Sony Alpha SLT
Поделись знанием:
Sony Alpha SLTSony Alpha SLT
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
Sony α SLT-A55 | |
Годы выпуска | 2010 — 2012 |
Тип | цифровой зеркальный фотоаппарат |
Матрица | APS-C (кроп-фактор 1,6) CMOS (размер 23,5×15,6 мм). |
Плотность пикселов | 4,4 Мп/см² |
Разрешение | 16,2 миллионов пикселей. |
Объектив | Байонет A. |
Затвор | Контролируемый электроникой, вертикального хода, шторно-щелевого типа. |
Диапазон выдержек | 30 - 1/4000 сек., BULB |
Экспозиция | TTL-замер при полностью открытой диафрагме. |
Режимы экспозамера | Центрально-взвешенный, оценочный, точечный. |
Брекетинг экспозиции | 3 кадра, ±0.3EV, ±0.7EV |
Зоны фокусировки | 15-точечная автофокусировка с тремя крестообразными датчиками. |
Серийная съёмка | До 10 к/с при ручной фокусировке. |
Видоискатель | Электронный, с полем зрения 100% и увеличением 1,1 |
Диапазон ISO | ISO 100-12800, до 25600 в режиме мультиэкспозиции. |
Фотовспышка | Встроенная с автоподнятием и ВЧ 10. Внешняя TTL через «башмак». |
Съёмка видео | FullHD (1920×1080) в H.264, HDTV (1440×1080) в MP4. |
Экран | Отклоняемый 3-дюймовый (7,5 см) TFT-экран, 921 600 пикс. |
Накопитель | SD/SDHC/SDXC или Memory Stick Pro Duo/Memory Stick PRO-HG Duo. |
Габаритные размеры | 124 × 92 × 85 мм |
Вес | 441 г |
Sony Alpha SLT (англ. Single-lens Translucent) — линейка цифровых зеркальных фотоаппаратов фирмы Sony c полупрозрачным неподвижным зеркалом (вместо подвижного зеркала в традиционной конструкции).
Первоначально, в августе 2010 были представлены две модели: Sony SLT-A33 (14,2 млн пикселов) и SLT-A55 (16,2 млн), в июне 2011 года появилась Sony SLT-A35, а в августе — SLT-A65 и SLT-A77.
В 2014 году в связи с унификацией модельного ряда обозначение линейки в новых моделях было изменено на ILCA.
Содержание
Список камер Sony Alpha SLT
Модель | Разрешение | Формат сенсора |
Экран | Встроенная вспышка |
---|---|---|---|---|
SLT-A33 | 14 Мп | APS-C | 3" поворотный | |
SLT-A35 | 16 Мп | APS-C | 3" неподвижный | |
SLT-A37 | 16 Мп | APS-C | 2.6" с наклоном (низкое разрешение) | |
SLT-A55 | 16 Мп | APS-C | 3" поворотный | |
SLT-A57 | 16 Мп | APS-C | 3" поворотный | |
SLT-A58 | 20 Мп | APS-C | 2.7" c наклоном (низкое разрешение) | |
SLT-A65 | 24 Мп | APS-C | 3" поворотный | |
ILCA-68 | 24 Мп | APS-C | 2.7'' поворотный | |
SLT-A77 | 24 Мп | APS-C | 3" поворотный | |
ILCA-77M2 | 24 Мп | APS-C | 3" поворотный | |
SLT-A99 | 24 Мп | полный кадр | 3" поворотный (2359000 пикселей) |
Преимущества
- Возможность достижения большой скорости серийной съемки (за счёт отсутствия необходимости поднимать и опускать зеркало) — до 12 кадров/с у Sony SLT-A77, Sony SLT-A57 (при разовом замере экспозиции и расстояния по первому кадру);
- Возможность непрерывной работы фазового автофокуса не только при фотосъемке, но и во время видеосъемки, а также в режиме Live View, чего нет в камерах конкурентов;
- Отсутствие вибраций и звука хлопанья подвижного зеркала;
- Более крупный видоискатель по сравнению с камерами подобного класса ;
- Отображение в видоискателе 100 % кадра
- Отображение в видоискателе всей дополнительной информации, включая электронный уровень, гистограммы и возможности работы с меню ;
- Автоматическое увеличение яркости изображения в видоискателе, при фотографировании в темных условиях, с объективами с малой светосилой, или темными светофильтрами
- Возможность, в реальном времени, увеличить изображение для более точной наводки на резкость
- Пыль не оседает на матрицу, т.к. она закрыта неподвижным зеркалом. В то же время, загрязнение неподвижного зеркала отражается на качестве снимков гораздо меньше, из за его удаленности от матрицы
- Возможность уменьшить размеры камеры, благодаря замене блока пентапризмы на электронный видоискатель
- В отличие от аппаратуры с подвижным зеркалом, оснащённых экспопамятью TTL-экспонометра, измерение происходит не только перед срабатыванием затвора, но и непосредственно в момент съёмки. Это повышает точность экспонирования в случае быстро изменяющейся интенсивности света.
Недостатки
- Полупрозрачное зеркало разделяет световой поток между матрицей и датчиками автофокуса, снижая, на 1/3, количество света попадающего на матрицу.
- Загрязнение неподвижного зеркала отражается на качестве снимков, в отличие от классической схемы, в которой зеркало, на время экспозиции, убирается с оптического пути, и его чистота влияет только на изображение в видоискателе. Неподвижное зеркало немного больше подвержено загрязнению чем матрица, поскольку последняя большую часть времени закрыта затвором.
- Чистка полупрозрачного зеркала, представляющего из себя тонкую, легко повреждаемую плёнку, трудно осуществима.
- Электронный видоискатель, обладает ограниченным временным, пространственным и цветовым разрешением, что означает что наблюдатель может не заметить, например, быстро промелькнувшую птицу в поле зрения, и будет видеть цвета, которые, возможно, немного отличаются от того что он увидит вживую, и будут такими, как их передаст на фотоснимке фотокамера
Функционал
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Sony SLT-A55 имеет следующие функции:
- GPS-модуль
- режим Sweep Panorama
- режим 3D Panorama, для просмотра изображений на 3D телевизорах Sony.
- серийная съёмка на скорости 3,6 или 10 (только у Sony SLT-A55) кадров в секунду.
- съёмка в режимах оптимизации цветового диапазона и расширения цветового диапазона HDR (только для формата JPG)
- режим многокадрового шумоподавления (только для формата JPG).
Другие фотокамеры с полупрозрачным зеркалом
- Canon Pellix — 1965 год
- Canon F-1 High Speed — 1972 год
- Nikon F2H — 1976 год
- Canon EOS RT — 1989 год
- Canon EOS-1N RS — 1995 год
- Sony DSC-D700 — 1998 год
- Olympus E-10 — 2000 год
- Pentax EI-2000 — 2000 год
- Olympus E-20 — 2001 год
См. также
Напишите отзыв о статье "Sony Alpha SLT"
Ссылки
- [rulerm.com/tests/62.html Тест SONY SLT-A55 от Ruler M]
- [rulerm.com/tests/60.html Тест SONY SLT-A77 и SLT-A65 от Ruler M]
Это заготовка статьи о фотографии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Sony Alpha SLT
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти: