Stop and Smell the Roses

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
</td></tr> </td></tr>
Stop and Smell the Roses
Студийный альбом Ринго Старра
Дата выпуска

20 ноября 1981

Записан

11 июля 1980 - 12 февраля 1981

Жанр

рок-н-ролл

Длительность

32:23

Продюсеры

Пол Маккартни,
Джордж Харрисон,
Гарри Нилссон,
Рон Вуд,
Стивен Стиллс,
Ринго Старр

Язык песен

английский

Лейблы

RCA (Великобритания),
Boardwalk (США)

Профессиональные рецензии
Хронология Ринго Старра
Bad Boy
(1978)
Stop and Smell the Roses
(1981)
Old Wave
(1983)
Синглы из Stop and Smell the Roses
  1. «Wrack My Brain»
    Выпущен: 13 ноября 1981
  2. «Private Property»
    Выпущен: 13 января 1982
К:Альбомы 1981 года

Stop and Smell the Roses (рус. Остановись и понюхай розы) — восьмой студийный альбом Ринго Старра, выпущенный в 1981 после двух коммерчески провалившихся предыдущих его альбомов — Ringo the 4th (1977) и Bad Boy (1978).





Об альбоме

В начале 1980 года, после встречи с Барбарой Бах (которая вскоре стала его второй женой) на съёмках фильма Пещерный человек, Ринго Старр связался с Полом Маккартни, чтобы совместно провести несколько сеансов звукозаписи в студии. Поскольку у Маккартни дела с группой Wings были в подвешенном состоянии, а его альбом McCartney II был только что выпущен, Пол заказал время на студии во Франции на период с 11 по 21 июля 1980, чтобы вместе с Ринго записать три песни: «Private Property», «Attention» (автор обеих — Маккартни) и кавер-версию песни Карла Перкинса «Sure to Fall».

Затем появился Стивен Стиллс, написал для Старра песню «You’ve Got a Nice Way» и спродюсировал её запись в августе. Выразил желание помочь Ронни Вуд из The Rolling Stones, приехал с песней «Dead Giveaway», запись которой спродюсировал вместе с Ринго в сентябре. Давний приятель Гарри Нилссон внёс свой вклад в виде песен «Drumming Is My Madness» и «Stop and Take the Time to Smell the Roses» (последняя в итоге дала название альбому); обе песни были записаны в начале ноября. Прошедшие в начале декабря 1980 сессии записи завершили первый этап работы.

После работы с Маккартни было вполне естественно, что Ринго решил пригласить поучаствовать и двух других бывших «битлов». Когда 19 ноября 1980 он приехал в поместье Джорджа Харрисона Фрайар-парк (где он в то время перезаписывал некоторые свои партии для альбома Харрисона Somewhere in England, после того как некоторые из его песен были убраны из альбома), Джордж преподнёс ему песню «Wrack My Brain», специально сочинённую для Старра. Также была записана кавер-версия ещё одной «небитловской» песни времён их юности — песни 1952 года «You Belong To Me»; запись продюсировал Харрисон. Ринго записал версию песни Джорджа «All Those Years Ago», но сказал, что вокальная партия слишком высока для его голоса и что ему не понравился текст. (Харрисон изменил кое-что в тексте, и позднее, с наложениями Пола и Линды Маккартни, песня вышла как посвящение Джону Леннону и стала хитовым синглом, выпущенным к альбому Джорджа Somewhere in England.)

Леннон был последним из «битлов», к кому Старр ещё не заезжал, и Джону — со свежей головой после своего недавнего «пробуждения обратно к музыке», только что выпустив альбом Double Fantasy — не терпелось тоже сделать что-то вместе со Ринго. 26 ноября 1980 в Нью-Йорке Джон передал Ринго демозаписи песен «Nobody Told Me» и «Life Begins at 40», которые Старр очень захотел записать. Но всё изменилось 8 декабря 1980, когда Джон Леннон был застрелен возле дома «Дакота» Марком Дэвидом Чепменом

Опустошённый убийством Леннона, Ринго не нашёл душевных сил для записи песен Джона (которые позже были выпущены на посмертных альбомах Леннона). После периода траура, он вернулся в студию для записи наложений — и работа над альбомом завершилась в феврале 1981 года.

Альбом, первоначально названный You Can’t Fight Lightning (рус. Ты не можешь сражаться с молнией) и с другой обложкой, был отвергнут лейблом Portrait Records в США, вынудив Старра искать другой лейбл. К счастью, альбомом заинтересовался лейбл RCA Records (и его дочерний лейбл в США Boardwalk Records). Название альбома было изменено на Stop and Smell the Roses (немного сократив название песни Нилссона), была изменена обложка и порядок песен — и альбом был готов к выпуску.

Выпуск альбома

Альбом был выпущен 21 ноября 1981 в Великобритании лейблом RCA, в США лейблом Boardwalk. В американском чарте альбомов Billboard 200 достиг 98-го места.

Было выпущено два сингла; один из них, с песней Харрисона «Wrack My Brain», вышедший за неделю до альбома, в американском чарте Billboard Hot 100 достиг 38-го места (последнее попадание сингла Старра в US Top 40 hit), в британский чарт синглов он не попал. Второй сингл, с песней Маккартни «Private Property», выпущенный через два месяца после альбома, в британский или американский чарты синглов не попал.

Stop and Smell the Roses считается лучшим альбомом Старра, начиная с его альбома 1974 года Goodnight Vienna, но он был недостаточно хорош, чтобы стать настоящим хитом, хотя стал наиболее продаваемым из альбомов Ринго.

Сотрудничество Старра с лейблом RCA Records было прекращено в 1982 по инициативе лейбла. Впервые за всю свою сольную карьеру Ринго Старр оказался без связи с каким-либо лейблом — и ни одна из звукозаписывающих компаний ни в Великобритании, ни в США не была готова подписать контракт с ним.

Stop and Smell the Roses 6 сентября 1994 был переиздан на CD-диске в США лейблом Capitol Records с шестью бонус-треками, записанными во время работы над альбомом. Спустя несколько лет остатки тиража были уничтожены.

Список композиций

Сторона 1
НазваниеАвторПродюсер Длительность
1. «Private Property» Пол МаккартниМаккартни 2:44
2. «Wrack My Brain» Джордж ХаррисонХаррисон 2:21
3. «Drumming Is My Madness» Гарри НилссонНилссон 3:29
4. «Attention» Пол МаккартниМаккартни 3:20
5. «Stop and Take the Time to Smell the Roses» Гарри Нилссон, Ричард СтаркиНилссон 3:08
Сторона 2
НазваниеАвторПродюсер Длительность
6. «Dead Giveaway» Ричард Старки, Ронни ВудВуд, Старр 4:28
7. «You Belong to Me» Pee Wee King/Redd Stewart/Chilton PriceХаррисон 2:09
8. «Sure to Fall» Карл Перкинс, Quinton Claunch, William CantrellМаккартни 3:42
9. «You’ve Got a Nice Way» Стивен Стиллс, Michael StergisСтиллс 3:33
10. «Back Off Boogaloo» Ричард СтаркиНилссон 3:16
Бонус-треки
НазваниеАвторПродюсер Длительность
11. «Wake Up» Ричард СтаркиСтиллс 3:45
12. «Red and Black Blues» Lane TietgenСтиллс 3:20
13. «Brandy» Joseph B. Jefferson, Charles B. SimmonsВуд, Старр 4:08
14. «Stop and Take the Time to Smell the Roses» (Original Vocal Version)Гарри Нилссон, Ричард СтаркиНилссон 3:09
15. «You Can’t Fight Lightning» Ринго СтаррМаккартни 5:41
16. «Hand Gun Promos»    2:03

Примечания к трекам:

  • «Back Off Boogaloo» (10). Новая аранжировка (написал Van Dyke Parks), в которую включены фрагменты шести песен The Beatles. Как вступление взят гитарный рифф из песни «It Don't Come Easy».
  • «Stop and Take the Time to Smell the Roses» (14). В этом миксе — исходная (original) вокальная партия Ринго (в треке на альбоме (5) — вокал, перезаписанный Старром).

Участники записи

Напишите отзыв о статье "Stop and Smell the Roses"

Примечания

  1. [www.allmusic.com/album/r50083 Stop and Smell the Roses] (англ.) на сайте Allmusic
  2. www.rollingstone.com/artists/ringostarr/albums/album/245626/review/5944550/stop_and_smell_the_roses (недоступная ссылка — историякопия)

Ссылки

  • [www.discogs.com/Ringo-Starr-Stop-And-Smell-The-Roses/master/79307 Ringo Starr — Stop And Smell The Roses at Discogs] (англ.)
  • [www.jpgr.co.uk/rcalp6022.html JPGR’s Stop and Smell the Roses] at Graham Calkin’s Beatles Pages (англ.)


Отрывок, характеризующий Stop and Smell the Roses

Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.