Tails and the Music Maker
Поделись знанием:
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.
Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
| Tails and the Music Maker | |||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
| |||||||||||||||
| Разработчик | |||||||||||||||
| Издатели | |||||||||||||||
| Язык интерфейса | |||||||||||||||
| |||||||||||||||
| Часть серии | |||||||||||||||
| Даты выпуска | |||||||||||||||
| Жанры |
Музыкальная/образовательная игра
| ||||||||||||||
| Возрастной рейтинг |
|||||||||||||||
| Платформа |
Sega Pico
| ||||||||||||||
| Режим игры | |||||||||||||||
| Носитель |
картридж («Storyware»)
| ||||||||||||||
| Управление |
стилус («Magic Pen»), кнопки
| ||||||||||||||
Tails and the Music Maker (яп. テイルスと音楽メーカー Тэйрусу То Онгаку Мэка, «Тейлз и создатель музыки») — вторая и последняя видеоигра серии Sonic the Hedgehog для игровой платформы Sega Pico. Игра была разработана Novotrade (теперь известной как Appaloosa Interactive), и в сентябре 1994 года выпущена Sega в Северной Америке, но под конец 1995 года также вышла в Японии и Европе.
Как и большинство игр для Sega Pico, Tails and the Music Maker предназначена для детей, и разделена на пять мини-игр. Её цель заключается в том, чтобы с помощью главного героя игры — лисёнка Тейлза дать игрокам знания о темпе, ритме и инструментах.
Tails and the Music Maker сильно отличается от других частей серии, как в игровом, так и визуальном плане. Проект получил неоднозначные отзывы от игровой прессы. Несмотря на необычный стиль геймплея, обозреватели критиковали графику и представленные мини-игры.
Игровой процесс
Tails and the Music Maker представляет собой обучающую игру с различными представленными мини-играми (называемые страницами)[2]. С помощью «Magic Pen» или кнопок игроки могут управлять лисом Тейлзом[3]. При помощи стилуса необходимо нажимать на различные точки на каждой странице, тем самым активируя мини-игры. В Tails and the Music Maker нет никакой определённой цели, игроки могут играть до тех пор, пока им не наскучит[2].
Ниже перечислен список мини-игр, каждый из которых выходил на отдельных картриджах.
- Страница 1. Представляет собой «Green Hill Zone» из игры Sonic the Hedgehog и включает в себя две мини-игры[4]. Первая похожа на платформер: игрок должен провести Тейлза через три уровня. Можно заставить лисёнка стоять, красться на цыпочках, бежать и прыгать. При каждом движении лисёнка используется одно из классических музыкальных произведений: «Canon in D» Иоганна Пахельбеля, «Scherzo» из «Midsummer Night’s Dream» Феликса Мендельсона и «Rondo Alla Turca» из «Sonata in A» Вольфганга Амадея Моцарта[2]. Вторая игра — аналог «музыкальных стульев». Тейлз, вместе с лягушками, должен прыгать с одного листа кувшинок на другой. Цвета листов также изменяются; когда музыка останавливается, лист красного цвета тонет.
- Страница 2. Первая игра — пинбол музыкальной тематики, с Тейлзом вместо мяча[5]. Амортизаторы имеют форму различных музыкальных инструментов, и при ударе издают те же звуки, какие воспроизводят инструменты, которые они представляют. Чтобы перейти на следующий уровень, игрок должен коснуться колокола, расположенному в верхней части доски. Во второй игре необходимо обвести девять скачущих музыкальных нот, после чего игрок услышит гамму[5].
- Страница 3. Включает в себя одну игру — аналог Breakout. Игрок должен с помощью ракетки Тейлзом разрушить стену, состоящую из музыкальных брусков[6].
- Страница 4. В одной из мини-игр игроку требуется прослушать звучание нескольких музыкальных инструментов[7]. После этого инструменты перемешиваются, и игроку нужно ассоциировать каждую музыкальную тему с правильным инструментом. В другой игре необходимо выбрать одну из 12 песен, а затем, с помощью подсказок сыграть их. Эти 12 мелодий включают в себя: «Twinkle Twinkle Little Star», «Farmer in the Dell», «Jingle Bells», «Cat and the Fiddle», «Mary Had a Little Lamb», «Three Blind Mice», «Pop Goes the Weasel», «Billy Boy», «Bicycle Built for Two», «Eensie Weensie Spider», «Hickory Dickory Dock», и «Row Row Row Your Boat»[8]. Игроку нужно успешно сыграть три из них, чтобы освободить сидящую в клетке птицу[7].
- Страница 5. Включает в себя виртуальное пианино с предыдущей страницы[8], и раскраску с героями игры[9].
Разработка и выход игры
В разработке Tails and the Music Maker принимала участие компания Novotrade International, до этого не работавшая над созданием каких-либо проектов серии Sonic the Hedgehog[2]. Проект стал вторым во франшизе, выпущенный для консоли Sega Pico[en] (после Sonic Gameworld). Tails and the Music Maker стала также первой игрой серии, главным героем которой является лис Тейлз. Проект значительно отличался от других игр серии Sonic the Hedgehog, как в игровом, так и в графическом плане, и был направлен, в первую очередь, на детскую аудиторию[10]. Поскольку игра представляла собой проект, обучающий музыке, в неё были включены известные мелодии классических композиторов[2].
Впервые Tails and the Music Maker была выпущена на территории Северной Америки в сентябре 1994 года[1]. 5 декабря 1995 года состоялся выход игры в Японии, издателем выступила компания Imagineer. В том же году состоялся выпуск в Европе[2].
Оценки и мнения
Обозреватель португальского сайта Power Sonic посчитал, что Tails and the Music Maker похожа на игры Mario Party[en] от Nintendo и Wacky Worlds Creativity Studio, только она сильно детализирована. По мнению критика, игра не привлечёт много людей, но она остаётся самой редкой игрой серии Sonic the Hedgehog. Главным недостатком проекта стала устаревшая графика[10].
На сайте AllGame игра Tails and the Music Maker была оценена в 2,5 звезды из 5[1].
Напишите отзыв о статье "Tails and the Music Maker"
Примечания
- Источники
- ↑ 1 2 3 [www.allgame.com/game.php?id=20601 Tails and the Music Maker] (англ.). AllGame. Проверено 1 июня 2016. [web.archive.org/web/20141114120545/www.allgame.com/game.php?id=20601 Архивировано из первоисточника 7 июня 2016].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 [www.theghz.com/sonic/music/music.html Tails and the Music Maker] (англ.). The Green Hill Zone. Проверено 7 июня 2016. [web.archive.org/web/20160304202749/www.theghz.com/sonic/music/music.html Архивировано из первоисточника 7 июня 2016].
- ↑ Compton, Mark. Controlling the Action // Руководство игры Tails and the Music Maker. — US. — Sega, 1994. — С. 4-5. — 22 с.</span>
- ↑ Compton, Mark. Travels With Tails // Руководство игры Tails and the Music Maker. — US. — Sega, 1994. — С. 6-17. — 22 с.</span>
- ↑ 1 2 Compton, Mark. Percussion Pinball // Руководство игры Tails and the Music Maker. — US. — Sega, 1994. — С. 8-9. — 22 с.</span>
- ↑ Compton, Mark. The Great Wall of Music // Руководство игры Tails and the Music Maker. — US. — Sega, 1994. — С. 10-11. — 22 с.</span>
- ↑ 1 2 Compton, Mark. Making A Musical Match // Руководство игры Tails and the Music Maker. — US. — Sega, 1994. — С. 12-13. — 22 с.</span>
- ↑ 1 2 Compton, Mark. The Recording Studio // Руководство игры Tails and the Music Maker. — US. — Sega, 1994. — С. 14-15. — 22 с.</span>
- ↑ Compton, Mark. Creating Works of Your Own // Руководство игры Tails and the Music Maker. — US. — Sega, 1994. — С. 16-17. — 22 с.</span>
- ↑ 1 2 [www.powersonic.com.br/games/geral/musicmaker.htm Tails and the Music Maker Review] (порт.). Power Sonic. Проверено 7 июня 2016. [web.archive.org/web/20150726172329/www.powersonic.com.br/games/geral/musicmaker.htm Архивировано из первоисточника 7 июня 2016].
</ol>
- Литература
Ссылки
- [www.theghz.com/sonic/music/music.html Tails and the Music Maker] (англ.) на сайте-энциклопедии The Green Hill Zone.
- [info.sonicretro.org/Tails_and_the_Music_Maker Tails and the Music Maker] (англ.) на сайте-энциклопедии Sonic Retro.
- [sonic.wikia.com/wiki/Tails_and_the_Music_Maker Tails and the Music Maker] (англ.) на вики-проекте Sonic News Network.
Отрывок, характеризующий Tails and the Music Maker
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.
Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
