Slash’s Snakepit

Slash’s Snakepit
Слева направо: Майк Айнез, Эрик Довер, Слэш, Гилби Кларк, Мэтт Сорум
Основная информация
Жанр	Хард-рок, хэви-метал, блюз-рок
Годы	1993—1995; 1998—2001
Страна	США США
Откуда	Лос-Анджелес, Калифорния
Лейбл	Geffen Records, Koch Records
Состав	Слэш Род Джексон Кери Келли Джонни Грипарик Мэтт Лог
Бывшие участники	Эрик Довер Гилби Кларк Майк Айнез Мэтт Сорум Джеймс Ломенцо Брайан Тичи Райан Рокси

Slash’s Snakepit — американская рок-группа, сформированная Слэшем, бывшим гитаристом Guns N' Roses, в 1993 году. Первый состав группы включал бывших членов Guns N' Roses Мэтта Сорума (барабаны) и Гилби Кларка (гитара), наряду с басистом Alice In Chains Майком Айнезом и бывшим гитаристом группы Jellyfish Эриком Довером, в роли вокалиста. Группа выпустила свой дебютный альбом «It's Five O'Clock Somewhere», в 1995 году. Во время первого турне, Джеймс Ломензo и Брайан Тичи, члены сольной группы Закка Уайлда, заменили Айнеза и Сорума, у которых были другие обязательства. После нескольких месяцев гастролей, группа распалась и Слэш вернулся в Guns N' Roses.

В 1998 году, Слэш предложил басисту Джонни Грипарику сформировать новый состав группы, в конечном итоге они привлекли вокалиста Рода Джексона и бывших музыкантов группы Элиса Купера Райана Рокси (гитара) и Мэтта Лога (ударные). Они выпустили альбом «Ain't Life Grand» в 2000 году и провели широкомасштабной мировой тур с AC/DC. Гитарист Кери Келли, бывший участник Big Bang Babies, присоединился к группе, чтобы заменить Рокси. Группа распалась вскоре после тура.

Хотя группа часто описывается как сольный проект, сам Слэш заявил, что: «Snakepit была группой; все участники писали тексты и музыку, каждый имел равный доступ, хотя в заглавие и было моё имя».

Формирование, первый альбом: 1993—1995

После окончания тура Use Your Illusion в 1993 году, Слэш приступил к записи демо материала, который он написал во время тура, в своей домашней студии с коллегой Мэттом Сорумом. Гитарист Гилби Кларк, также член Guns N' Roses и басист Alice In Chains Майк Айнез вскоре стали приходить в студию, чтобы поджэмовать с ними. В конечном счете вместе они записали двенадцать демо-песен. Слэш продемонстрировал эти песни Экслу Роузу, но тот не проявил к ним интереса. В 1999 году в интервью Курту Лодер для MTV, Роуз заявил, что «люди не знают, что альбом Snakepit, это альбом Guns N Roses. Я просто не захотел записывать его» (англ. what people don't know is, the Snakepit album, that is the Guns N' Roses album. I just wouldn't do it). В течение этого периода Слэш, Кларк, и Сорум также участвовали в записи кавер-альбома Guns N' Roses, «The Spaghetti Incident?».

Слэш решил записать материал с продюсером Майком Клинком, который уже работал с Guns N' Roses. Сорум, Кларк и Айнез играли на записи под прозвищем «Snakepit», которое был в конечном итоге изменено на «Slash’s Snakepit». Эрик Довер, концертный гитарист группы Jellyfish, успешно прошёл прослушивание на место вокалиста группы. Слэш и Довер написали тексты для всех песен группы, кроме «Monkey Chow», которую сочинил Кларк и «Jizz da Pit», инструментальной композиции написанной Слэшем и Айнезом. Басист Guns N' Roses Дафф МакКаган был соавтором песни «Beggars & Hangers-On», а Диззи Рид (также член Guns N' Roses) внес свой вклад, записав партии клавишных, а Тедди Андреадис играл на губной гармонике. Альбом был выпущен на лейбле Geffen Records, с иллюстрациями сделанными братом Слэша, Эшем Хадсоном (англ. Ash Hudson), в феврале 1995 года. Альбом достиг 70 строчки в хит-параде Billboard 200, а песня «Beggars & Hangers-On» была выпущена в качестве сингла. Для тура в поддержку альбома, к группе присоединились Джеймс Ломенцо и Брайан Тичи, члены соло-группы Закка Уайлда, чтобы заменить Айнеза и Сорума, которые не могли отправиться в турне, из-за других обязательств. Согласно автобиографии Слэша, когда группа бронировала даты концертов для второй части тура, лейбл отказал им в финансовой поддержке, после того как продажи альбома перевалили за миллион копий:

Мы занимались бронирование дат для концертов второй части тура, когда я был проинформирован Geffen, что они продали миллион копий «It's Five O'Clock Somewhere», альбом стал приносить прибыль, таким образом, они не видели для меня мотивации продолжать тур группы. Я должен был вернуться в Лос-Анджелес, потому что Эксл был готов приступить к работе на следующим альбомом Guns N' Roses. Они продумали это: в случае, если я не соглашусь, они дали понять, что финансовая поддержка тура Snakepit будет закончена. Оригинальный текст (англ.)   We were in the midst of booking another leg when I was informed by Geffen that they'd sold a million copies of It's Five O'Clock Somewhere and had turned a profit so they saw no reason for me to continue our tour. I was to return to L.A. because Axl was ready to begin working on the next Guns N' Roses record. They'd thought it through: in case I objected, they made it clear that the financial tour support for Snakepit was over.

Когда Guns N' Roses начали запись нового альбома, Snakepit была расформирована. Слэш официально покинул Guns N' Roses в 1996 году.

Новый состав, второй альбом: 1998—2001

Спустя три года после ухода из Guns N' Roses, Слэш предложил басисту Джонни Грипарику сформировать новый состав Snakepit.. Слэш и Грипарик уже гастролировали как кавер-группа «Slash’s Blues Ball», наряду с Элвино Беннеттом (англ. Alvino Bennett) и Бобби Шнеком (англ. Bobby Schneck). Они пригласили вокалиста Рода Джексона, после того как Грипарик и Слэш поиграли под демо с записью его вокала, с остальными участниками группы — Райаном Рокси на гитаре и Мэтт Логом на барабанах, которые уже играли вместе в составе группы Элиса Купера. Они записали новый материал с продюсером Джеком Дугласом, чей послужной список включал работу с Aerosmith. В это время Snakepit ещё имели контракт с Geffen, которая объединилась с Interscope Records. Однако, вскоре группа покинула старый лейбл и подписала контракт с Koch Records, который выпустил альбом «Ain't Life Grand» в октябре 2000 года. Группа гастролировала как на разогреве у AC/DC (которые проводили тур в поддержку их альбом «Stiff Upper Lip»), вскоре после нескольких выступлений в клубах. Райан Рокси покинул группу, в связи с обязательствами перед Элисом Купером, и был заменен гитаристом Кери Келли, бывшим участником Big Bang Babies. Через два месяца после окончания тура, группа была уволена с Koch Records.

Группа продолжала выступать в клубах, в том числе отыграла три концерта, хедлайнером на которых был Билли Айдол. Перед шоу в Питтсбурге, Слэш потерял сознание, он очнулся через две недели в больнице. Он страдал сердечной миопатией вызванной многолетним злоупотребление алкоголем и наркотиками, его сердце имело крайне тяжелую опухоль. Будучи оснащенным дефибриллятором и пройдя курсы физиотерапии, Слэш вернулся в группу, чтобы закончить клубный тур. Он распустил группу вскоре после окончания этого тура.

Дискография

Год	Альбом	US	UK	Сертификация RIAA
1995	It's Five O'Clock Somewhere	70	15	Платиновый
2000	Ain't Life Grand	-	-	-

Участники группы

Последний состав

• Род Джексон — вокал (1998—2001)
• Слэш — соло-гитара (1993—1995,1998-2001)
• Кери Келли — ритм-гитара (2000—2001)
• Джонни Грипарик — бас (1998—2001)
• Мэтт Лог — ударные, перкуссия (1998—2001)

Бывшие участники

• Эрик Довер — вокал (1993—1995)
• Гилби Кларк — ритм-гитара (1993—1995)
• Майк Айнез — бас (1993—1994)
• Мэтт Сорум — ударные, перкуссия (1993—1994)
• Джеймс Ломенцо — бас (1994—1995)
• Брайан Тичи — ударные, перкуссия (1994—1995)
• Райан Рокси — ритм-гитара (1998—2000)

Ссылки

• [www.snakepit.org/snkband.html Официальный фан-сайт Слэша]
• [www.allmusic.com/11:jpfwxqekldse/ Slash’s Snakepit] (англ.) на сайте Allmusic
• [www.last.fm/ru/music/Slash%27s%2BSnakepit Профиль Slash’s Snakepit] на Last.fm

Отрывок, характеризующий Slash’s Snakepit

Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.


На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.