Stielhandgranate

Stielhandgranate 24
Ручная противопехотная граната Stielhandgranate
Тип:	противопехотная ручная граната
Страна:	Германия
История службы
Годы эксплуатации:	1915–1945
Войны и конфликты:	Первая мировая война Вторая мировая война Война во Вьетнаме
История производства
Разработан:	1915
Характеристики
Масса, кг:	0,5
Длина, мм:	356
Диаметр, мм:	60
Взрывчатое вещество:	Аммонал Тротил
Масса взрывчатого вещества, кг:	0,180
Изображения на Викискладе?:	Stielhandgranate 24

StielhandgranateStielhandgranate

Stielhandgranate — немецкая осколочная, противопехотная, наступательная ручная граната с деревянной рукояткой. Могла быть преобразована в оборонительную с помощью «рубашки».

История

Граната предназначалась в первую очередь для поражения живой силы противника осколками и ударной волной, была разработана в Германии после начала Первой мировой войны и впервые поступила в рейхсвер в 1916 году.

Для борьбы с бронированными целями и разрушения заграждений и огневых точек применялись связки гранат.

В 1923-1924 годах в прежнюю конструкцию были внесены незначительные изменения, вследствие чего граната получила наименование Stielhandgranate 24 и выпускалась в данной модификации и стояла на вооружении Вермахта вплоть до окончания Второй мировой войны, в связи с чем в англоязычной и русскоязычной военной литературе условно именовалась гранатой M-24, то есть гранатой образца 1924 года.

Всего за годы Второй мировой войны было изготовлено более 75 миллионов единиц гранат типа Stielhandgranaten 24.

У советских солдат получила прозвище «колотушка», у англоязычных союзников — «толкушка» (англ. "potato masher", то есть «картофелемялка»).

Вплоть до 1990-х годов ручная граната с рукояткой под наименованием HG-43 стояла на вооружении армии Швейцарии.

Конструкция

Граната состоит из металлического корпуса, внутри которого находится взрывчатое вещество на основе аммиачной селитры (динамоном, аммоналом) а также пироксилиновыми смесями массой 160-180 г и капсюль-детонатор, и по́лой, закрывавшейся снизу завинчивающейся крышкой деревянной рукоятки с размещённым в ней воспламенительным механизмом. Кроме аммонала, для снаряжения этой гранаты применялись и другие взрывчатые вещества, чаще всего гранулированный тротил.

Воспламенительный механизм тёрочного типа состоял из дистанционной трубки с капсюлем, стаканчика с тёрочным составом, чашечки стаканчика, проволочной тёрки со свинцовым (или фарфоровым) шариком и шёлкового шнура с фарфоровым кольцом.

Корпус гранаты грунтовался красной краской и окрашивался в полевой серый цвет (нем. Feldgrau) или в тёмно-зеленые тона и мог (не обязательно) иметь крючок для ношения гранаты на ремне. В таком виде граната применялась как наступательная и имела радиус поражения осколками около 10-15 м.

Для использования гранаты в качестве оборонительной применялась рубашка из стали или металлокерамического состава с насечками, которая крепилась к корпусу проволокой. Радиус поражения гранаты, оснащённой осколочной рубашкой, увеличивался до 30 м, а дальность разлёта отдельных осколков могла достигать 100 м.

Модификации

В конце Первой мировой войны, в период острой нехватки сырьевых ресурсов, оборудования (в частности, металла, дерева и токарных станков для изготовления рукояток), а также квалифицированной рабочей силы, в Германии и Австро-Венгрии выпускались упрощённые неразборные гранаты с установленным на заводе капсюлем-детонатором:

• вариант с упрочнённым креплением рукоятки (крепление улучшено за счёт удлинения муфты корпуса и дополнительной фиксации рукоятки гвоздиками) и заменой металлической завинчивающейся крышки на картонный колпачок, фиксируемый лентой из парафинированной бумаги;
• вариант с рукояткой из скрученного в трубку картона (сделана путём навивки картонной спирали на болванку с последующей проклейкой), с удлинённой муфтой, креплением к корпусу шестью гвоздиками и с картонным колпачком.

Известны также изготовлявшиеся полукустарным способом гранаты с рукоятками, в которых вместо тёрочного механизма со шнуром применялся пружинный механизм для ударного воспламенения капсюля.

Порядок применения

Так как капсюли-детонаторы при поставке гранат в войска (в ящиках по 15 штук) хранились отдельно, для подготовки гранаты к бою следовало открутить от корпуса рукоятку, вставить в него капсюль-детонатор и вновь привинтить рукоятку.

Для применения гранаты нужно было отвинтить крышку в нижней части рукоятки, энергично дёрнуть за выпадавший при этом шнур с фарфоровым кольцом, и немедленно бросить гранату в цель.

При выдёргивании вытяжного шнура, соединённая с ним проволочная тёрка, завитая в спираль, проходя через отверстие в стаканчике выпрямлялась, создавая трение и воспламеняя тёрочный состав. Пламя тёрочного состава зажигало пороховую мякоть замедлителя, которая горела около 4,5-5 секунд. Огонь от пороховой мякоти передавался капсюлю-детонатору (запалу), взрыв которого вызывал детонацию взрывчатого вещества заряда гранаты.

Часто взрыв происходил позже (примерно через 8 секунд), однако отсутствие взрыва по истечении 10-30 секунд после выдёргивания шнура указывало на то, что огонь не достиг запала или запал не сработал, в связи с чем граната не представляла опасности взрыва.

Достоинства и недостатки

Достоинствами гранаты являлись простота и дешевизна производства (особенно, в условиях военного времени), безопасность при падении (в том числе, в снаряжённом детонатором виде) и невозможность случайного срабатывания (из-за необходимости отвинчивания крышки для извлечения шнура, необходимого для приведения в действие запального механизма), а также возможность метания на большие расстояния благодаря длинной рукоятке и удачному расположению центра тяжести.

Недостатки гранаты являлись оборотной стороной её достоинств: взрывчатое вещество на основе аммиачной селитры быстро приходило в негодность при малейшем проникновении влаги в корпус, при длительном хранении на складе подвергалось слёживанию и не детонировало, а тёрочный механизм в условиях сырости или при недостаточно резком выдёргивании шнура не приводил к воспламенению тёрочного состава, что в боевых условиях приводило к довольно многочисленным отказам. По тем же причинам абсолютное большинство сохранившихся до настоящего времени гранат Stielhandgranate 24 и их аналогов, выпускавшихся в период Второй мировой войны, при штатном применении не представляют опасности взрыва.

Другое применение

Корпус распространённой гранаты Stielhandgranate 24 применялся также при изготовлении противопехотных мин Stielhandgranate 24/D.Z. 35, при этом деревянная рукоятка с запальным устройством отвинчивалась, а на корпус с зарядом взрывчатого вещества с капсюлем-детонатором Sprengkapsel No8 устанавливался с использованием переходника Spannmutter (из-за разного размера резьбы) взрыватель нажимного действия D.Z. 35.

При взрыве такой мины бо́льшая часть осколков корпуса (93-97%) уходила в землю, а основное поражение наносилось направленной вверх ударной волной.

Так как граната снаряжалась в основном суррогатами, она не обладала мощным ни фугасным, ни бризантным действием. Для нанесения значительного урона тяжелой бронетанковой технике РККА германской пехотой практиковался рискованный приём: связка гранат из 3-5 штук при помощи поясного ремня подсовывалась под кормовую нишу башни танка и подрывалась; дистанции взрывателя гренадёру вполне хватало, чтобы спрыгнуть с движущейся машины и укрыться от взрыва. В случае успеха башню срывало с погона или, как минимум, заклинивало. Для поражения танка прорыва КВ-2 было очень действенным средством забросить гранату в ствол 152-мм гаубицы, которой тот был вооружён. Даже если в стволе на момент взрыва не было снаряда, сам ствол утрачивал целостность и при следующем выстреле разрывался. (А.Б. Широкорад, "Танковая война на восточном фронте").

Источники

• В.И. Муроховский, С.Л. Фёдоров. Оружие пехоты. — Москва: Арсенал-Пресс, 1992.
• В.Н.Шунков. Оружие пехоты. 1939-1945. — Минск: Харвест, 1999.

Ссылки

• [hw.ul-school58.by.ru/armcg_stigr24.shtm Советский Союз во Второй мировой войне]
• [ww1.milua.org/AllGrenades.htm Оружие Первой мировой войны]
• [armor.kiev.ua/army/hist/granata-24.shtml Анатомия армии]
• Сайт Ю.Г. Веремеева [web.archive.org/web/20060208192634/tewton.narod.ru/mines-3/behelfs.html Сапер]

Отрывок, характеризующий Stielhandgranate

– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…