The Allman Brothers Band

The Allman Brothers Band
Дуэйн Оллмэн, 1971
Основная информация
Жанры	южный рок блюз-рок кантри-рок хард-рок
Годы	1969—1976 1978—1982 1986 1989—2014
Страна	США США
Город	Джексонвилл, Флорида
Лейблы	Capricorn PolyGram Arista Epic Sanctuary
Бывшие участники	Грегг Оллман Дики Беттс Окли, Берри Дуэйн Оллман Бутч Тракс Джей Джоанни Йохансон Уоррен Хейнс Сарк Киньонес Отейл Бёрбридж Дерек Тракс
Другие проекты	Gov’t Mule The Dead Widespread Panic The Derek Trucks Band Derek and the Dominos Great Southern
[www.allmanbrothersband.com/ AllmanBrothersBand.com]

The Allman Brothers BandThe Allman Brothers Band

The Allman Brothers Band — американская рок-группа, образованная в 1969 году в Джексонвилле, Флорида, гитаристом Дуэйном Оллмэном и его братом, клавишником и вокалистом Греггом. The Allman Brothers Band, признанные «главными архитекторами Южного рока», использовали в своей музыке элементы хард-, кантри- и блюз-рока; включали в концертные выступления продолжительные импровизации. The Allman Brothers Band, уже в 1971 году названные журналом Rolling Stone лучшей американской группой, возникшей за последние пять лет, получили (в 1971—2005 годах) 11 золотых и пять платиновых дисков.

В 1995 году группа была введена в Зал славы рок-н-ролла. Она занимает #53 в списке «100 Величайших исполнителей всех времён» (2004) журнала Rolling Stone Дуэйн Оллман (разбившийся на мотоцикле в 1971 году) — #2 в списке «100 лучших гитаристов всех времен» того же журнала (в том же списке — и трое других гитаристов группы: Дикки Беттс, Уоррен Хэйнс и Дерек Тракс). The Allman Brothers Bands, несколько раз распадавшиеся и менявшие состав, продолжали выступать вплоть до 2014 года.

История группы

Братья Оллманы росли и воспитывались в Дейтона-Бич, Флорида; занимались музыкой с начала 1960 годов. В 1963 году они образовали «гаражную» группу The Escorts, которая два года спустя изменила название на The Allman Joys. Затем возник состав The Hour Glass: с ним братья переехали в Лос-Анджелес. The Hour Glass выпустили два альбома на Liberty Records, но успеха не добились. Все музыканты группы были освобождены от контрактных обязательств, за исключением Грегга: в нём одном представители Liberty увидели коммерческий потенциал.

Ещё гастролируя как The Allman Joys, братья Оллманы познакомились с Бутчем Траксом, участником группы The 31st of February. Вскоре после распада The Hour Glass, сентябре 1968 года, они решили приступить к сотрудничеству. Записанный в те дни альбом вышел лишь в 1972 году под заголовком Duane & Greg Allman на лейбле Bold Records.

Дуэйн Оллман к концу 1968 года стал востребованным сессионным музыкантом при студии FAME Studios в Масл-Шоулз, Алабама. Он аккомпанировал таким исполнителям, как Арета Франклин, Кинг Кёртис, Перси Следж, сыграл в версии Уилсона Пикетта «Hey Jude», ставшей хитом.

Наконец, Оллман начал играть джемы с Беттсом, Траксом и Оукли в Джексонвилле. На место гитариста в новый состав был приглашен Эдди Хинтон (англ. Eddie Hinton), знакомый Дуэйна по студийной работе, но тот отверг предложение. Грегг в это время находился в Лос-Анджелесе, работая по контрактным обязательствам Hour Glass с компанией Liberty Records. Его вызвали в Джексонвилл.

1969-1971

The Allman Brothers Band образовались в Джексонвилле, Флорида, 26 марта 1969 года в составе: Дуэйн и Грегг Оллманы, Дикки Беттс, Берри Окли, Батч Тракс и Джей Джоханни Йоханссон. Музыканты дали серию концертов и затем выпустили дебютный альбом The Allman Brothers Band (1969), высоко оцененный критикой.

Альбом Idlewild South (1970), записанный с продюсером Томом Даудом, был благосклонно встречен критиками и имел коммерческий успех (#38, Billboard 200). По завершении работы над ним Дуэйн Оллман присоединился к Эрику Клэптону и Derek and the Dominos, чтобы записать альбом Layla and Other Assorted Love Songs, впоследствии признанный классическим.

В 1971 году вышел At Fillmore East, записанный 12 и 13 марта того же года в одноименном легендарном концертном зале. Он стал хитом (#13, Billboard 200) и остался в истории как один из лучших концертных альбомов: журнал Rolling Stone поместил его на #49 в списке «500 величайших альбомов всех времен». Здесь группа проявила стилистическое разнообразие: аранжировки, в которых соединились хард-рок, блюз, влияния джаза и европейской классической музыки, были отмечен гитарным дуэтом Оллмана и Беттса, продолжительными бас-гитарными соло Окли; критики отметили также мощные, но гибкие партии ударных, хриплый вокал Грегга Оллмана («под» Рэя Чарльза). Говоря о композиции «In Memory of Elizabeth Reed», критики сравнивали группу с Джоном Колтрейном и Майлзом Дэвисом..

The Allman Brothers Band оказались последними, кому удалось выступить в Fillmore East: в июне 1971 года зал закрылся. Последние концерты здесь приобрели легендарный статус, поскольку продолжались всю ночь. В 2005 году Грегг Оллман вспоминал, как во время джемминга музыканты теряли всякое чувство времени, и понимали, что наступило утро, уже когда боковые двери распахивались, впуская в зал дневной свет.

Группа продолжала гастролировать; впоследствии одна из записей тех времен вышла под заголовком S.U.N.Y. at Stonybrook: Stonybrook, NY 9/19/71.

Смерть Дуэйна Оллмана

29 октября 1971 года, вскоре после того, как альбом Fillmore East получил золотой статус, Дуйэн Оллман разбился на мотоцикле в Мейконе, штат Джорджия, врезавшись в грузовик, который начал разворачиваться на дороге. Участники группы решили не распускать группу. Дикки Беттс взял на себя функции основного гитариста и завершил работу Оллмана над альбомом Eat a Peach. Альбом, вышедший в феврале 1972 года был мягче предшественника и печальнее в тональности. В него был включен 34-минутный джемминг-трек «Mountain Jam», записанный во время концертов в Fillmore East. Группа дала несколько концертов квинтетом, после чего пригласила в состав пианиста Чака Ливелла. Этот новый вариант состава дебютировал 2 ноября 1972 года в телеконцерте ABC In Concert.

11 ноября 1972 года Берри Окли скончался от травм головы, полученных в результате дорожного инцидента, случившегося всего в трех кварталах от того места, где погиб Оллман. Существует легенда, согласно которой оба происшедствия случились на одном и том же месте, и что название альбома Eat a Peach имеет отношение к содержимому грузовика, в который врезался Оллман, но обе эти истории были впоследствии опровергнуты. В конце 1972 года на место Берри Окли в группу пришел Ламар Уильямс, при участии которого была завершена работа над альбомом Brothers and Sisters, выпущенным в августе 1973 года.

К этому времени Дикки Беттс стал официальным лидером группы. Альбом Brothers and Sisters включал в себя самые известные хиты группы: «Ramblin' Man» и «Jessica», им написанные. Первая из этих двух песен вышла синглом и поднялась до #2 в Billboard Hot 100.

The Allman Brothers Band стали одной из самых успешных концертных групп в стране. Возможно своё самое знаменитое выступление они провели 28 июля 1973 года: это был Летний Джем на ипподроме Уоткинс-Глен (штат Нью-Йорк), где также сыграли The Grateful Dead и The Band. Зрителями этого массового фестиваля стали 600 тысяч человек. На волне успеха Allman Brother Band известность резко возрос интерес к южному року; известность приобрели, в частности, Marshall Tucker Band (нередко выступавшие у Allman Brothers Band разогревщиками) и Lynyrd Skynyrd.

С большим успехом накануне Нового года прошел организованная промоутером Биллом Грэхэмом радиотрансляция выступления The Allman Brothers Band в сан-францисском зале Cow Palace. В концерте приняли участие Боз Скэггс, а также Джерри Гарсия и Билл Кройцман из Grateful Dead.

Первый распад

Вскоре однако отношения между участниками The Allman Brothers Band ухудшились. Дикки Беттс и Грегг Оллман начали каждый свою сольную карьеру. Оллман женился на Шер, причем разводился дважды, спустя краткий период воссоединения; перипетии этой истории широко освещались в прессе. Беттс и Ливелл тянули группу в разных стилистических направлениях; Оллман безуспешно пытался быть между ними посредником.

Внутренняя нестабильность сказалась на содержании альбома Win, Lose or Draw (1975), в записи некоторых его треков принимали не все участники группы. В числе треков, отмеченных критикой, были «Can’t Lose What You Never Had» Мадди Уотерса, инструментальная композиция Дикки Беттса «High Falls» и заглавный трек, написанный Греггом Оллманом (как отмечалось, под влиянием Джексона Брауна).

Группа распалась в 1976 году после того, как Грегг Оллман, будучи арестован за хранение наркотиков, согласился дать показания против гастрольного менеджера группы и её друга «Скутера» Херринга. Чак Ливелл, Джей Джоханни Йохансон и Ламар Уильямс образовали группу Sea Level. Дикки Беттс начал сольную карьеру. Все четверо поклялись, что никогда не станут больше работать с Оллманом. Лейбл Capricorn Records выпустил сборник The Road Goes On Forever и концертный альбом Wipe the Windows, Check the Oil, Dollar Gas, пластинки, успеха не имевшие.

1978-1987

Группа реформировалась в 1978 году и выпустила альбом Enlightened Rogues (1979); в записи его приняли участие новые музыканты: Дэн Толер (англ. Dan Toler, гитара) и Дэвид Голдфлайз (англ. David Goldflies, бас-гитара), которые заменили Чака Ливелла и Ламара Уильямса соответственно (и тот, и другой сконцентрировались на работе в Sea Level). Определенный успех в чартах имел сингл «Crazy Love», на радио звучала также инструментальная композиция «Pegasus», но в основном группа не сумела подняться к прежнему статусу. Появились и финансовые проблемы — как у неё, так и у лейбла: Capricorn Records в 1979 году прекратил своё существование, и каталог перешел во владение PolyGram. Allman Brothers Band подписали контракт с Arista Records. Выпустив два альбома, получившие плохую прессу, состав распался в начале 1982 года.

Оллман почти сразу же собрал собственный состав Gregg Allman Band, куда вошли братья Толеры. Дикки Беттс, Чак Ливелл, Бутч Тракс и Дэвид Голдфлайз образовали группу BHLT (Betts, Hall, Leavell & Trucks), которая два года спустя, не получив признания, распалась.

The Allman Brothers Band собрались вместе вновь в 1986 году, чтобы дать два благотворительных концерта, организованных промоутером Биллом Грэхэмом в Нью-Йорке и Мэйконе. Грегг Оллман, Дикки Беттс, Бутч Тракс, Джеймо Йоханссон, Чак Ливелл и Дэн Толер сыграли на одной сцене, но полноценного реюниона не последовало. Год спустя Gregg Allman Band и Dickey Betts Band в качестве хедлайнеров провели совместное турне по клубам и кинотеатрам, в ходе которого каждый концерт завершали совместным выступлением, исполняя песни Allman Brothers Band.

1989-1999

В 1987 году Epic Records подписал с Оллманом и Беттсом раздельные сольные контракты. И тут же The Gregg Allman Band выпустил неожиданный радиохит, заглавный трек альбома I'm No Angel. За ним последовали альбом Just Before the Bullets Fly. В 1989 году The Allman Brothers Band реформировались и вновь оказались в центре внимания, не в последнюю очередь благодаря архивному материалу, выпущенному компанией PolyGram, а также серии летних концертов на открытых площадках. К Оллману, Беттсу, Джеймо Йоханссону и Траксу присоединились Уоррен Хэйнс (гитара, вокал), Джонни Нил (клавишные) и Аллен Вуди (бас-гитара). Чак Ливел предпочел отправиться в турне как участник гастролирующего состава Rolling Stones - с ними он играл на концертах с 1982 года.

Проведя юбилейный 20th Anniversary tour, The ABB подписали контракт с Epic Records и выпустили альбом Seven Turns (1990), который получил превосходную прессу. Состав покинул Нил, но группа продолжала записываться: умеренный успех имели альбомы Shades Of Two Worlds (1991) и Where It All Begins (1994, четыре года спустя он стал золотым), в работе над которыми принял участие перкуссионист Марк Квинонес (англ. Marc Quinones).

В 1994 году Уоррен Хэйнс и Аллен Вуди образовали собственный сторонний проект Gov't Mule.

The ABB в XXI веке

Состав с Оллманом, Бутчем Траксом, Джеймо Йоханссоном и Дереком Траксом продолжил укреплять связи с молодой аудиторией, устраивая совместные концерты с музыкантами нового поколения: The String Cheese Incident, moe, Dave Matthews Band. В 2003 и 2005 годах The Allman Brothers с успехом выступили на фестивале Bonnaroo. Начиная с 2005 года группа стала устраивать собственный двухдневный фестиваль Wanee Music Festival в музыкальном парке Spirit of the Suwannee в Лайв-Оук, Флорида. Здесь The Allmans, Gov’t Mule и The Derek Trucks Band выступают на разных сценах вместе с более молодыми группами — North Mississippi Allstars, Robert Randolph and The Family Band, Medeski, Martin and Wood, Devon Allman’s Honeytribe, Nickel Creek, Mofro и другими.

В 2008 году группа сократила свою гастрольную программу из-за болезни Грега Оллмана (он лечился от гепатита). 20 ноября 2008 года The Allman Brothers Band получили награду Legend Of Live Award на церемонии вручения Billboard Touring Awards в Нью-Йорке. Группе отдали должное как «гастролирующим профессионалам, которые оказывали длительное и серьёзное влияние на концертную индустрию».

В 2009 году The Allman Brothers Band отпраздновали 40-летнюю годовщину со дня образования. Группа дала серию концертов, приглашая музыкантов, которым приходилось играть с Дуэйном Оллманом. В числе приглашенных гостей были Эрик Клэптон, исполнивший песни из альбома Layla and Other Assorted Love Songs, участники Grateful Dead и Phish, блюзмен Бадди Гай, джазовый барабанщик Ленни Уайт, рэп/кантри-рокер Кид Рок.

В январе 2014 года в Fox Theatre города Атланты был записан альбом All My Friends: Celebrating the Songs & Voice of Gregg Allman, который охватывает как песни группы The Allman Brothers Band, так и сольный материал Грегга Оллмана, перепетый в компании известных музыкальных гостей. Сам концерт ознаменовал завершение деятельности The Allman Brothers Band, работавшего 45 лет, не смотря на трагические потери в составе. В его нынешнем составе Грегг Оллман был единственным из музыкантов-основателей группы.

Дискография

Студийные альбомы

• The Allman Brothers Band — 1969
• Idlewild South — 1970
• Eat a Peach — 1972
• Brothers and Sisters — 1973
• Win, Lose or Draw — 1975
• Enlightened Rogues — 1979
• Reach for the Sky — 1980
• Brothers of the Road — 1981
• Seven Turns — 1990
• Shades of Two Worlds — 1991
• Where It All Begins — 1994
• Hittin' the Note — 2003

Концертные альбомы

• At Fillmore East — 1971
• Wipe the Windows, Check the Oil, Dollar Gas — 1976
• Live at Ludlow Garage: 1970 — 1990
• Allman Brothers Band — 1992 (ограниченный тираж, все средства от продажи пожертвованы в пользу больных с синдромом Ретта)
• The Fillmore Concerts — 1992
• An Evening with the Allman Brothers Band: First Set — 1992
• An Evening with the Allman Brothers Band: 2nd Set — 1995
• Fillmore East, February 1970 — 1997
• Peakin' at the Beacon — 2000
• American University Washington, D.C. 12/13/70 — 2002
• Live at the Atlanta International Pop Festival: July 3 & 5, 1970 — 2003
• S.U.N.Y. at Stonybrook: Stonybrook, NY 9/19/71 — 2003
• Macon City Auditorium Macon, GA 2/11/72 — 2004
• One Way Out: Live At The Beacon Theatre — 2004
• Nassau Coliseum Uniondale, NY 5/1/73 — 2005
• Boston Common, 8/17/71 — 2007
• Play All Night: Live at the Beacon Theatre 1992 — 2014
• Hollywood Bowl 1972 — 2014
• Restoration The 1986 New York Reunion Broadcast — 2015

Сборники

• All Men's Brothers — 1972 (только в Германии)
• Beginnings — 1973 (первые два альбома)
• Fantastic Allman Brothers - Original Hits — 1974 (только в США)
• The Road Goes On Forever — 1975
• The Story Of — 1977 (только в Германии)
• Rock Legends — 1980 (только в Австралии)
• The Best Of The Allman Brothers Band — 1981
• The Allman Brothers Band — 1982 (только в Испании)
• Night Riding — 1988
• Dreams — 1989
• A Decade of Hits 1969–1979 — 1991
• Ramblin' Man — 1991 (только в США)
• The Allman Brothers Band (Il Grande Rock) — 1992 (только в Италии)
• The Collection — 1992
• Hell & High Water - The Best Of The Arista Years — 1994
• Legendary Hits — 1995
• All Live! — 1996 (сборник с концертных альбомов 1971 – 1976 гг.)
• Mycology: An Anthology — 1998
• Capricorn Classics: The Allman Brothers Band Years — 1998 (только в США)
• The Best Of The Allman Brothers Band Live — 1998
• Madness Of The West — 1998 (песни с альбомов Reach for the Sky и Brothers of the Road)
• Classic Allman Brothers — 1999
• 20th Century Masters - The Millennium Collection: The Best of The Allman Brothers Band — 2000
• Martin Scorsese Presents the Blues: The Allman Brothers Band — 2003
• Stand Back: The Anthology — 2004
• The Essential Allman Brothers Band - The Epic Years — 2004
• Southbound - The Best Of The Allman Brothers Band — 2004
• Gold — 2005
• Essential — 2006
• 20th Century Masters - The Millennium Collection: The Best of The Allman Brothers Band Live — 2007
• Colour Collection — 2007
• Rock Legends — 2007
• Reach For The Sky / Brothers Of The Road — 2008
• Original Album Classics — 2009 (бокс-сет)
• Icon — 2013
• Selections from Play All Night: Live at the Beacon Theatre 1992 — 2014 (2 LP)
• 5 Classic Albums — 2015 (бокс-сет, 5 CD)

Составы

(1969—1971)	Gregg Allman — орган, фортепиано, гитара, вокал Duane Allman — гитара, слайд-гитара Dickey Betts — гитара, слайд-гитара, вокал Berry Oakley — бас-гитара, вокал Butch Trucks — ударные, тимпани Jai Johanny «Jaimoe» Johanson — ударные, перкуссия
(1971—1972)	Gregg Allman — орган, фортепиано, гитара, вокал Dickey Betts — гитара, слайд-гитара, вокал Berry Oakley — бас-гитара, вокал Butch Trucks — ударные, тимпани Jai Johanny «Jaimoe» Johanson — ударные, перкуссия
(1972)	Gregg Allman — орган, фортепиано, гитара, вокал Dickey Betts — гитара, слайд-гитара, вокал Berry Oakley — бас-гитара, вокал Butch Trucks — ударные, перкуссия Jai Johanny «Jaimoe» Johanson — ударные, перкуссия Chuck Leavell — клавишные, синтезатор
(1972—1976)	Gregg Allman — орган, фортепиано, гитара, вокал Dickey Betts — гитара, слайд-гитара, вокал Butch Trucks — ударные, перкуссия Jai Johanny «Jaimoe» Johanson — ударные, перкуссия Chuck Leavell — клавишные, синтезатор Lamar Williams — бас-гитара, вокал
(1978—1980)	Gregg Allman — орган, фортепиано, гитара, вокал Dickey Betts — гитара, слайд-гитара, вокал Butch Trucks — ударные, перкуссия Jai Johanny «Jaimoe» Johanson — ударные, перкуссия Dan Toler — гитара David Goldflies — бас-гитара, вокал
(1980—1982)	Gregg Allman — орган, фортепиано, гитара, вокал Dickey Betts — гитара, слайд-гитара, вокал Butch Trucks — ударные Dan Toler — гитара Big Al Glisson — гитара David Goldflies — бас-гитара, вокал David «Frankie» Toler — ударные, перкуссия Mike Lawler — клавишные
(1989—1990)	Gregg Allman — орган, фортепиано, гитара, вокал Dickey Betts — гитара, слайд-гитара, вокал Butch Trucks — ударные, перкуссия Jai Johanny «Jaimoe» Johanson — ударные, перкуссия Warren Haynes — гитара, слайд-гитара, вокал Allen Woody -бас-гитара, вокал Johnny Neel — клавишные, синтезатор
(1991—1997)	Gregg Allman — орган, фортепиано, гитара, вокал Dickey Betts — гитара, слайд-гитара, вокал Butch Trucks — ударные, перкуссия Jai Johanny «Jaimoe» Johanson — ударные, перкуссия Warren Haynes — гитара, слайд-гитара, вокал Allen Woody — бас-гитара, вокал Marc Quinones — ударные, перкуссия
(1997—1999)	Gregg Allman — орган, фортепиано, гитара, вокал Dickey Betts — гитара, слайд-гитара, вокал Butch Trucks — ударные, перкуссия Jai Johanny «Jaimoe» Johanson — ударные, перкуссия Marc Quinones — ударные, перкуссия Oteil Burbridge — бас-гитара, вокал Jack Pearson — гитара, вокал
(1999—2000)	Gregg Allman — орган, фортепиано, гитара, вокал Dickey Betts — гитара, слайд-гитара, вокал Butch Trucks — ударные, перкуссия Jai Johanny «Jaimoe» Johanson — ударные, перкуссия Marc Quinones — ударные, перкуссия Oteil Burbridge — бас-гитара, вокал Derek Trucks — гитара, слайд-гитара, вокал
(2000)	Gregg Allman — орган, фортепиано, гитара, вокал Butch Trucks — ударные, перкуссия Jai Johanny «Jaimoe» Johanson — ударные, перкуссия Marc Quinones — ударные, перкуссия Oteil Burbridge — бас-гитара, вокал Derek Trucks — гитара, слайд-гитара Jimmy Herring — гитара
(2001-2014)	Gregg Allman — орган, фортепиано, гитара, вокал Butch Trucks — ударные, тимпани Jai Johanny «Jaimoe» Johanson — ударные, перкуссия Warren Haynes — гитара, слайд-гитара, вокал Marc Quinones — ударные, перкуссия Oteil Burbridge — бас-гитара, вокал Derek Trucks — гитара, слайд-гитара
Live/Studio Musicians:	Thom Doucette — гармоника, перкуссия, At Fillmore East) Rudolph «Juici» Carter — саксофон (At Fillmore East) Bobby Caldwell — перкуссия (At Fillmore East) Элвин Бишоп — вокал (At Fillmore East) Steve Miller — фортепиано (At Fillmore East) Les Dudek — гитара, Brothers and Sisters Johnny Sandlin — акустическая гитара, перкуссия, Win, Lose or Draw Bill Stewart — перкуссия (Win, Lose or Draw) Joe Lala — перкуссия (Enlightened Rogues) Jim Essery — гармоника (Enlightened Rogues) Bonnie Bramlett — бэк-вокал (Enlightened Rogues)

Литература

• Freeman, Scott. Midnight Riders: The Story of the Allman Brothers Band, Little, Brown & Co. 1995.
• Leavell, Chuck with J. Marshall Craig. Between Rock and a Home Place, Macon, GA: Mercer University Press, 2004.
• Perkins, Willie. No Saints, No Saviors, Macon, GA: Mercer University Press, 2005.
• Poe, Randy. Skydog: The Duane Allman Story, Milwaukee, WI: Backbeat Books, 2006.
• Reid, Jan. Layla and Other Assorted Love Songs by Derek and the Dominos (Rock of Ages). New York: Rodale, Inc., 2006.

Ссылки

• [www.allmanbrothersband.com/ www.allmanbrothersband.com], официальный сайт группы
• [www.dickeybetts.com/ www.dickeybetts.com], сайт Дикки Беттса
• [www.chuckleavell.com/ www.chuckleavell.com], сайт Чака лавелла
• [www.georgiaencyclopedia.org/nge/Article.jsp?id=h-1700 The Allman Brothers Band @ the New Georgia Encyclopedia]
• [www.swampland.com/articles/view/title:legends_of_southern_rock_the_allman_brothers_band The Allman Brothers Band] Legends of Southern Rock @ Swampland.com
• [web.archive.org/web/20060423083829/www.rollingstone.com/artists/theallmanbrothersband The Allman Brothers Band] (недоступная ссылка с 03-09-2013 (3886 дней) — история, копия) @ RollingStone.com

Отрывок, характеризующий The Allman Brothers Band

– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!