Stille
Поделись знанием:
К:Альбомы 1997 года
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
| Stille | ||||
 | ||||
| Студийный альбом Lacrimosa | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дата выпуска | ||||
| Записан | ||||
| Жанры | ||||
| Длительность |
1:11:08 | |||
| Продюсер | ||||
| Страна | ||||
| Язык песен | ||||
| Лейбл | ||||
| Hall of Sermon Morbid Noizz Productions Rocris Disc Dark Angel Wizard Ltd Hammerheart Productions Sail Productions Mystic Production Scarecrow Irond Icarus Magnum Music |
HOS 7781 | |||
| Профессиональные рецензии | ||||
| Хронология Lacrimosa | ||||
| ||||
| Синглы из Stille | ||||
|
||||
Stille (с нем. — «тишина») — пятый полноформатный студийный альбом швейцарской готик-метал-группы Lacrimosa, выпущен в 1997 году на лейбле Hall of Sermon.
Содержание
Об альбоме
Stille записан Готтфридом Кохом и Яном П. Генкелем в гамбургской студии Импульс. Сведение осуществлено Гленном Мюллером в студии Гринвуд Мастеринг[1].
На альбоме активно используются симфонический оркестр и хор. Шесть из восьми композиций были написаны Тило Вольффом, автор остальных двух треков, «Not every pain hurts» и «Make it end», Анне Нурми, она же исполнила в них вокальные партии. Тексты её композиций написаны на английском языке. 25 октября 1996 года трек «Stolzes Herz» вышел отдельным синглом. На песни «Not every pain hurts», «Siehst du mich im Licht?» и «Stolzes Herz» были сняты клипы.
Stille был неоднозначно воспринят поклонниками группы: те, кто начал знакомство с творчеством Lacrimosa с альбома Inferno отозвались о нём довольно тепло, а старые поклонники подвергли его жёсткой критике. Но несмотря на противоречивые отзывы альбом стал успешным с коммерческой точки зрения. В марте и апреле 1997 года Stille появлялся в немецких хит-парадах, достигнув 64 места[4]. Обложку, как и для предыдущих альбомов, оформил Штелио Диамантопоулос. Для России альбом был лицензирован лейблом Irond и выпущен в двойном диджипаке с синглом «Stolzes Herz»[1].
Список композиций
| № | Оригинальное название | Перевод | Музыка/слова | Время[5] |
| 1 | Der erste Tag | Первый день | Тило Вольфф | 10:09 |
| 2 | Not every pain hurts | Не всякая боль причиняет страдание | Анне Нурми | 5:19 |
| 3 | Siehst du mich im Licht? | Видишь ли ты меня в свете? | Тило Вольфф | 8:18 |
| 4 | Deine Nähe | Твоя близость | 11:00 | |
| 5 | Stolzes Herz | Гордое сердце | 8:45 | |
| 6 | Mein zweites Herz | Мое второе сердце | 6:52 | |
| 7 | Make it end | Положи этому конец | Анне Нурми | 6:03 |
| 8 | Die Strasse der Zeit | Дорога времени | Тило Вольфф | 14:42 |
Некоторые издания альбома содержат трек «Ich bin der brennende Komet»[6].
Участники записи
В работе над альбомом приняли участие[1]:
- Музыканты
- Тило Вольфф (нем. Tilo Wolff) — автор текстов, композитор, вокал, фортепьяно, клавишные, программинг, аранжировка
- Анне Нурми (фин. Anne Nurmi) — автор композиций «Not every pain hurts» и «Make it end», вокал, клавишные
- ЭйСи (англ. AC) — ударные
- Джэй Пи. (англ. Jay P.) — бас-гитара
- Саша Гербиг (нем. Sascha Gerbig) — гитара
- Готтфрид Кох (нем. Gottfried Koch) — акустическая гитара
- Эрик Фёрстер (нем. Eric Förster) — дополнительная гитара
- Кристоф Майер-Янзон (нем. Christoph Meyer-Janson) — дополнительное фортепьяно
- Анжелика Хан (нем. Angelika Hahn) — скрипка
- Хуберт Штолленверк (нем. Hubert Stollenwerk) — труба
- Бармбекерский Симфонический Оркестр (нем. Barmbeker Symphonie Orchester)
- Хор
- Беттина Штумм (нем. Bettina Stumm)
- Рафаэла Майхаус (нем. Raphaela Mayhaus)
- Готтфрид Кох (нем. Gottfried Koch)
- Кристоф Лайс-Бендорфф (нем. Christoph Leis-Bendorff)
- Ансамбль Розенберга (нем. Rosenberg Ensemble)
- Женский хор Люнкевитца (нем. Deutsche Lunkewitz Sängerinnen)
Обложка и буклет
Над оформлением работали[1]:
- Тило Вольфф — концепция оформления
- Штелио Диамантопулос (нем. Stelio Diamantopoulos) — художник-оформитель
- Йоханнес Рау (нем. Johannes Rau) — фотограф
- Студия Имаго (нем. Imago), Базель — разработка, реализация
Позиции в чартах
| Страна | Высшая позиция | И. |
|---|---|---|
 Германия |
64 | [4] |
Напишите отзыв о статье "Stille"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.irond.ru/titles/lacrimosa__stille_&_stolzes_herz.html Stille & Stolzes Herz] (рус.). Irond Records. Проверено 1 мая 2012. [www.webcitation.org/688SrHhDb Архивировано из первоисточника 3 июня 2012].
- ↑ DerRozzengarten. [www.metalstorm.net/pub/review.php?review_id=764 Lacrimosa — Stille review] (англ.). Metal Storm (25 November 2004). Проверено 1 мая 2012. [www.webcitation.org/688SwtTY5 Архивировано из первоисточника 3 июня 2012].
- ↑ Wolfgang Schäfer. [www.rockhard.de/megazine/reviewarchiv/review-anzeigen.html?tx_rxsearch_pi1%5Breview%5D=1331 ReviewAlbum] (англ.). Rock Hard. Проверено 1 мая 2012. [www.webcitation.org/688SyMcuK Архивировано из первоисточника 3 июня 2012].
- ↑ 1 2 [www.charts.de/album.asp?artist=Lacrimosa&title=Stille Lacrimosa, Stille] (нем.). charts.de. Проверено 1 мая 2012. [www.webcitation.org/688SuRjNY Архивировано из первоисточника 3 июня 2012].
- ↑ Обложка и буклет
- ↑ [www.lacrimosa.ch/cms/front_content.php?idcat=36&idart=&action=titel&titelg=Ich%20bin%20der%20brennende%20Komet Список изданий, содержащих композицию «Ich bin der brennende Komet»] (англ.). Official Homepage of Lacrimosa. Проверено 1 мая 2012. [www.webcitation.org/688Svt6Un Архивировано из первоисточника 3 июня 2012].
Ссылки
- [darklyrics.com/lyrics/lacrimosa/stille.html Тексты песен на Darklyrics]
- [www.discogs.com/release/337632 Stille] (англ.) на сайте Discogs
- [musicbrainz.org/release/dd999eb1-01e8-4ace-ad5c-18ca0726dd7a.html Stille] (англ.) на сайте MusicBrainz
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Это заготовка статьи о музыкальном альбоме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Stille
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
