TEO

Юрий Ващук Юрый Вашчук
Тео (2014)
Основная информация
Дата рождения	24 января 1983(1983-01-24) (41 год)
Место рождения	Хидры, Кобринский район, Брестская область, Белорусская ССР, СССР
Страна	Белоруссия Белоруссия
Профессии	певец, аранжировщик, композитор
Инструменты	Вокал
Жанры	поп
Псевдонимы	TEO

Юрий Алексеевич Ващук (белор. Юрый Вашчук; 24 января 1983 в деревне Хидры Кобринского района, Белорусская ССР, СССР) — белорусский певец, известный под псевдонимом TEO, представлявший Белоруссию на конкурсе песни «Евровидение 2014» с песней «Cheesecake».

Биография

Юрий Ващук родился 24 января 1983 года в деревне Хидры. Страсть к музыке у Юрия появилась ещё в детстве. Уже через 4 года упорных занятий на баяне Юрий стал лауреатом международного конкурса «Подснежники» («Пралескi»). Первым серьёзным конкурсом стал телепроект «Звёздное распутье» («Зорная ростань»). В 2000 году был приглашён на работу в государственный Национальный концертный оркестр Белоруссии под управлением Михаила Финберга. В 2008 году закончил Белорусский государственный университет культуры и искусств.

Юрий Ващук являлся ведущим популярной программы «Вперёд в прошлое» («Наперад у мінулае»), которая выходила на телеканалах «Беларусь 3» и «Беларусь 24».

Ващук работает со многими белорусскими и зарубежными исполнителями как аранжировщик и композитор. Является соавтором музыки к двум российским кинофильмам.

В июне 2014 года стал обладателем главной награды конкурса «Песня года 2014» с песней «Сырник» («Cheesecake»).

Участие на Евровидении 2014

По результатам организованного Белтелерадиокомпанией Национального отборочного тура на международного конкурса песни «Евровидение-2014» получил приз от членов жюри и статуэтку «Хрустальное сердце» за песню Cheesecake. 8 мая во втором полуфинале Ващук под псевдонимом ТЕО выступил под номером 10 и занял 5 место с результатом в 87 баллов, что дало ему право представить Белоруссию в финале конкурса. 10 мая 2014 года ТЕО выступил под номером 2 и занял 16-е место, набрав 43 балла.. Непродолжительное время песня продвигалась государственными СМИ и белорусскими радиостанциями, отрабатывавшими установленную государством норму в 75 % белорусской эстрады в эфире.

Отрывок, характеризующий TEO

– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».