Полосатые муравьеловки

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Thamnophilidae»)
Перейти к: навигация, поиск
Полосатые муравьеловки

Славковая муравьянка
Научная классификация
Международное научное название

Thamnophilidae (Swainson, 1824)

Ареал
Ареал семейства

Систематика
на Викивидах

Изображения
на Викискладе

Полоса́тые муравьело́вки (лат. Thamnophilidae) — крупное семейство из отряда воробьинообразных птиц, подотряда кричащих воробьиных, представители которого встречаются в субтропических и тропических лесах Центральной и Южной Америки от Мексики до Аргентины. Включает свыше 200 видов, известных по-разному как сорокопутовые муравьеловки, короткоклювые и крапивниковые муравьеловки, виреоновые эсперито, огнеглазки, очковые муравьянки и кустовки. Они связаны с дроздовидными муравейницами и бесхвостыми муравейницами (семейство муравьеловковых), с топаколовыми, гусеницеедовыми и печниковыми. Несмотря на общие названия некоторых видов, это семейство не тесно связано с крапивниковыми, виероновыми и сорокопутовыми.

Являются преимущественно небольшими птицами с закруглёнными крыльями и крепкими ногами. Полосатые муравьеловки имеют преимущественно тёмно-серое, белое, коричневое или рыжее оперение. В поведении и окраске оперения выражен половой диморфизм. Представители некоторых видов способны предупреждать соперников, выставляя участки с белыми перьями на спине или плечах. Большинство имеют мощный клюв, который у многих видов изогнут на кончике.

Разделены на 30 с лишком родов. Большинство видов живут в лесах, однако некоторые из них встречаются в других местах обитания[1]. Питаются насекомыми и собирают их преимущественно на земле. Длина тела от 8 см до 45 см.



Список родов


Напишите отзыв о статье "Полосатые муравьеловки"

Ссылки

Примечания

  1. Zimmer, K. and Isler, M. Handbook of the Birds of the World. Volume 8: Broadbills to Tapaculos. — Lynx Edicions, 2003. — С. 459—531. — ISBN 84-87334-50-4.

Отрывок, характеризующий Полосатые муравьеловки

[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.


Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.