T69 (танк)

T69 на Абердинском испытательном полигоне, лето 1955 года
90mm Gun Tank T69
Классификация	средний танк
Боевая масса, т	34,2
Компоновочная схема	классическая
Экипаж, чел.	3
История
Годы производства	1953-1955
Количество выпущенных, шт.	1,опытный образец
Основные операторы
Размеры
Длина корпуса, мм	5895
Длина с пушкой вперёд, мм	8224
Ширина корпуса, мм	3576
Высота, мм	2868
Клиренс, мм	434
Бронирование
Тип брони	стальная катаная и литая, гомогенная
Лоб корпуса (верх), мм/град.	102 / 60°
Лоб корпуса (низ), мм/град.	64—102 / 54°
Борт корпуса, мм/град.	75 / 0°
Корма корпуса (верх), мм/град.	25 / 60°
Корма корпуса (низ), мм/град.	25 / 50°
Днище, мм	13—25
Крыша корпуса, мм	51
Лоб башни, мм/град.	102 / 45°
Маска орудия, мм/град.	102 / 60°
Борт башни, мм/град.	64—89 / 40°
Корма рубки, мм/град.	91 / 7°
Крыша башни, мм	25
Вооружение
Калибр и марка пушки	90-мм T178
Тип пушки	нарезная
Длина ствола, калибров	50
Боекомплект пушки	40
Углы ВН, град.	−5…+13
Прицелы	перископический T35 с оптическим дальномером T41
Пулемёты	1 * 7,62 мм М1919А4Е1 1 * 12,7 мм M2HB
Подвижность
Тип двигателя	горизонтально-оппозитный 6-цилиндровый карбюраторный, воздушного охлаждения
Мощность двигателя, л. с.	500
Скорость по шоссе, км/ч	51,2
Запас хода по шоссе, км	112
Удельная мощность, л. с./т	14,8
Тип подвески	индивидуальная торсионная, с гидравлическими амортизаторами
Удельное давление на грунт, кг/см²	0,88
Преодолеваемый подъём, град.	30
Преодолеваемая стенка, м	0,76
Преодолеваемый ров, м	1,83
Преодолеваемый брод, м	1,2

Танк с 90-мм пушкой, T69 (англ. 90mm Gun Tank T69) — опытный средний танк США конца 1955-х годов. Был создан в 1953—1955 годах на основе конструкции опытного среднего танка T42. Данный танк использовал концепцию качающейся башни. Именно T69, вооружённый 90-мм пушкой и использовавший шасси опытного T42, стал первым американским танком с качающейся башней и автоматом заряжания, основанной на башне второго прототипа AMX-13. Но в отличие от французских танков, чей магазин автомата заряжания был вынесен в кормовую нишу башни, из-за чего перезарядка танка осуществлялась только снаружи, что в боевых условиях требовало отвода танка из зоны обстрела, американские танки данного типа имели преимущество в вынесении магазина в низ качающейся части башни, что сохранило возможность быстрой перезарядки его экипажем изнутри танка. 90-мм пушка T178 по существу являлась тем же 90-мм орудием TJ39, но с некоторыми монтажными изменениями, которые должны были решить проблему с вынесением механизма отката в переднюю часть башни. Автомат заряжания вмещал в себя 8 конусообразных снарядов, которые находились в нижней части башни. Циклическая скорострельность данного орудия — около 18 выстрелов/в минуту. После выстрела, гильза от снаряда автоматически выбрасывалась через люк в кормовой части башни.

Заряжающий находился в левой части литой башенки и был ответственным за пополнение боекомплекта в автомате заряжания — барабана. В то время, как наводчик располагался в правой передней части башни, что позволило повысить комфортность использования перископического прицела. Данная система позволила упростить процесс зарядки автомата заряжания и его дальнейшего удаления. С июня 1955 года по апрель 1956 года был подвергнут продолжительным испытаниям, выявившим по-прежнему ненадёжную работу автомата заряжания. За всё время, которое было потрачено на предотвращение неполадок, так и не удалось стабилизировать механизм качающейся башни, вследствие чего работоспособность автомата заряжания являлась посредственной. Все недостатки данной системы были выявлены для избежания подобной ситуации, при разработке новой конструкции, основанной на башне AMX-13.

Литература

• R. P. Hunnicutt. Patton: A History of American Main Battle Tank Volume I. — Новато, Калифорния: Presidio Press, 1984. — 464 с. — ISBN 0-89141-230-1.

Отрывок, характеризующий T69 (танк)

Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.