагами — Гигасами. Система сражения на корабле напоминает сражение с монстрами, но есть и существенные отличия. Каждый раунд поделен на три или четыре хода, в зависимости от того, сколько персонажей задействовано. На экране отображается информация о том, каков прогнозируемый уровень превосходства или уязвимости предстоит в текущем и следующем раунде, обозначаемая цветом или пиктограммами. Зелёный значит, что у врага нет преимущества и/или он не будет атаковать. Жёлтый означает, что враг собирается атаковать. Красный цвет говорит о предстоящей сокрушительной атаке врага и о его преимуществе. Наконец, символ С! означает удачный момент для выстрела из пушек, а символ, отображающий супер-орудие означает возможность применения такового. Выбор действия перед раундом происходит также, как и в битве персонажей, только с некоторыми отличиями. Пункт Атака позволяет выбрать одну из четырёх возможных пушек, которыми оснащён корабль. Пушки бывают трёх видов: мощные основные орудия, многозарядные, но более слабые орудия и торпеды, наносящие повреждения с отсрочкой. Пункт Супер-удар заменён на Супер-пушка, открывающий стрельбу из мощнейшего орудия, каковыми являются Пушка-Гарпун и Пушка Лунного Камня. В дополнение к стандартным действиям, существует возможность остальных членов судовой команды, чья помощь в сражении порой бывает очень полезна и выгодна.

Мини-игра «Путешествие Пинты»

В Dreamcast-версии Skies of Arcadia есть мини-игра, проходимая при помощи карты памяти, оснащённой экраном. Чтобы активировать мини-игру, необходимо добраться до острова Моряков и разыскать там мальчика по имени Пинта, который мечтает путешествовать по миру и делать открытия. После разговора с ним необходимо загрузить мини-игру и теперь играть в неё можно при выключенной приставке. «Путешествие Пинты» представляет собой мини-RPG, все достижения — найденные Пинтой предметы и золото переходят в основную игру.

Сюжет

История начинается с того, как молодая девушка по имени Фина, представитель силвитов — Серебряной цивилизации, на маленьком корабле плывёт по ночному небу. Она и не подозревает, что её преследует крейсер имперской Армады под командованием адмирала Альфонсо, которому приказано взять её в плен. Крейсер открывает огонь, корабль Фины уходит на дно, а сама Фина становится пленницей. В этот же момент и сам крейсер атакуют и его берут на абордаж Синие Пираты, — воздушные пираты, цель которых — разграбить имперский корабль. Вайс и Айка, главные персонажи игры, заставляют Альфонсо бежать на спасательной шлюпке, одолев при этом личного телохранителя трусливого адмирала — чудовище Антонио. Забрав Фину с собой, пираты возвращаются на корабле Синих Воров «Альбатросе» на свою секретную базу, расположенную на острове Пирата, замаскированную под небольшую деревеньку.

На следующий день, любуясь закатом, Вайс и Айка видят, как с неба падает Лунный камень, который попадает на расположенный неподалёку остров Гробницы. Утром они отправляются на остров Гробницы чтобы заполучить ценную находку, которая имеет практическую ценность: лунные камни используются в воздушных кораблях в качестве топлива. Фина остаётся в деревне, под опекой родителей Вайс. Вернувшись назад с добычей, друзья с ужасом обнаруживают то, что остров Пирата практически стёрт с лица земли орудиями кораблей Армады. Дин, отец Вайса, его команда, Фина взяты в плен и доставлены в столицу империи Валуа, корабль Синих Пиратов, «Альбатрос», уничтожен. Вайс и Айка решаются вызволить из плена своих близких, при этом даже не подозревая, что за этим отважным поступком последует длинное и непростое приключение, полное трудных моментов и тяжёлых испытаний…

Не успев далеко отплыть от острова Пиратов, утлый кораблик героев попадает в крушение, вызванное легендарным фиолетовым китом Ракнамом. Их спасает грубоватый и нелюдимый рыбак по имени Драхма, который охотится за китом. Вайс убеждает Драхму отправиться в столицу Валуа, где Драхма сможет купить мощную Пушку-Гарпун, идеальное оружие для поимки Ракнама. Прибыв в столицу, Драхма отправляется торговаться о пушке, а Вайс и Айка, при помощи мальчика-сироты Марко, пробравшись через лабиринт катакомб нижнего города попадают в колизей в тот самый момент, когда должна начаться казнь пиратов. Вырвав их из лап палачей, пираты наносят визит в тюрьму Великой Крепости и освобождают Фину. Совершив небывалое, друзья возвращаются на остров Моряка, где Фина рассказывает им историю древнего мира и цель своей миссии. С этого момента она присоединяется к команде и участвует в сражениях.

Фина поведала, что прибыла в Аркадию, чтобы разыскать шесть Лунных Кристаллов, каждый из которых является средством для пробуждения и управления Гигасами — огромными живыми исполинами, обладающими несметной силой, способной разрушить всё на своём пути. Имея на руках все шесть Кристаллов, Валуаны способны уничтожить Аркадию. Поэтому Фина должна успеть найти все шесть Лунных Кристаллов прежде, чем это сделает империя Валуа. Вайс и Айка присоединяются к миссии Фины, и вместе с Драхмой на его корабле «Малыш Джек» отплывают в земли Красной Луны чтобы найти Красный Лунный Кристалл.

Прибыв в порт города Марамба, Драхма покидает команду, отправившись на поиски гигантского кита. В местной таверне Вайс, Айка и Фина знакомятся с танцовщицей по имени Беллена, которая одалживает им свой корабль, на котором троица отплывает на поиски легендарного Храма Пиринн, где должен храниться Красный Лунный Кристалл. Друзья добывают Кристалл, но тут внезапно выясняется, что Беллена никакая не танцовщица, а командующая Четвёртым флотом Армады Беллеза. Кристалл оказывается в её руках, и она пробуждает Красного Гигаса, Рекумена. На помощь друзьям прибывает Драхма, но бой с Рекуменом им не выиграть: Рекумен непобедим. Тогда они атакуют флагман Беллезы, заставляя её отозвать Красного Гигаса. Одолев «Рысь», корабль Беллезы, пираты оснащают «Малыш Джек» добытыми трофеями: Магической Пушкой и новым двигателем, который позволит кораблю Драхмы справиться с сильным встречным ветром, бушующем в Южном океане и достигнуть земель Зелёной Луны, Икатаки. Прибыв в Икатаку, воздушные пираты узнают, что Зелёный континент оккупирован Валуа, а король живёт в изгнании. Разыскав убежище короля, Вайс и команда узнают, что Зелёный Лунный Кристалл спрятан в затерянном древнем городе Рикис. Собрав по крупицам информацию о местонахождении Рикиса и отправившись на поиски города, друзья сталкиваются с адмиралом Де Локо, который тоже ищет затерянный город, сжигая при этом лес. Разгромив Де Локо, «Малыш Джек» берёт курс на Гору Лунного Камня, где находится пленный верховный служитель Исапа, владеющий информацией о местонахождении Рикиса. Там же находится отправленный в ссылку за ложь и трусость адмирал Альфонсо, который, как и при первой встрече с ним, проигрывает пиратам. Попав наконец в Рикис, друзья не находят там Зелёный Лунный Кристалл, — оказывается, его выкрал король Икатаки. Король вызывает Грендела, Зелёного Гигаса, при помощи последнего король хочет изгнать Валуан. Грендал заодно атакует и «Малыша Джека», но Вайс и команда заманивают Гигаса в глубокий каньон и забирают Зелёный Лунный Кристалл.

Следующий Лунный Кристалл, за которым отправляется Вайс, Жёлтый. Он хранится в землях Жёлтой Луны, которыми владеет империя Валуа. К несчастью, путь к Жёлтому Кристаллу преграждает Великая Печать. Прибыв к месту, где должен был храниться Кристалл, пираты попадают в западню, которую подстроил Рамирес, Шестой адмирал Армады, человек, которого Фина знает лично (но при этом стесняется рассказывать). Здесь же Драхма ощущает близость присутствия своего заклятого врага, кита Ракнама, и в безрассудстве бросается на его поимку. Выстрелив по киту пушкой-гарпуном, корабль Драхмы прикрепляется к гигантскому чудищу. Пользуясь случаем, Рамирес атакует «Малыша Джека», и корабль загорается. Айка и Фина спасаются на одной из шлюпок, Вайс садится в другую, но Драхма отказывается покидать судно. От взрыва шлюпки разбрасывает в стороны… Вайс приходит в себя на необитаемом острове, а шлюпку с девушками подбирает корабль воздушного пирата Клара, которая помогает им добраться до Насрада, столицы государства Наср, расположенного в землях Красной Луны. Обыскав остров, Вайс находит останки умершего пирата и, среди его вещей, он находит половину карты. Мимо острова проплывает «Клаудия», капитан которой, пират Гилдер спасает Вайс, и вдвоём они плывут на остров Дакката, где, согласно легенде, хранятся несметные сокровища. В это же самое время Айка и Фина, имея вторую половину карты, так же прибывают на остров Дакката, но только она начинают поиски с противоположной стороны. Разгадав множество сложных загадок, друзья наконец объединяются и возвращаются в Насрад. Здесь их снова ждёт картина полного разрушения: Валуане сожгли и разграбили богатый город. А затем все четверо оказываются в руках Рамиреса, который вновь бросает их в темницу Великой Крепости.

Пираты одолевают адмирала Вигоро и выбираются из плена, где неожиданно им на помощь приходит принц Энрике. Юный принц недоволен политикой своей матери, императрицы Теодоры, нацеленной на истребление всего живого. Энрике передаёт пиратам новейший имперский флагман «Дельфинус» и просит взять его с собой в качестве члена команды. Проделав дыру в воротах Великой Крепости, Вайс и компания возвращаются на тот самый необитаемый остров, на самом деле именуемый островом Полумесяца. Там они встречают мастеровых людей, которые нанимаются построить для Синих Воров новую базу и улучшить «Дельфинус», позволив ему летать через каменные рифы и небесные расщелины. Вайс, Айка, Фина и Энрике отправляются в восточный город Эсперанса, где они узнают, что, согласно легенде, есть путь в земли Синей Луны, проходящий через таинственную Бездну Тьмы, из которой, однако, ещё никто не возвращался. На следующий день в Эсперансу по следам принца Энрике прибывает Второй имперский флот под командованием адмирала Грегорио. В очередной раз одолев Армаду, друзья находят вход в Бездну Тьмы и, пройдя сквозь неё, прибывают в Яфутому, земли Синей Луны. Одолев Синего Гигаса и получив Синий Лунный Кристалл, Вайс и компания плывут дальше на восток и приплывают на остров Полумесяц с запада, совершив кругосветное путешествие. Также с собой они привезли древний свиток яфутоман, который позволяет инженеру Брэбхэму улучшить полётные качества «Дельфинуса», и теперь корабль Синих Воров может подниматься выше облаков и опускаться ниже континентов.

Теперь друзья отправляются далеко на юг, в Земли Льда, освещаемые Фиолетовой Луной. В глуби ледяного материка они отыскивают затерянный город Гласия, где их ждёт неожиданное открытие. Оказывается, гигантский кит Ракнам, — никто иной, как Фиолетовый Гигас. Драхма и «Малыш Джек» тоже нашли Ракнама и Драхма смертельно ранил кита. Драхма рассказывает грустную историю о своём сыне, Джеке. Когда-то давно, Джек погиб из-за Ракнама, потому Драхма так стремился отомстить. В итоге, кит умирает, отдав Вайсу Фиолетовый Лунный Кристалл.

Улучшив двигатели «Дельфинуса», Вайсу и его команда пробираются через Утробу Тартаса, в глубине Жёлтого Континента, чтобы заполучить последний необходимый Жёлтый Лунный Кристалл. Проплыв через тёмные лабиринты, воздушные пираты подобрались к спящему Жёлтому Гигасу. Пробужденный Гигас был повержен и теперь у Вайса и его друзей оказалось пять Лунных Кристаллов. Теперь, когда все Кристаллы были найдены, Фине предстояло вернуться домой. Для этого нужно отыскать затонувший корабль силвитов, на котором Фина прибыла в Аркадию. Друзья отправляются на секретную базу Валуан, расположенную на острове Данграл, где они похищают у Де Локо технические документы и впоследствии перенастраивают «Дельфинус» так, чтобы он мог опуститься в глубокий Вихрь, туда, где лежит корабль Фины. Покидая Данграл, Вайс и компания сталкиваются с адмиралом Грегорио и лордом Галсианом, верховным главнокомандующим Армадой. Принц Энрике готовится к очередной битве со своим дядей, но последний заявляет, что он здесь не для того, чтобы помешать им. Грегорио вызывает на неравный бой лорда Галсиана, тем самым позволяя друзьям выгадать время для бегства. С тяжёлым сердцем Энрике оставляет своего дядю и «Дельфинус» улетает.

Через несколько дней команда Вайса завершает перенастройки «Дельфинуса» и отправляется в Глубокий Вихрь. Перед самым отплытием Энрике говорит Вайсу, что это их последнее совместное плавание, так как он собирается вернуться в Валуа, чтобы объяснить матери тот факт, что Галсиан давно действует вне её приказов, завоёвывая этот мир для увеличения своей власти. Спустившись ниже облаков и разыскав корабль Фины, друзья возвращаются, но внезапно их атакует улучшенный корабль Де Локо — «Хамелеон». В жаркой битве приходит конец безумцу Де Локо. Высадив Энрике на острове Моряков и попрощавшись, Вайс, Айка и Фина возвращаются домой. Команда устраивает пышную прощальную вечеринку в честь Фины. В самый разгар мероприятия откуда ни возьмись появляется Рамирес и требует отдать ему все пять Лунных Кристаллов. Вайс, Айка и Фина бросаются в бой, но одолеть всесильного Рамиреса им не удаётся. Айка пытается прибодрить огорчённых друзей: у Рамиреса только пять Кристаллов, и ему никогда не добыть шестой. Но тут Рамирес открывает им свой секрет: он, как и Фина, — силвит. Секрет жизненной силы жителей Серебряной цивилизации в том, что внутри каждого из них есть свой Серебряный Лунный Кристалл. Добыть его можно лишь убив силвита, и сейчас он достанет Кристалл из тела Фины. Но тут внезапно на помощь пришла Клара, выстрелив из пушки своего корабля, заставила Рамиреса отступить.

Даже несмотря на то, что от великолепной базы Вайса практически ничего не осталось, весь следующий день команда убирала сгоревшие обломки и начала перестраивать всё по новой. Отдохнув и хорошенько подумав, Фина предложила Вайсу и Айке сопровождать её в свой дом, Великую Серебряную Гробницу, чтобы встретиться со Старейшинами и испросить их совета. Услышав этот разговор, к ним присоединился Гилдер, решив для себя, что побывать там будет для него крайне интересно. На корабле Фины все четверо взмыли высоко-высоко в небо, туда где над миром Аркадии парила Великая Серебряная Гробница. Встретившись со Старейшиной Праймом, названым отцом Фины, Вайс, Айка, Фина и Гилдер узнали всю правду об Аркадии. Давным-давно, Силвиты использовали Серебряного Гигаса, — Зелоса, чтобы вызвать Дождь Разрушения, который полностью изменил их мир. После этого они отправили в далёкие глубины свой материк — Солтис, а Зелоса спрятали за магической печатью. И теперь только шесть Лунных Кристаллов способны разрушить эту печать и снова вызвать Дождь Разрушения по воле обладателя Кристаллов. Вайс и остальные были шокированы услышанным, но они не успели задать ни единого «почему» Прайму. Внезапно появившиеся Рамирес и Галсиан убили Старейшину и забрали из его тела так необходимый для их планов Серебряный Лунный Кристалл. Друзья поспешили в погоню за злодеями на остров Данграл.

Тем временем, Энрике пытается объяснить своей матери, что Галсиан — предатель. Императрица назначает Альфонсо верховным главнокомандующим, хотя при этом даже не предполагает, насколько изобретателен и хитёр Галсиан. Энрике вызывает Альфонсо на дуэль, но тут адмирал Беллеза успокаивает Энрике и уводит его с собой. В этот момент Вайс и его команда прибывают на Данграл и на лифте спускаются в глубины. Путь им преграждает здоровенный адмирал Вигоро, но друзья дают ему серьёзный отпор. Тогда Вигоро заявляет, что больше не хочет воевать на стороне Армады, а предпочитает жизнь Синих Воров. Он указывает им где искать Галсиана. Пираты добираются до Галсиана и Рамиреса, но те прикрываясь Стражником, успевают активировать Кристаллы… Серебряный Гигас пробуждается, на поверхность поднимается затонувший континент Солтис. Вайсу и компании приходится отступать, они с трудом успевают добраться до «Дельфинуса». Люди на всех материках ощущают, как меняется ветер по мере того, как поднимается затерянный материк. Лорд Галсиан иронично заявляет, что в Валуа давно не было дождя и вызывает Дождь Разрушения с Жёлтой Луны. Беллеза и Энрике успевают покинуть Валуа, остальные, включая императрицу Теодору и Альфонсо, погибают. Когда принц приходит в себя, его сердце обливается кровью от известия о том, что Валуа больше не существует.

По возвращении на остров Полумесяц команда Вайса пытается придумать план как остановить Галсиана и Рамиреса. Но, осознавая свою беспомощность в невозможности предотвратить возвращение Солтиса и гибели империи Валуа, Вайс практически впадает в депрессию. В этот момент в зал заходит Драхма и напоминает Вайсу, что главное правило моряка — не сдаваться. Один за другим, друзья Вайса, те, кому он когда-то помог и даже некоторые бывшие его враги прибывают, чтобы предложить свою помощь. Чёрный Пират Балтор, Толстяк Гордо, флот яфутоман, Дин и его команда, многие-многие другие, и даже сама Беллеза появилась, привезя с собой принца Энрике, живого и невредимого. Вайс тоже не терял времени даром и собрал вокруг себя команду воздушных пиратов чтобы сразиться с силами Галсиана. Ночью Вайсу не спалось и он вышел подышать свежим воздухом. На улице он встретил Беллезу, которая сказала, что не может сражаться против собственных людей и у неё есть более важное дело. Поцеловав Вайса на прощание, пышногрудая Беллеза удалилась. Вайс заметил, что ни Айка, ни Фина тоже не спят и решил их успокоить. После трогательных моментов общения с каждой из них, все отправились спать, чтобы отдохнуть перед завтрашней битвой.

На следующий день «Дельфинус» отправился штурмовать летающую крепость Армады, в которой укрылся Галсиан — «Гидру». Рамиресу он приказал вернуться на Солтис на тот случай, если придётся снова вызывать Дождь Разрушения. Несмотря на все свои опасения, Рамирес подчинился своему командиру и вернулся ожидать приказов на защищённый континент. Разгромив несколько вражеских кораблей, Вайс добрался до «Гидры». Нанеся последней значительные повреждения, Вайс и его команда высадились на борт летающей крепости чтобы сразиться с Галсианом лицом к лицу. Через лабиринты друзья наконец нашли дорогу на мостик, где их ждал хорошо укреплённый Галсиан. Синие Пираты оказались сильнее, и Галсиан спасся на отделившемся капитанском мостике. На прощанье он прокричал, что все они скоро погибнут от Дождя. Казалось бы, на победу не оставалось никакой надежды, но тут появилась Беллеза. На полном ходу её корабль врезался в мостик Галсиана и оба судна взорвались. Беллеза пожертвовала собой ради будущего этого мира, покончив при этом со злодеем Галсианом раз и навсегда. Вайс и его друзья были опечалены таким поступком и вернулись на «Дельфинус».

Тем временем Рамирес, обезумевший от того, что человек, которого он уважал и которым дорожил больше всего на свете-погиб, обвинил Вайса в его гибели и обратился к Серебряной Луне, вызывая Дождь Разрушения. Не в силах ничего поделать, все смотрели, как Солтис посылает в небо луч, в ответ на который должен пойди разрушительный дождь. К удивлению Фины и остальных, в этот момент с неба появилась Великая Серебряная Гробница. Старейшины решили искупить свой грех за вызванный когда-то давно Доджь Разрушения. Попрощавшись с Финой, Старейшины ударили по высокой башне Солтиса, разрушив тем самым и свой дом, и погибнув при этом. Своим поступком им также удалось разрушить купол, который защищал Солтис от кораблей пиратов, и теперь Вайс мог сразиться с Рамиресом самостоятельно.

Компания решила не тратить времени понапрасну и отправилась на Солтис через остров Гробницы, теперь представляющим собой одну из частей вплывшего континента. Вайс и его друзья долго путались в лабиринтах материка и наконец нашли огорчённого и озверевшего Рамиреса. Адмирал поклялся отомстить за Галсиана, намереваясь всех убить. Теперь Рамирес был уже не таким неуязвимым как прежде, поэтому Вайс и остальные одолели его. Тогда обезумевший силвит пожертвовал свою жизнь Зелосу, чтобы, объединившись с ним, получить достаточную силу для уничтожения своих врагов. Фина умоляла его остановиться, но Рамирес заявил, что тот, кого она знала, давно умер и исчез, превратившись в бесформенного монстра. Команде пришлось отступить, так как Зелос быстро увеличивался, разрушив башню Солтиса и вскоре все увидели новую форму чудовища, — огромный серебряный шар. Фина отметила, что это ещё не окончательная форма, поэтому нужно немедленно его атаковать, иначе может быть слишком поздно. «Дельфинус» вступил в финальную битву за судьбу мира и прежде, чем Зелос смог достичь своей финальной формы, «Дельфинус» сделал свой последний, завершающий выстрел, победив в бою самого сильного из Гигасов.

Не успели они обрадоваться победе, как на палубу «Дельфинуса» упал кусочек сражённого Гигаса, из которого появился Рамирес, только теперь он был не самим собой, а лишь отчасти, остальное принадлежало Зелосу. Доведённый до полного безумия, Рамирес в последний раз попытался одолеть своих врагов, но был повержен, оставив после себя маленький кристалл, который был внутри него. Вайс, с разрешения Фины, отдал Рамиресу последние почести моряков, вернув кристалл обратно, в небеса. Солтис снова затонул в глубины, а победившая врагов армия Воздушных Пиратов отправилась на остров Полумесяц праздновать окончательную победу. Через некоторое время принц Энрике и яфутоманская принцесса Моеги поженились и отправились вместе с выжившими после Дождя Разрушений восстанавливать Валуа. Вайс, Айка и даже Фина стали настоящими, взрослыми Воздушными пиратами и на новом корабле отправились в новое приключение по небесам Аркадии.

Персонажи

• Вайс (англ. Vyse) — главный герой игры. Юный воздушный пират с сильным чувством справедливости. Хорошо развиты бойцовские и лидерские навыки. Всем сердцем верит в то, что невозможно — просто слово, которые заставляет людей опускать руки и не больше. В качестве оружия использует сабли.

• Айка (англ. Aika) — сестра-по-оружию Вайса. Веселая и бойкая девушка с доброй душой. Испытывает полу дружеские-полу любовные чувства к Вайсу. Сопровождает его на протяжении всей игры. В бою использует бумеранги.

• Фина (англ. Fina) — загадочная личность до некоторого времени. Носит странную одежду и ничего не может рассказать о том откуда прибыла. По характеру тихая и скромная, немного замкнутая личность. У неё никогда не было настоящих друзей кроме Капила (Cupil), потому общение с Вайсом и Айкой доставляет ей огромное удовольствие. В бою использует Капила.

• Капил (англ. Cupil) — искусственная форма жизни. С самого детства был с Финой. Капил представляет собой небольшой серебряный пузырь с маленькими лапками, хвостиком и мордашкой. Умеет менять свою форму, что использует для атаки врагов.

• Драхма (англ. Drachma) — пожилой мужчина — капитан судна Малыш Джек. Облетает весь свет в поисках Ракнама — гигантского кита, который явно обидел старика. Характер нордический-твёрдый. Местами грубоват, но не зол. В бою использует свой протез руки.

• Гилдер (англ. Gilder) — молодой мужчина, капитан своего корабля Клавдия. Является Синим Плутом. Очень любит пошутить и взбадривать своих друзей. В свободное от работы время бегает за всеми женщинами и убегает от одной — единственной женщины Клары, ибо она искренне полюбила Гилдера и хочет его на себе женить. В бою Гилдер использует мушкеты.

• Энрике (англ. Enrique) — принц Империи Валуа. Очень воспитанный юноша. Вежлив и обходителен. Галантен к дамам. Однако он не неженка — с детства учился фехтовать и очень в этом преуспел. Энрике видит, что его страна превращается в империю зла, но ничего не может поделать с этим, хоть он и принц. В середине игры покидает свою империю вместе с Вайсом, попутно угоняя самый мощный корабль империи — Дельфинус, чтобы вместе с Вайсом предотвратить наступающий кризис. В бою использует шпаги.

Skies of Arcadia Legends

26 декабря 2002 года в Японии вышла портированная для игровой приставки GameCube игра Skies of Arcadia Legends. В Северной Америке релиз состоялся 27 января 2003 года, а в Европе — 23 мая 2003 года. В игре слегка улучшилась графика, сократилось время загрузок и добавилось дополнительное содержание. Как и Dreamcast-версия, Legends поддерживала загрузку аддонов. Кроме перечисленного, в игре были добавлены сцены, некоторые из которых рассказывали о событиях, произошедших в мире Аркадии до начала игры.

Отличия

Legends была выпущена для другой игровой консоли и не поддерживала дополнительное оборудование Dreamcast, такое как VMU, поэтому поиск чамов (пища для Капила) был организован несколько иначе. Капил появляется на экране и издаёт звуки, направляя к месту нахождения чама. Другим отличием является то, в GameCube-версии игры заметно реже встречаются враги, но при этом за победу над ними начисляется больше очков опыта.

В плане графики отличий практически нет; хотя у GameCube несравнимо большие технические возможности, качество текстур осталось прежним. За счёт увеличения числа многоугольников несколько улучшился внешний вид персонажей. Исчезла проблема снижения частоты кадров, которая наблюдалась во время выполнения некоторых супер-ударов или плавания в определённых территориях. Ускорилось время подгрузки игры, сократилось время, требуемое для работы с картой памяти. GameCube-версия SoA была выпущена на одном диске вместо двух. Однако, чтобы вместить всю игру на одном диске, пришлось ухудшить качество звука и музыки.

Новое содержание

В Legends появились новые 24 открытия. Теперь найти их несколько проще, поэтому они могут принести немалый доход. Доминго теперь можно нанять гораздо раньше. Другое важное дополнение: в игре появилась Лунная Рыба, а также летающий неподалёку от острова Моряка воздушный корабль, на борту которого Док (доктор) и юная девушка Мария. У Марии есть маленькая птичка, которая превращается в Хамачу. Лунная Рыба, невидимая невооружённым глазом, издаёт специфические звуки. Вайс может её увидеть при помощи своей линзы. По мере прохождения игры, Вайс будет ловить Лунную Рыбу, собирать и привозить её Марии. Накормленная такой рыбой, птичка вырастет во взрослого Хамачу, что будет записано как открытие.

Другим новым персонажем является женщина Пистоль по прозвищу Ангел Смерти, охотник за воздушными пиратами. Пистоль преследует Вайса так как ошибочно считает, будто за семь лет до этого Вайс убил её отца, адмирала Мендоза. Как-то ночью «Аквила», корабль её отца, загорелся. Капитан Синих Плутов Дин, увидев судно в огне, поспешил на помощь. А Пистоль подумала, что Синие Плуты и есть те, кто виноват в пожаре, и напала на первого встречного, которым оказалась Айка. У Айки с собой не было никакого оружия, поскольку она выполняла спасательную миссию. Вайс защитил Айку от брошенного в неё ножа и заработал свой знаменитый шрам на щеке. Когда было найдено тело адмирала Мендозы, выяснилось, что он погиб не от огня, а от ран, нанесённых саблей. Пистоль поклялась уничтожить всех воздушных пиратов, чтобы отомстить за отца.

Третьим основным дополнением стало появление списка разыскиваемых с приличными премиями за поимку и уничтожение разыскиваемых. Среди тех, кого нужно найти, есть как уже знакомые по Dreamcst-версии персонажи, так и совсем новые. Как и в случае с открытиями, поиск разыскиваемых может стать неплохим источником денег.

Есть особые секреты, которые станут открыты только по достижению Вайсом титула «Вайс Легенда».

Саундтрек

</td></tr>

Eternal Arcadia Original Sound Track
Саундтрек
Дата выпуска	5 октября 2000
Записан	2000 год
Жанр	Музыка в компьютерных играх
Длительность	Диск 1: 71:23 Диск 2: 71:18
Лейбл	Enterbrain

Альбом Eternal Arcadia Original Sound Track (яп. エターナル アルカディア オリジナルサウンドトラック Эта:нару Арукадиа Оридзинару Саундоторакку) был выпущен в Японии 5 октября 2000 года. Музыка была написана композиторами Ютакой Минобэ и Тацуюки Маэдой. Альбом содержит 2 компакт-диска, в них всего 67 треков, но 4 трека (музыкальные темы Клары и ДэРокко, а также песни «Dark Rift» и «Blue Moon Crystal tune») не вошли в альбом. Альбом также был выпущен в ограниченном количестве в США.

Диск 1
№	Название	Музыка	Длительность
1.	«Opening Theme»	Ютака Минобэ	1:50
2.	«Main Theme»	Ютака Минобэ	1:36
3.	«Sky Pirate Island»	Тацуюки Маэда	2:04
4.	«Galcian’s Theme»	Тацуюки Маэда	3:08
5.	«Theme of „Reflection“»	Тацуюки Маэда	1:49
6.	«Sky Pirate Hideout»	Тацуюки Маэда	2:10
7.	«Blue Sky Pirates’ Theme»	Ютака Минобэ	1:45
8.	«Blue Sky Pirates’ Ship (~Nasrad, ~Ixa’taka, ~Valua)»	Ютака Минобэ	3:07
9.	«Dungeon of Searing Heat»	Тацуюки Маэда	2:01
10.	«Dungeon of Ancient Ruins»	Ютака Минобэ	2:19
11.	«Battle 1»	Тацуюки Маэда	2:19
12.	«Vyse’s Theme»	Ютака Минобэ	1:36
13.	«Kingdom of Nasrad»	Ютака Минобэ	2:15
14.	«Cave Dungeon»	Тацуюки Маэда	1:43
15.	«Black Sky Pirates’ Theme»	Тацуюки Маэда	1:50
16.	«Bombardment»	Тацуюки Маэда	1:31
17.	«„Let’s Go!“ Theme»	Ютака Минобэ	1:34
18.	«Sailor Town»	Ютака Минобэ	2:09
19.	«Kingdom of Ixa’taka»	Ютака Минобэ	3:08
20.	«Ancient Temple Dungeon»	Ютака Минобэ	2:30
21.	«Theme of „Legend“»	Ютака Минобэ	2:26
22.	«Sudden Storm»	Ютака Минобэ	1:46
23.	«Uninhabited Island»	Ютака Минобэ	2:36
24.	«Theme of „Loneliness“»	Ютака Минобэ	2:30
25.	«Drachma’s Theme»	Тацуюки Маэда	3:38
26.	«Little Jack (~Nasrad, ~Ixa'taka, ~Valua)»	Ютака Минобэ	3:24
27.	«Theme of the Empire»	Тацуюки Маэда	1:34
28.	«Valua City»	Тацуюки Маэда	2:34
29.	«Theme of „Tension“»	Ютака Минобэ	1:34
30.	«Military Facility Dungeon»	Тацуюки Маэда	2:04
31.	«Theme of the Armada»	Ютака Минобэ	1:49
32.	«Boss Battle (~Crisis, ~Opportunity)»	Ютака Минобэ	2:35
33.	«Victory in Battle»	Тацуюки Маэда	0:29
71:23

Диск 2
№	Название	Музыка	Длительность
1.	«Headquarters»	Ютака Минобэ	2:02
2.	«Fina’s Theme»	Ютака Минобэ	2:12
3.	«„Everyday Life“ Theme»	Ютака Минобэ	1:17
4.	«„Gag“ Theme»	Ютака Минобэ	1:07
5.	«Gilder’s Theme»	Тацуюки Маэда	1:46
6.	«„Nervous Crisis“ Theme»	Ютака Минобэ	1:28
7.	«Theme of „Tragedy“»	Ютака Минобэ	2:40
8.	«Theme of „Hatred“»	Тацуюки Маэда	2:01
9.	«Delphinus (~Nasrad, ~Ixa’taka, ~Valua, ~Yafutoma, ~Ice Continent, ~Temple Island)»	Ютака Минобэ	4:27
10.	«Yafutoma Dawn»	Тацуюки Маэда	2:34
11.	«Eastern Sky Pirates’ Theme»	Ютака Минобэ	1:20
12.	«Ice Dungeon»	Ютака Минобэ	3:35
13.	«„Nervous Crisis“ Theme 2»	Тацуюки Маэда	1:16
14.	«Battle 2»	Тацуюки Маэда	1:48
15.	«Theme of „Rejoice“»	Тацуюки Маэда	1:25
16.	«Ice Town»	Тацуюки Маэда	1:57
17.	«„Dimming Lights“ Theme»	Ютака Минобэ	1:15
18.	«Gigas’ Theme»	Ютака Минобэ	1:37
19.	«Bombardment 2»	Ютака Минобэ	1:58
20.	«Bombardment Victory»	Тацуюки Маэда	1:18
21.	«Remote Town»	Ютака Минобэ	0:57
22.	«The Great Silver Shrine»	Тацуюки Маэда	2:55
23.	«Ramirez’s Theme»	Ютака Минобэ	1:52
24.	«Battle with the Armada»	Ютака Минобэ	1:49
25.	«Defeat in Battle»	Ютака Минобэ	0:15
26.	«Enrique’s Theme»	Тацуюки Маэда	2:22
27.	«Last Dungeon»	Тацуюки Маэда	2:50
28.	«Jealous»	Ютака Минобэ	1:46
29.	«The Last Time»	Ютака Минобэ	2:58
30.	«Last Battle (~Opportunity)»	Ютака Минобэ	3:05
31.	«Theme of „Deep Emotion“»	Ютака Минобэ	1:40
32.	«The Legendary Sinking Continent»	Ютака Минобэ	2:00
33.	«Epilogue»	Ютака Минобэ	2:05
34.	«Staff Roll»	Ютака Минобэ	5:41
71:18

Оценки

Оценки и награды

Издание	Оценка	Примечание
IGN	<center>9,2 из 10	<center>Выбор редакции
<center>GameSpot	<center>9,2 из 10	<center>
<center>Electronic Gaming Monthly	<center>9,4 из 10	<center>Игра месяца
<center>Edge	<center>8 из 10	<center>Выпуск E93
<center>Official Dreamcast Magazine (UK)	<center>8 из 10	<center>Выпуск #19
<center>Game Informer	<center>8,5 из 10	<center>
Компиляции множества обзоров
<center>Game Rankings	<center>90,59 % (основана на 40 обзорах)
<center>Metacritic	<center>84/100 (основана на 31 обзоре) (GC) 75/100 (основана на 6 обзорах) (DC)
Награды
<center>GamesRadar	<center>2-е место в списке лучших игр для Dreamcast всех времён (2012)
<center>IGN.com Top 100 (2006)	<center>58-е место в списке лучших игр всех времён по версии читателей
<center>EGM Top 100 (2001)	<center>80-е место в списке лучших игр всех времён (2001)

Ссылки

• Eternal Arcadia (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.segawow.com Официальный сайт Overworks]  (яп.)
• [soaworld.silvite.com/ Skies of Arcadia World] — Фансайт  (англ.)

Dreamcast

• [www.gamefaqs.com/197237 Skies of Arcadia на GameFAQs]  (англ.)
• [www.gamespot.com/197237 Skies of Arcadia на GameSpot]  (англ.)
• [www.mobygames.com/game//skies-of-arcadia Skies of Arcadia] (англ.) на сайте MobyGames

GameCube

• [www.gamefaqs.com/537506 Skies of Arcadia Legends на GameFAQs]  (англ.)
• [www.gamespot.com/537506 Skies of Arcadia Legends на GameSpot]  (англ.)
• [www.mobygames.com/game//skies-of-arcadia-legends Skies of Arcadia Legends] (англ.) на сайте MobyGames

Отрывок, характеризующий Skies of Arcadia

Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.