Slow Down (песня Ларри Уильямса)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Slow Down»)
Перейти к: навигация, поиск
«Slow Down»
Сингл Ларри Уильямса
Сторона «А»

Dizzy Miss Lizzie

Сторона «Б»

Slow Down

Выпущен

март 1958

Формат

7"

Жанр

рок-н-ролл

Композитор

Ларри Уильямс

Лейбл

Specialty 626 (США)
London HLU 8604 (Великобритания)

Хронология синглов Ларри Уильямса
««Bony Moronie»»
(1957)
«Slow Down»
(1958)
««Hootchy-Koo»»
(1958)
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Slow Down
Исполнитель

The Beatles

Альбом

Long Tall Sally (мини-альбом)

Дата выпуска

19 июня 1964

Дата записи

1 июня 1964

Жанр

рок-н-ролл

Длительность

2:55

Лейбл

Parlophone GEP 8913 (mono)

Автор

Ларри Уильямс

Продюсер

Джордж Мартин

Трек-лист альбома «Long Tall Sally (мини-альбом)»
I Call Your Name
(2)
Slow Down
(3)
Matchbox
(4)
«Slow Down»
Сингл The Beatles
с альбома Something New
Сторона «А»

Matchbox

Сторона «Б»

Slow Down

Выпущен

24 августа 1964

Формат

7”

Записан

1 июня 1964

Жанр

рок-н-ролл

Длительность

2:52

Продюсер

Джордж Мартин

Автор песни

Ларри Уильямс

Лейбл

Capitol 5255[1]

Хронология синглов The Beatles
«I'll Cry Instead»
(1964)
«Slow Down»
(1964)
«I Feel Fine»
(1964)
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

«Slow Down» — песня в форме 24-тактового блюза, написанная и записанная Ларри Уильямсом. Выпущенная на сингле в 1958, стала хитом в жанре «ритм-н-блюз», повлияла на рост популярности рок-н-ролла в то время. Сингл (на скорость 45 оборотов в минуту), записанный Уильямсом в 1958, включал «Dizzy Miss Lizzy» на стороне «А» и «Slow Down» на стороне «Б». Обе песни неоднократно впоследствии исполнялись в кавер-версиях другими артистами, в том числе The Beatles выпустили их записи, соответственно, в 1965 и 1964 годах.



Версия The Beatles

The Beatles исполняли кавер-версию песни в своих выступлениях и ранее 1964 года, когда наконец-то 1 июня 1964 записали песню и 19 июня 1964 выпустили её в Великобритании на мини-альбоме Long Tall Sally. Чуть позднее, также в 1964, песня была выпущена и в США: в июле 1964 — на альбоме Something New, в августе 1964 — на стороне «Б» сингла «Matchbox», который поднялся до 25-го места в чарте Billboard Hot 100. Песня в записи The Beatles вошла также в их сборники Past Masters, Volume One (1988) и Live at the BBC (1994) (в последний — в версии, записанной 16 июля 1963 в BBC Paris Theatre в Лондоне[2]).

Музыкальный критик Иэн Макдональд критиковал исполнение The Beatles этой песни как «одну из наименее удачных кавер-версий в деятельности The Beatles», отсутствие «фундамента, драйва и основы сплочённости» (англ. bottom, drive and basic cohesion) и указывал, что «гитарное соло [Леннона] неудобно и разрушается баланс звука». Он также указывает на оставшийся след небрежного редактирования записи, где на 1:14 (1 минута 14 секунд от начала) на мгновение пропадают звучание как фортепиано, так и бас-гитары Маккартни.[3] Ринго Старр также, как можно услышать, теряет ритм во время песни. (англ. Starr can likewise be heard to lose time during the song.)

Состав участников записи

Дается по The Beatles Bible[2]

Напишите отзыв о статье "Slow Down (песня Ларри Уильямса)"

Примечания

  1. [www.discogs.com/Beatles-Matchbox-Slow-Down/release/2156067 Beatles, The - Matchbox / Slow Down (Vinyl) at Discogs]
  2. 1 2 3 [www.beatlesbible.com/songs/slow-down/ The Beatles Bible: Slow Down]. Проверено 15 апреля 2009. [www.webcitation.org/6Az66rQWF Архивировано из первоисточника 27 сентября 2012].
  3. MacDonald Ian. Revolution in the Head: The Beatles' Records and the Sixties. — ISBN 1-84413-828-3.

Отрывок, характеризующий Slow Down (песня Ларри Уильямса)

– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.